Юрий Нестеренко - Черная Топь
Сергей поднес к глазам кулак с намотанной цепью и только тут понял, что дело обстоит намного хуже, чем он полагал. Цепь не просто соскочила — она порвалась. Он опять разразился мысленными ругательствами по адресу старого велосипеда; однако, проведя пальцем по краю разорвавшегося звена и внимательно рассмотрев его, насколько позволяли предрассветные сумерки, Сергей понял, что велосипед тут не виноват. Цепь повредило пулей — видимо, той самой, которая пробила ему штанину. Хорошо еще, что цепь продержалась так долго…
Он бросил бесполезный уже велосипед (сунув в карман цепь — какое-никакое, а оружие) и зашагал дальше в лес. Ему пришла в голову мысль, что у брода его может ждать засада, так что он продолжал идти на север, перпендикулярно дороге. Лишь пройдя по тайге несколько километров, он вспомнил, что забыл отвязать от велосипеда сумку с едой, но уже не решился вернуться…
Двумя неделями позже где-то на необъятных просторах сибирской тайги шестеро молодых людей — четыре парня и две девушки — сидели на поляне вокруг костра. Несмотря на молодость, они не были обычными городскими ребятами, ищущими экзотики и романтики в лесу сразу же за чертой города; нет, то были опытные туристы, которые знали, что делали, когда забирались в таежную глушь, за сотни километров от цивилизации. Вечерело. Путешественники отдыхали после очередного дневного перехода; одна из девушек — сегодня была ее очередь — варила ужин, старший группы (его звали Миша, и он действительно был старше других) пел под гитару что-то КСПшное, перемежая известных и чтимых в туристической среде бардов своими собственными песнями. Остальные слушали, хотя кое-кто просто беззастенчиво дремал. В общем, ничто, кроме вездесущих комаров, не нарушало идиллической картины, когда вдруг на поляну вышел еще один человек.
Он появился именно вдруг, внезапно и бесшумно выйдя из-за деревьев — но не внезапность была причиной того, что девушка, поднявшая глаза от котелка, испуганно вскрикнула, а Миша, отложив гитару, придвинулся на всякий случай к лежавшему неподалеку ружью. Вид неизвестного действительно внушал оторопь. Ему было, наверное, лет пятьдесят, он был совершенно сед и страшно изможден. Лицо его, неестественно бледное и в то же время все в красных пятнах от укусов гнуса, казалось какой-то кошмарной маской. Его куртка и брюки были невероятно грязны, и все же можно было различить, что они отнюдь не того фасона, который предпочитают путешествующие или работающие в тайге; человека в таком наряде (только, разумеется, чистом) куда естественней встретить на улицах мегаполиса. Он был бос, или, точнее, на ногах его сохранились заскорузлые от крови и грязи остатки носков. С его правого кулака свешивалась намотанная ржавая велосипедная цепь.
Неизвестный сделал пару шагов к костру, обвел мутным взглядом присутствующих, что-то промычал и упал. Трое ребят сразу же устремились к нему, а Миша, оставив в покое ружье, принялся распаковывать рацию (каковая у группы, конечно, была, ибо в тайге может случиться всякое — и это, похоже, был тот самый случай).
Помимо крайнего истощения, у неизвестного оказался сильный жар. Несмотря на оказанную ему первую помощь, в себя он не приходил. Во внутреннем кармане его куртки обнаружились документы на имя Коржухина Сергея Владимировича, 1972 года рождения, уроженца г. Москвы, с 1996 года проживающего в Омске. Так как неизвестный выглядел намного старше, туристы решили, что документы принадлежали его младшему товарищу или родственнику, вероятно, пропавшему или погибшему в тайге. Помимо паспорта и водительских прав, там была также доверенность и документы на автомобиль «Опель Фронтера». Кроме того, в правом кармане куртки обнаружился скальпель, и как будто со следами крови. Больше у неизвестного не было ничего — ни денег, ни припасов, ни каких-либо записей, ни даже коробка спичек или зажигалки.
Спустя несколько часов он был доставлен вертолетом МЧС в областную больницу. Выяснилось, что у него тиф — видимо, от сырой воды, которую он пил в лесу. Обследование показало, что он много дней ничего не ел — разве что пытался жевать листья и древесную кору. После того, как в больнице его привели в человеческий вид, стало ясно, что, по всей видимости, он все-таки и есть Сергей Коржухин. В Омск был направлен соответствующий запрос.
Жизнь больного висела на волоске, однако медикам удалось его спасти. Впрочем, даже победа над тифом не вернула ясности его сознанию; пациент метался в бреду, мучимый какими-то кошмарами, причем это, по всей видимости, было не столько осложнением после инфекции, сколько следствием перенесенного ранее тяжелого шока. Пациент был выписан из инфекционной больницы и переведен в психиатрическую.
Из Москвы прилетела мать Сергея, но сын не узнавал ее. Он все твердил о какой-то черной топи и о советских мертвецах; один раз, глядя в глаза лечащему врачу, он сказал: «Советские мертвецы — самые живые мертвецы в мире!» и расхохотался. Гораздо чаще, впрочем, он пребывал в очень невеселом настроении и повторял «Они возвращаются! Они идут сюда!» Врач предположил, что под воздействием перенесенных в тайге лишений пациент отождествляет себя с героем ранее просмотренных фильмов ужасов (тем более что, по словам его матери, он любил такие фильмы). Пару раз он упомянул кого-то по фамилии Игнатьев, но слышала это только медсестра, не придавшая этому особого значения.
Однако после нескольких месяцев интенсивной терапии дела Сергея все же пошли на поправку. Постепенно к нему возвращался здравый рассудок, у него прекратились кошмары, он вспомнил свою прошлую жизнь вплоть до согласия перегнать «Фронтеру», — вот только что с ним происходило во время поездки, он вспомнить не мог. Да и, на самом деле, не стремился.
Тем временем, пока медики делали свою работу, милиция занималась своей — без особого, впрочем, успеха. Было известно лишь, что С. Коржухин, перегонявший машину из Омска в Новосибирск, был найден без машины и без денег, в глухой тайге, в сотнях километров от трассы. Самого потерпевшего — если считать, что он был именно потерпевшим — допросить было невозможно, свидетелей не было, и что произошло — оставалось загадкой. В конце концов следствие пришло к выводу, что где-то на трассе на гражданина Коржухина напали грабители с целью завладеть машиной. Обороняясь, он ранил одного из них скальпелем (откуда взялся скальпель в кармане человека, никогда не имевшего отношения к медицине и биологии, оставалось неясным — но, в конце концов, закон не запрещает иметь скальпели). Они, однако, взяли верх, сильно ударили его по голове (медики подтвердили следы черепно-мозговой травмы) и бросили в лесу, полагая, что убили; вероятно, даже присыпали землей. Придя в себя, Коржухин сумел выбраться из могилы, однако сочетание травмы и шока заживо погребенного человека породило у него психическое расстройство — он стал считать себя ожившим мертвецом. В таком состоянии он бродил по лесу, удаляясь все дальше от трассы, вплоть до своей встречи с туристами.
