Алексей Шолохов - Они
Слово местный было затерто, читалась только буква М. Так что Алексею пришлось догадываться, что это слово «местный», ну или монстр.
Сначала Лешу развеселил подход к делу этих корреспондентов желтой прессы. Не смогли привлечь внимание к себе домом с призраками, решили колдуна какого-то приписать. Только вот фамилия колдуна показалась ему знакомой.
Дмитрич здесь и умер, – всплыло откуда-то из глубин подсознания.
Может, дед Семен, что говорил о местном колдуне? Алексей улыбнулся. Встал, подхватил со стола подшивку и подошел к конторке.
– Ну, нашли, что искали? – с улыбкой спросила библиотекарша.
– Думаю, что да, – улыбнулся в ответ Страхов. – Как вы и говорили.
«Контуженый», – вспомнил Леша ее слова, но продолжил улыбаться, да и желание сломать ей палец прошло.
Алексей уже развернулся, чтобы уйти, когда Светлана Филипповна спросила:
– Ну и как вам, убедительно?
– Вполне, – кивнул Леша. – Особенно выделенный абзац о колдуне.
Женщина наклонилась над формуляром. Страхов понял это как окончание разговора и пошел к двери.
– Еще бы, – произнесла библиотекарша.
Леша подумал, что она говорит не с ним, поэтому продолжил свой путь.
– Ведь колдун был на самом деле.
* * *Леша сел в машину и попытался вспомнить название больницы, в которую отправили по приговору суда Головко. Психиатрическая лечебница имени кого-то. Нет, он не помнил. Не то Соколова, не то Синицына. Да и черт с ней. Главное, его порадовал адрес. Город Новомосковск.
Он завел машину. Завтра. Сегодня надо с сигнализацией разобраться. Леша вырулил на дорогу и направил «Солярис» в сторону Васильевки. И только когда увидел купола с крестами, вспомнил, зачем он ехал в первую очередь.
Местная церковь, как ему уже успели рассказать, находилась в здании бывшего магазина. Рядом строили колокольню. Леша вышел из машины и встал напротив входа. Он бывал в подобных местах не часто, поэтому не знал наверняка, нужно креститься при входе через калитку или нет. Чтобы не привлекать к себе внимания прихожан и просто прохожих, он как-то кособоко обозначил перед собой крест и вошел во двор. Страхов, несмотря на то что порой забывал дорогу в церковь и откуда начинать креститься, был человеком верующим. Он стал им в армии. Как говорил их прапорщик:
– Молитесь, братцы, молитесь. В окопах нет атеистов.
– В окопах атеистов нет, – прошептал Алексей и, трижды перекрестившись, вошел в церковь.
Внутри помещение показалось больше, чем снаружи. Церковь была пуста. Справа от входа было что-то типа торговой палатки. Литература, свечи, крестики – в общем, все атрибуты христианина.
– Здравствуйте, – поприветствовал Страхов миловидную женщину в белом платке.
Она оторвалась от книги, повернув ее так, чтобы посетитель видел название, и улыбнулась ему. В руках у нее была Библия.
– Доброго дня.
Ей могло быть не больше тридцати, а могло и пятьдесят. Алексей отмахнулся от мысленного нанесения на милое лицо собеседницы грима.
– Скажите, пожалуйста, я бы хотел освятить дом. К кому мне обратиться?
– Вам надо, – женщина встала и еще раз повернула книгу к нему обложкой, – к отцу Михаилу подойти.
Леша оглянулся, но на него смотрели только иконы.
– Вы не подскажете, где мне его найти?
Книга в руках женщины приблизилась к нему. Если бы не стекло, то она непременно воткнула бы его носом в Священное Писание.
– Я его сейчас позову. А вы не хотите пока поставить свечки?
«Почему бы и нет?»
– Давайте.
– Маленькие по пять, есть по десять, по двадцать, – говорила женщина и тыкала в лотки со свечами.
– Семь по пять, – сказал Леша и посмотрел на женщину. Их взгляды встретились. «У, жмот», – говорили ее глаза.
Две за упокой, пять за здравие. Оставалось только выбрать – куда какие. Алексей подошел к подсвечнику у большой иконы с каким-то бородатым мужиком. Он попытался разобрать вьющуюся надпись на иконе.
– За упокой по традиции ставится на поминальный стол, – раздался голос за спиной. Леша обернулся. Старушка в зеленой кофте и цветастом платке показывала в сторону конструкции с маленькими подсвечниками.
– За здравие – на любой подсвечник к любой иконе, – проговорила женщина и скрылась за золоченой перегородкой.
Страхов поставил пять свечей, поджег их и трижды перекрестился. Огоньки на свечах сначала горели ровненько, но потом заплясали, будто кто-то открыл дверь, воск с треском начал плавиться, и по свече потекли черные слезы.
– Вы ждете меня?
Леша повернулся. Перед ним стоял священник в рясе. Жиденькая бородка едва касалась груди.
– Да. Отец Михаил?
Мужчина кивнул.
– Я вас слушаю.
Страхов вкратце обрисовал ситуацию.
– Да-а-а, – протянул отец Михаил. – Во-первых, я хочу у вас спросить: понимаете ли вы, что некоторые вещи мнимые, могут привидеться? Нет, я не исключаю, что все рассказанное вами действительно происходило, но если посмотреть на это в другом ракурсе…
– Вы приедете? – спросил Алексей.
– Мы все Божьи дети, – многозначительно произнес батюшка.
«Он надо мной смеется», – подумал Страхов.
Злость на священнослужителя начала уходить, когда Леша остановил машину у ворот собственного дома. Он загнал машину и закрыл ворота. Засунул руку в карман, чтобы достать телефон. Но нащупал два восковых стержня. Черт! Хотел поставить за упокой, но этот философ в рясе отвлек его.
«Если посмотреть на это в другом ракурсе, – мысленно передразнил Леша отца Михаила. – В каком ракурсе ни смотри, все одно здесь произошло убийство».
«Плохая энергетика заполнила весь дом, – в голове прогудел голос деда Семена. – Сгусток…»
Алексея передернуло.
– Это мой дом! – произнес он вслух, не слишком заботясь о резкости тона. – И мне не может помешать в нем жить какой-то там сгусток! Дерьмо! – Страхов сплюнул в подмерзшую лужу и зашагал к своему дому, возвышающемуся над покосившимися избами.
* * *Жанна услышала голос мужа и привстала.
– Не вставай, – сказал Андрей и уложил мачеху назад. – Голова не кружится?
– Нет.
– Зря ты от врача отказалась.
– Да ладно тебе. Пара синяков и царапина на лбу.
– Голова точно не кружится? А то это как минимум сотрясение.
– Все нормально, – улыбнулась Жанна. – Иди отца встреть.
Андрей вышел из спальни, когда Леша поднялся на второй этаж. Страхов-старший даже замер на несколько долгих секунд. Андрей, чтобы разрядить обстановку, улыбнулся и произнес:
– Привет, бать.
– Ты что там делал?
– Я это… – Его будто парализовало. Чертов язык отказывался шевелиться. В собственном мозгу Андрей кричал, вопил: «Твоя жена спикировала с лестницы, и теперь я вожусь с ней, как с ребенком». Но сказать он смог только: – Вот.
