Алексей Атеев - Пригоршня тьмы
– Постойте! – закричала Галина.
– Я все понял, – не оборачиваясь произнес он. – Я сам – сумасшедший.
– Подождите! – Касьянова догнала его и попыталась схватить за рукав. Но Шебалин вырвался и отворил входную дверь, как-то автоматически вышел на улицу и подошел к машине. Постоял возле нее немного, собираясь с мыслями. Внезапно очень сильно заболела голова. Он потер ладонями виски. Боль не проходила. «Значит, все-таки я схожу с ума, – равнодушно подумал он, – наверное, она права». Краем глаза он заметил, что Касьянова вышла из подъезда и почти бегом устремилась к нему. Не дожидаясь, пока она приблизится, он сел в машину и завел двигатель.
Он проехал с полкилометра, как вдруг машина заглохла. Несколько раз он повернул ключ зажигания, но без успеха. В другое время он полез бы в мотор искать, в чем дело… Сейчас же ему было все равно. Он, даже не закрывая машину, пошел от нее прочь.
Улица, по которой он двигался, была совершенно пустынной. Все вокруг словно вымерло. Дырявые тени от кленов перечертили асфальт причудливыми полосами. Несмотря на то что день только начинался, было жарко, даже душно. Он равнодушно брел по пыльному тротуару, не зная, в нужном ли направлении шагает. В голове билась единственная, но заполнившая, казалось, весь мозг мысль: «Схожу с ума». Вот, оказывается, как это происходит. Пустынная улица… Жара… «В жаркую погоду собаки тоже сходят с ума, – неожиданно вспомнил он, – бешенство на них нападает». И он как та собака.
Шебалин остановился и попытался завыть. Вой вышел хриплый и какой-то неубедительный. «Ничего, научусь», – решил он и пошел дальше. Неожиданно ему почудилось какое-то движение за спиной. Он резко обернулся и увидел, что за ним идет Касьянова. Она была на довольно значительном расстоянии, но он хорошо различил ее худощавую фигуру.
«Чего это она? – раздраженно подумал Шебалин. – А впрочем, черт с ней, пусть идет, если хочет». И тут он вспомнил слова Проши про план. Все, оказывается, подчинено плану, и его, Шебалина, жизнь тоже подчинена. Вот он родился, учился ходить, качала его на руках мать, потом школа… И все план? Или он попал в план только в последние дни? Пока не связался с этим дураком Глиномесовым и его чокнутой дочерью. Наверное, именно в последнее время… Если бы не эта чертова семейка, все было бы в порядке. Все из-за девчонки! Не зря ее похитили! А он, дурак, занимался розысками. Он снова обернулся, и ему показалось, что за ним идет вовсе не психиаторша, а Проша. Да, это он. Розовое лицо… Плешивая голова… Скорее! Шебалин зашагал что было сил. Иногда он даже пытался бежать, но потом снова переходил на шаг. Время от времени он озирался и с ужасом видел, что расстояние между ним и его преследователем не увеличивается. Он отчетливо видел сверкание зеленых глаз, кривую улыбку и поднятую, словно манящую к себе, руку. Временами ему казалось, что это все-таки не Проша, а Галина, но все равно нужно было бежать. Бежать как можно быстрее. Наконец он вышел на людную улицу. Отлично. Здесь будет легко затеряться, спрятаться… Он снова обернулся. Проша явно приближался к нему. Скорее! Он рванул что было духу, расталкивая прохожих. Люди недоуменно оборачивались, кто-то свистнул вслед, кто-то саданул кулаком. Сколько он бежал, час или пять минут, Шебалин не знал. Время сместилось. Однако силы были на исходе. Дышать становилось все труднее, ноги подкашивались. Несмотря на то что он мчался по людным улицам, преследователь не отставал. Наконец силы и вовсе оставили Николая Ильича. Он сделал еще несколько неверных шагов и прислонился к стене дома. Колени подкашивались, и он, почти теряя сознание, осел на асфальт.
– Вам плохо? – услышал он участливый голос, поднял голову и обнаружил, что вокруг него столпился народ. В ответ он только мотнул головой.
– «Скорую» бы надо вызвать, – раздалось в толпе. – Сердце, видать…
Шебалин снова взглянул на толпившихся вокруг него и с ужасом обнаружил в толпе много знакомых лиц. Вот стоят обе сестры Угрюмовы, горбунья и Фрося, вот Крюков – покойный начальник калинской милиции, а вот и те, кого он видел на площади. Все они с каким-то радостным удивлением смотрят на него. Ага-ага! Тут же и психиаторша, вон, пальцем грозит, и девчонка проклятая… А где же дружок ее, Проша? Неужто отстал? Да нет! Должен быть где-то здесь. Шебалин стал судорожно озираться. Толпа наблюдала за ним с жадным любопытством. Лица людей выражали разные чувства, но Шебалину виделось на них только неприкрытое злорадное торжество. Где же Проша? Да вот же он! Глазищи зеленые сверкают в толпе. Приближается. И губы шепчут что-то. Разобрать бы… Так-так! Он уже слышит: «Говорил же, не рассказывай никому…»
«Ах, вот что он… Да-да, не рассказывай!.. А он рассказал. Проша все ближе. Вот сейчас схватит! Так нет же! Силы у меня еще есть!»
Шебалин напрягся, вскочил и бросился прямиком через проезжую часть.
Резко и страшно заскрежетали тормоза. Чудовищный удар швырнул его головой в огромную витрину коммерческого магазина. Раздался мелодичный звон. Витрина треснула и рассыпалась на тысячу кусков. Голова и грудь несчастного детектива покоились среди ярких бутылок и коробок с иностранными сигаретами и шоколадом. Нижняя же часть тела свисала на тротуар. Он был без сознания. Кровавая лужа расползалась вокруг головы. Кровь медленно окружала пачки «Мальборо», отчего те казались еще ярче. Внезапно огромный остроконечный осколок сорвался с верхнего края витрины и вонзился Шебалину в живот. Тело дернулось, и он открыл глаза. Рука непроизвольно сжала батончик «Марса», оказавшийся на ладони.
– И толстый-толстый слой шоколада, – неожиданно произнес он. И умер.
Толпа еще несколько минут глазела на труп, а затем потекла дальше.
6
Рита Кнабе, она же сестра Анаис, несмотря на свои довольно странные увлечения, была весьма пунктуальной и обязательной девушкой. Обычно рационалисты не бывают подвержены разным сомнительным склонностям, но вот в Рите непонятным образом сочетались дисциплинированность и какое-то влечение к сатанизму. Всякое случается в жизни. Еще два года назад она дала себе слово совершать ежедневную получасовую пробежку независимо от обстоятельств, настроения или погоды. Как мы помним, первая встреча с таинственным блондином произошла именно в тот момент, когда она бежала по нью-йоркскому Централ-парку. Очутившись в непостижимой России, где ей предстояло выполнить еще более непостижимое задание, она не изменила своим привычкам и продолжала каждое утро бегать.
Неподалеку от гостиницы, где жила Рита, располагался небольшой лесной массив, превращенный в лесопарк. Меж старых сосен чьей-то заботливой рукой были проложены пешеходные дорожки, стояли скамейки, словом, это было чистое и ухоженное место. Еще в первый день своего пребывания в городе Рита поинтересовалась, где можно бегать по утрам. Ей любовно посоветовали лесопарк, который в народе назывался «Бор». Совершив первую пробежку, Рита была приятно удивлена. Место оказалось просто волшебным. Напитанный запахом хвои воздух, обилие птиц и даже небольшое озерко, где при желании можно искупаться. Непонятно было только одно: почему так мало встречается бегунов? Ведь лучше места не придумаешь.
