Алия Якубова - Владычица Ночи: Дитя Смерти
Едва я встала, как хитон буквально осыпался с меня, остался только кожаный с серебреными заклепками пояс. Сандалии тоже еще как-то держались. Но не сказать, что это меня обеспокоило.
Я хотела подойти к саркофагу Калисто, дотронуться до холодного мрамора, но тут заметила, что в склепе еще кто-то есть помимо нас с Менестрес. Девушка. Рослая, мускулистая. Каштановые волосы едва касались плеч и вились. Она не сводила с меня серо-зеленых глаз.
– Кто ты? – спросила я.
– Я сотница Лота, – тотчас склонилась передо мной девушка. – Простите мне мою дерзость, богоданная.
Я невольно скривилась при этом эпитете. Он слишком о многом напомнил. О многом из того, к чему возврата нет и быть не может.
– Лота, будь добра, распорядись, чтобы в моем доме подготовили ванну и одежду для Мелеты.
Девушку как ветром сдуло. А Менестрес, взяв меня под руку, сказала:
– Пойдем. Думаю, нам есть, о чем поговорить. Да, и накинь вот это.
Она обернула мои плечи длинным плащом, и мы покинули склеп. К моему облегчению мы не встретил восторженных толп, жаждущих отпраздновать мое чудесное воскрешение. Вообще никого не встретили.
Давно забытые ароматы ночи Фермоскиры приняли меня в свои объятья. Честно говоря, было чертовски приятно вздохнуть полной грудью. И тут я совершенно отчетливо поняла, что как бы мне не было плохо и больно, я больше не смогу заснуть этим сном похожим на смерть и уйти от этого мира. Отныне жизнь упрямо будет держать меня в своих объятьях. Хотя я не знала, чем заслужила подобную милость, а возможно – проклятье.
Дом Менестрес находился на краю Фермоскиры, и к нему подступали сады. Очень даже не плохо для рожденной не в храме. Правда это я замечала практически автоматически.
Когда я вымылась и переоделась, до рассвета оставалось еще далеко, и Менестрес попросила меня рассказать свою историю. Ей было интересно, как рожденная амазонка могла стать вампиром, если во всей Фермоскире и ее окрестностях нет ни одного представителя народа Пьющих Кровь.
Не знаю почему, но я рассказала. Рассказала все: и про Уриэля, и про свой побег от него, свое возвращение в Фермоскиру, и про на нас с Калисто. Во время рассказа королева иногда хмурилась и качала головой. Когда же я закончила, то она сказала:
– О, боги! Ты же еще совсем дитя! Не счесть всех ошибок, которые Уриэль допустил с тобой, как во время обращения, так и после. Он же немолодой вампир, и должен был чувствовать силу и не подавлять ее!
– Я не понимаю, о чем ты, – нахмурилась я.
– Конечно. Он ведь даже ничего толком не объяснял. Он хоть говорил, что ты принадлежишь к клану Инъяиль?
Я покачала головой, ответив:
– Я принадлежу лишь наездницам Фермоскиры.
– Это уже не совсем так. При обращении образовались новые узы крови, которые связали тебя с Инъяиль.
– И что это значит?
– Принадлежность к тому или иному клану определяет род твоих сил. Правда, далеко не у каждого вампира клана они пробуждаются в полной мере.
Я смотрела на нее с полным непониманием. Так что Менестрес вздохнула и пояснила:
– Всего существует десять кланов вампиров, плюс королевский. У каждого клана свой особый… дар. Например, клан Феникса может подчинять себе огонь, клан Гаруда способен соблазнить даже оплот всех добродетелей. Что до инъяильцев – то это клан двойственных.
– В смысле?
– Твой клан уникален тем, что его вампиры могут менять свой пол. Правда даже в клане эта способность проявляется не у всех.
Я передернула плечами, ответив:
– Ну, это мне без надобности.
– Не зарекайся, – терпеливо проговорила Менестрес. – У тебя ведь есть и другие способности, которыми ты еще совсем не умеешь пользоваться. Тебе нужно многому научиться.
Тут с ней нельзя было не согласиться, поэтому я многозначительно промолчала.
Так Менестрес начала меня учить, а я поняла, в каких потьмах бродила до этого, предоставленная, по сути, сама себе.
После своего "чудесного воскрешения" я не стала претендовать ни на что. Просто не видела в этом смысла. Я жила весьма затворнически в доме Менестрес. Лишь частые визиты Лоты скрашивали мое добровольное одиночество. Похоже, она была бы рада всегда и всюду следовать за мной.
У нас состоялся долгий, но ничего не меняющий разговор с теперешней царицей Фермоскиры. Потом я даже приняла участие в походе. Радость битвы по-прежнему клокотала во мне, но как-то отстраненно. В Фермоскире со мной обращались почтительно, даже более чем, но… как-то все не то и все не так. Понадобилось время, чтобы понять, что именно. Я больше не принадлежу этому городу. Отныне я здесь чужая. Калисто – последняя нить, связывающая меня с Фермоскирой, безвозвратно оборвалась.
Когда я рассказала об этом Менестрес, то услышала в ответ:
– Рано или поздно это происходит со всеми нами. Наши близкие люди умирают – таков их удел, а мы нет – таков нашу дел. Поэтому большинство из нас со временем ищет компанию себе подобных и покидает родные места.
Я задумалась и, наконец, сказала:
– Да. Я… хочу уехать из Фермоскиры.
И мы уехали. Я не пробыла в своем родном городе после пробуждения и восьми лет. Как ни странно, покидала я Фермоскиру с легким сердцем. С нами уехала и Лота. По настоянию Менестрес и жарким просьбам девушки я обратила ее. Королеве нелегко было втолковать мне, что то, что я есть, – это не проклятье. В конце-концов я согласилась. Но тогда меня начало мучить то, что я не обратила Калисто, позволила ей умереть. Поняв, в чем дело, Менестрес сказала:
– Прошу, не терзай себя. Ты ни в чем не виновата. На самом деле ты поступила так, как нужно. Обращая цариц или царей мы, тем самым, оказываем большое влияние на человеческую историю, а это может повлечь очень тяжелые последствия для всех. Наше место в тени человечества.
Ее слова меня немного успокоили, но осадок недосказанности все же остался. Наверное, это всегда будет мучить меня.
Покидая Фермоскиру, я оставила в ней и свое имя. Амазонка полемарха Мелета умерла, осталась в склепе рядом с Калисто. Теперь была только вампирша Мюриэль.
Кстати, уезжая, я тщательно спрятала саркофаги Калисто и свой в потайной пещере, надежно завалив вход. Лота мне помогала. Я пообещала сама себе, что обязательно вернусь за ними.
Уже много позже я поняла, насколько мудро поступила Менестрес, настояв на том, чтобы я обратила Лоту. Более преданного и надежного спутника было не сыскать. До сих пор удивляюсь, чем заслужила такое. Лота никогда не давала мне соскользнуть в бездну отчаянья, а я порой пыталась.
За воротами Фермоскиры нас ждал большой мир. И с одним из его проявлений мы столкнулись в первой же деревне, где остановились на ночлег. Едва мы договорились с харчевником, как я заметила, что за нами следят. Какой-то белобрысый мужчина. Когда мы вышли на улицу, он направился за нами, и уж очень близко подобрался к Менестрес. Тут-то его и встретили наши с Лотой ощетинившиеся мечи. Мужчина попятился, но не испугался, как следовало бы. Вампир. Я уже прикидывала, как лучше с ним покончить, когда Менестрес обернулась и с улыбкой сказала:
