Татьяна Корсакова - Дом у Чертова озера
– Я вру?!
– Да. Не было никакого призрака и угроз тоже не было. А самоубийство вы с Жуаном инсценировали, чтобы напугать нас и заставить отказаться от наследства.
– Что ты несешь?! – взвизгнула Сивцова. – Ты просто еще сама ее не видела, вот и подозреваешь всех и вся!
– Это легко проверить. – Савельева уперлась ладонями в стол, воинственно сверкнула очами. Ишь, разошлась. – Сними платок.
– Зачем? – Юлька отшатнулась от нее почти в непритворном ужасе.
– Ну, тебя же вчера достали из петли, а сегодня ты утверждаешь, что это Барбара тебя заставила. Так?
Сивцова неуверенно кивнула.
– На твоей шее должен остаться след от веревки, странгуляционная борозда.
– Он есть!
– Покажи!
– Как ты смеешь ее подозревать?! – От возмущения Жуан пошел багровыми пятнами.
– У меня есть на то основания. – Савельева невозмутимо улыбнулась. – Юля, покажи след от веревки.
– Он есть, но он такой безобразный. – Сивцова осторожно потрогала шею.
– Да ладно тебе, Юлия! Тут же все свои, почти родственники. – Эйнштейн улыбался во все тридцать два зуба, толстенные стекла его очков инфернально поблескивали в свете разгорающегося в камине пламени.
– Думаю, мы имеем право знать, дурачат нас или нет. – Влад нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. – Ну, сними же этот чертов шарфик.
– Вы пожалеете, – зашипела Сивцова.
– Если след есть, я первый перед тобой извинюсь. Показывай!
Никакого следа от удавки не было. Очередная мистификация! Ну, Варька, ну, Шерлок Холмс!
– Как ты догадалась? – Влад посмотрел на нее с уважением.
Ответить Савельева не успела, потому что зазвонил телефон, и все разговоры пришлось отложить на потом. Они вернулись к этой животрепещущей теме уже после ставшей привычной полуночной переклички.
– Ну, Варвара, не томи! – Эйнштейн вернулся к столу, с вожделением посмотрел на принесенные Владом две упаковки пива, спросил: – Я угощусь?
– Я никого не обманывала! – Сивцова отшвырнула бесполезный теперь уже шарфик. – След был, просто уже исчез.
– Еще один мистический случай. – Влад откупорил банку пива. – Хватит вешать нам лапшу на уши. Хотя надо отдать должное вашим с Жуаном артистическим талантам. Получилось у вас весьма убедительно. Жуан, может, тебе стоило податься не в большую политику, а на большую сцену?
– Отвали! – огрызнулся тот и отвернулся.
– Ладно, Варя, поделись с нами своими умозаключениями. – Влад протянул ей открытую банку.
– Во первых, никто не видел мадам Жуанову в петле. – Савельева благодарно кивнула, но от пива отказалась. – Мы видели, как Жуан пытается достать ее из петли, а это несколько разные вещи. Думаю, удавка была просто наброшена ей на шею, но не затянута. Во вторых, она описала не Барбару, а ее портрет. Лично мне кажется сомнительным, что призрак разгуливает по дому именно в таком вот парадном одеянии.
– А в третьих? – спросил Эйнштейн.
– Юлия сказала, что на шее Барбары был медальон, но это неправда, потому что медальон в данный момент у меня.
– Ну, с этим можно поспорить, – покачал головой Эйнштейн. – На тебе может быть настоящий медальон, а на призраке его проекция. Это я тебе ответственно заявляю, как охотник за привидениями.
– Да кого вы слушаете?! – пошла в атаку Сивцова. – Заезжая аферистка напридумывала всякой ерунды, а местный дурачок ей подпевает.
– Зато в ваших с Жуаном действиях логика прослеживается отчетливо. – Влад сделал большой глоток пива. – Вы с самого первого дня планомерно и методично пытались устранить конкурентов, то есть нас с Савельевой. Все просто – ищи, кому выгодно.
– А вам, значит, невыгодно?! – Сивцова вперила в него яростный взгляд.
– Это смотря что ты имеешь в виду. В любом случае запугать вас мы не пытались.
– Уроды! Видеть вас не могу! – Сивцова, вскочив из за стола, бросилась к выходу из зала. – Сборище дегенератов! – послышалось уже из холла.
– Обиделась, – шепотом сказал Эйнштейн и тут же заорал дурным голосом: – Ты там, смотри, осторожно! А то мало ли что! Вдруг Барбара вернется закончить начатое!
Не успело затихнуть эхо его голоса, как в холле послышался вопль Сивцовой.
– Ну, это уже неинтересно, честное слово. – Эйнштейн разочарованно развел руками.
– Юля! – Жуан сорвался с места, выбежал из зала.
Влад посмотрел на Варю, та в ответ неопределенно пожала плечами.
– Сходить, что ли, узнать, что там у них на сей раз? – Эйнштейн выбрался из за стола, и в этот же самый момент воцарившуюся было тишину нарушил испуганный крик Жуана.
Все трое бросились в холл.
Сивцова лежала у подножия лестницы в такой противоестественной позе, которая мгновенно отметала все предположения о повторной мистификации. Рядом, прямо на каменных плитах, сидел Жуан и, сжав виски руками, раскачивался из стороны в сторону.
– Ну как же так? Ну что же это? – бормотал он. – Юленька!
– Не трогай ее! – заорал Влад и попытался оттащить завывающего и вырывающегося Жуана в сторону. – Если у нее переломы, ты сделаешь только хуже. Эйнштейн, вызывай «Скорую»!
Травмы у Сивцовой, несомненно, были тяжелыми – правая нога вывернута, из разорванного предплечья торчат осколки кости, – но, несмотря на это, она находилась в сознании и, кажется, даже не чувствовала боли. Во всяком случае, когда Жуан тряс ее за плечи, она не издала ни звука.
– Юлька, ты как? – Влад присел рядом.
Она ничего не ответила, лишь из уголка глаза скатилась слеза, не бутафорская, а самая настоящая.
– Ты потерпи, – погладил он ее по волосам, – сейчас приедет «Скорая».
«Скорая» на сей раз ехала долго, минут тридцать, не меньше. Владу едва удалось удержать Жуана, набросившегося с кулаками на ни в чем не повинного врача. Сивцову погрузили на носилки, и даже сейчас, наверняка испытывая чудовищную боль, она не издала ни звука. Врач сказал, что иногда так случается, что это травматический шок.
Юлька заговорила, только когда санитары вынесли носилки из дома.
– Ворон, – голос у нее был хриплым, едва слышным.
– Что? – он склонился над носилками.
– Позови Савельеву…
Неизвестно, что она сказала Варьке, но только, когда «Скорая» уехала, та сделалась сама не своя. Влад видел, как в течение получаса она дважды пользовалась ингалятором. Стоило бы спросить, что с ней не так, но он не стал – у каждого из них есть право на собственные тайны.
Эйнштейн оказался менее щепетильным и более любопытным. После того как Жуан, прихватив бутылку виски, заперся в своей комнате и они остались в главном зале втроем, он спросил:
– Варвара, а что такого интересного тебе сказала Сивцова? Это как то касается дома?
