Людмила Энжел - Пепел 2. Бездна.
- Мы убили его, Энн… Ничего уже не будет, как прежде, я не смогу простить себя…, но мне не жаль, как так вышло, что я стал таким?
Она поднимает голову и смотрит на меня пустым взглядом.
- О, мой несчастный ангел! Не вини себя, ты был ослеплен ревностью, я знаю.
- Энн, я бы очень хотел встретиться с тобой там… после смерти…
- Я не уверена, что там что-то есть.
- Мы можем остаться здесь, и вечно скитаться среди живых людей, наслаждаться бесконечной ненавистью ко всему живому.
- Думаешь, у нас будет выбор?
- Выбор есть всегда, я бы мог остаться в искажённом мире, и вернуться без воспоминания в новое живое тело, но это был бы уже не я… Я бы мог не совершать этих ужасных поступков, но совершил их. Так, кто я, Энн? Ты называешь меня ангелом, но я не хочу ничего, кроме забвения, уже ничего… все эмоции бесцветны, я ничего не ощущаю, ревность и страсть - всё, что вызывает во мне хоть какой-то трепет. Я обесценил жизнь до уровня острия лезвия. Я могу любить? Имею ли я право быть здесь?
- Ты прекрасен! Совершенен в своём стремлении мстить, обладать и страдать!
Я смотрю на её распущенные волосы, они переливаются солнечными бликами тусклых лучей, это наше утро, наверное, единственное прекрасное утро в кровати, полной фрагментов гниющих трупов, что не доел зверь. Я тянусь к чашке вчерашнего остывшего кофе, Энн может исчезнуть в любой момент, в период моего бессознательного состояния, как и совершенно внезапно может появиться Лиам. Я не боюсь, но я устал… Пью приторный холодный кофе. Энн сползает с кровати, надевая на голое тело рваную пачку, волосы её рассыпались на груди, прикрывая её и посиневшую кожу. На её шее бурые следы от провода, на котором она повесилась в палате. Энн так же реальна, как могильные камни, знаки мёртвых в мире живых.
- Энн?
Она прижимает руки к груди, в надежде согреться. Выпирающие рёбра просвечивают сквозь тонкую посиневшую кожу.
- Зачем ты повесилась, неужели ты не нашла смысла, чтобы жить дальше? Ты ведь так красива! Неужели, танец - это единственная причина, чтобы дышать?
Её лицо меняется, сереет и мрачнее, превращаясь в страшную маску.
- Эван, что ты такое говоришь? Я никогда не помышляла о смерти, даже в минуты отчаяния, меня пугают подобные мысли, уж кто-то, а я достойна хоть капли счастья, и пусть моё тело не так пластично, но я чувствую его, когда танцую!
Я знаю, что время пришло, некуда отступать, она потерялась, и только я могу вывести её к правде.
- Ты мертва, Энн, и всё, что тебя держит и питает в это мире - это страдания и страхи людей! Ты умерла тогда, ещё в больнице, повесившись на проводе, после того, как тебе сказали, что ты больше никогда не сможешь танцевать. Я разговаривал с твоим преподавателем, они до сих пор вспоминают тебя! Посмотри на свою шею, там следы от удушения. Какой ты вообще видишь себя, Энн?
Она поворачивается к зеркалу, её лицо уже потрескалось и сочится протухшей кровью, она страшна и прекрасна, её руки дрожат.
Я улыбаюсь.
- Что ты видишь, Энн?
- Я…, - её голос дрожит, - Я вижу себя…
- Ты в обычной жизни ходишь в рваной пачке? Что на твоей шее, Энн? Что?
- Это следы от твоих поцелуев, это… - она трогает тонкими пальцами жуткие опухшие шрамы.
- Это поцелуи твоей удавки, ты мёртвая балерина, моё безумие привлекло тебя, но я рад, что нашёл тебя!
- Ты лжёшь! - она кричит страшным срывающимся голосом, и от этого её лицо окончательно превращается в кровавое месиво, - Замолчи, ты лжёшь!
Я встаю с кровати и обнимаю её, ощущая, что прижимаю к себе воздух, её на самом деле нет.
- Энн, я никогда не лгал тебе, ты заблудилась, я знаю, каково это - терять себя! Ты по-прежнему ходишь на занятия и мечтаешь о роли в постановке, не понимая, что тебя больше нет, и никто тебя не видит, кроме меня и Джея, ни твои сокурсники, ни родители, ни прохожие… Ты боль! Ты зло! Но ты нужна мне, никто не сможет проснуться со мной в остывшей кровати-гнезде, которое свил для нас оборотень из волос убитых им людей и кусков их гниющих тел. Ты думаешь Джей способен понять меня? Нет, он обычный человек, поэтому мне так тяжело с ним… Прости меня за то, что вытащил тебя из мира фантазии в реальность, которая причиняет тебе страдания, прости меня, что открыл тебе правду, но ты мертва…
Она дрожит.
- Я… я не хочу быть злом, это не может быть правдой, я же вижу, чувствую, понимаю, как это возможно, если меня нет?
- Я не знаю ответов на твои вопросы, но я знаю, что мы оба тонем в бездне, наше безумие общее, оно пахнет корицей и мандаринами, но в реальности оно отвратительно, потому, что мы убиваем людей. Спроси меня, зачем я вернулся? А я ведь знаю, зачем, но всё порчу, я так сильно ненавижу своё бессилие и страх, что забрёл не туда. Скоро вернётся Лиам, будь со мной, пора положить конец этому безумию, просто будь со мной…
- Эван, мне страшно, я не знаю, каково это быть мёртвой?…, - она продолжает истекать кровью на моих глазах.
- Ничего не бойся, это так же, как быть живым, только без выбора, не бойся, просто будь со мной…
62.
Когда он вернулся, на улице всё ещё было холодное утро, туман стелился по пустынным тротуарам, а окна домов осиротело смотрели в низкое небо.
- Я голоден, кого мы будем убивать на этот раз? Какую шавку? - он стиснул мои плечи своими огромными холодными руками, уткнувшись носом в мои спутанные волосы. Я знаю, что обличье смерти может быть разным, но этот зверь был совершенен, в нём не было ничего от человека. Я смотрел в распахнутое окно, пытаясь запомнить это утро.
- Так кого?
- Меня, - прошептал я, ёжась от холода, - Мы будем убивать меня, Лиам!
- Что? - он резким движением развернул меня к себе лицом, - Что ты несёшь?
Я рассмеялся, хотя сил смеяться почти не было, в углу стояла балерина с кровавой маской вместо лица.
- Мой милый зверь, ты так привык к моему телу, что уже не допускаешь мысли, что я одна из тех шавок, которых ты так яростно ненавидишь?
Лиам схватил меня за волосы и притянул к себе, от него несло дешёвым пойлом и сигаретами, запах отчаянной неизбежности, как мёрвые лица сломанных кукол на чердаке.
- Ты издеваешься надо мной? Думаешь, это забавно шутить так? Я разорву тебя на куски!
- Так что ж ты медлишь, ублюдок! А? Убей меня, как тогда, больше пяти лет назад, или ты думал, я просто так тебя нашёл? Думал, я случайная игрушка? Я Эван Брайт, из-за меня ты сидел в психушке, ты убил меня, заставил воткнуть нож себе в сердце, ты издевался и рвал моё тело целую неделю, заставил хоронить меня в закрытом гробу! Что ты заткнулся? Вот он я перед тобой, ты спал со мной, облизывал меня и кормил человеческим мясом, я всё это время был рядом, и я знал, кто ты, а ты нет!
