Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни
— Да, предохранители нужны везде и всегда. Я согласен. Хоть я и не электрик.
— А, вообще, вы кто такой по сути своей? — спросил задумчиво и печально злодей.
— Странный вопрос, — устало произнёс я. — Вы именно меня вроде бы похитили. Знаете, очевидно, всё обо мне.
— Да не так вы восприняли вы мой вопрос! — огорчился и возмутился коротышка. — Он был задан в философском плане.
— Бог с ней, с философией. Как-то не тянет меня к диспуту в этом подвале. А кто вы такой?
— Ах, да… Я тот человек, которому вы заплатите очень большие деньги за своё возможное освобождение.
— Увы… Смею вас разочаровать.
— Почему? — встревожился говнюк.
— Денег у меня нет.
— Как, почему?! Вы блефуете! Быть такого не может! Вы же известный композитор, исполнитель и, кроме того, — миллионер!
— Не блефую, — устало произнёс я. — Ничего я за последний год не сотворил. Все деньги я спустил на бирже, проигрался вчистую в казино и на скачках. А кроме этого — бабы… Вы меня понимаете?
— О, как понимаю!
— Вот так…
— А машины, яхта и всё остальное движимое и недвижимое имущество, в том числе всем известный сарай в Сочи?
— Да что вы все к нему прицепились?! Сарай, он и есть сарай. И он и всё остальное записано на мою бывшую жену, мать моего единственного сына. Я в данное время гол, как сокол.
— Ну, вы даёте! — заметался человечек. — А вы знаете, меня всегда смущало это выражение: «Гол, как сокол». Соколы вроде бы не голы. Красивая птица, вся в перьях. Ничего не пойму!
— Ну, русский язык, основанный на крайне парадоксальном национальном мышлении, имеет свои определённые особенности, — вздохнул я.
— Да, вы совершенно правы, — задумался коротышка. — Но по поводу денег я вам не верю! Кстати, а где живут ваши жена и сынишка? Придётся похитить и их.
— В Англии они живут!
— Вот это да, — разочарованно произнёс мужичок и очень сильно огорчился. — Заковыристый пасьянс. Данный момент всё значительно усложняет.
— Я тоже так думаю, — усмехнулся я.
— Всё равно я вам не верю. Придётся вас жестоко пытать и, возможно, даже садистки и медленно истязать, — заявил коротышка.
— Ну и пытайте, и истязайте, — абсолютно равнодушно произнёс я. — Пытайте не пытайте, — конец всё один. Увы, увы…
— В смысле?
— В том-то и дело, что смысла нет никакого в моей бездарно прожитой жизни.
— Это как?
— Я обречён. Рак в последней стадии или степени. Осталось мне несколько месяцев бытия. Мне на всё и на всех наплевать кровавой слюной! Лучше умереть в результате сравнительно краткосрочных пыток, так как сердце не выдержит, чем валяться несколько месяцев в палате, принимать наркотики и страдать от невыносимых физических и моральных мук.
— Вот это да…
— Да, дела мои плохи. Как сказал Бальзак, «сильные жизненные потрясения исцеляют от мелких страхов». Что мне ваши пытки. Так, ерунда, детские игры. Рак, этот чёрный и беспощадный монстр, наложил на меня свою тяжёлую и холодную длань, и нет от него избавления, — зарыдал я и в полном отчаянии врезался лбом в стол.
— Ну, к чему такой страшный и невыносимый пессимизм? Успокойтесь, — чрезвычайно сильно огорчился и засуетился коротышка. — Но, мне, конечно, очень и очень жаль. Приношу вам мои самые глубокие и искренние соболезнования.
— Я, вообще-то, пока ещё вроде бы не умер!
— О, извините, извините!
Мы посидели, скорбно помолчали.
— У вас выпить чего-либо не найдётся? — тяжело и глухо спросил я.
— Есть водка и коньяк.
— Коньяк чей?
— Армянский и Краснодарский. Оба десятилетней выдержки.
— Последнее то, что надо. Доставайте и наливайте, а потом мы о ваших проблемах поговорим более подробно и обстоятельно.
— О моих!? — оторопел и чрезвычайно возмутился похититель.
— Да, именно о ваших! У меня-то всего одна главная проблема, а у вас, я чувствую, их накопилась не одна сотня.
— Да, вы правы. Проблем много, — тяжело вздохнул мужичёк и глаза его вдруг увлажнились.
Мы нервно выпили, задумались, скорбно помолчали, посмотрели на облачное, но всё равно прекрасное небо за узким окном.
— Хочешь, я прочитаю тебе очень короткое стихотворение? — внезапно спросил меня злодей. — Тема, затронутая в нём, касается нас обоих.
— С удовольствием послушаю. Кто автор?
— Тао Юаньмин.
— О, ты любитель восточной поэзии?
— Да, я ею сильно увлекаюсь.
— Честно говоря, не ожидал от тебя такого.
— Я же тебе уже говорил, что я очень хорошо образован, — обиделся похититель.
— Извини, извини! Слушаю стихотворение.
«Через тысячу лет,
через десять тысяч годов
Память чья сохранит
нашу славу и наш позор?».
Мы задумались, помолчали, потом выпили не чокаясь.
— Позволь и мне прочитать одно стихотворение Фирдоуси, — глухо произнёс я.
— Я готов его выслушать.
«Смиренно склонись перед волей небес!
Будь рьян в благочестье, откинувши лень,
Чтоб встретить достойно последний свой день,
Стремись к одному лишь, готовясь к пути, —
Благие деянья с собой унести».
— Намёк я понял, — мрачно усмехнулся злодей. — Но, увы… Злых деяний я совершил намного больше, чем добрых. Мне уже терять нечего.
— Всё можно поправить. Всегда решающими являются концовка романа, последние ноты в музыкальном произведении, аргументы в завершающей части спора.
Мы снова помолчали и выпили. Коньяк был очень хорош. Спокойствие и благостность воцарились в наших душах, но, увы, ненадолго. Пасторальная тишина была внезапно и грубо нарушена.
— Что здесь такое происходит и творится!? Шеф, ты что, сошёл с ума?! — вдруг ворвался в комнату какой-то здоровенный мужик в шортах и с автоматом.
Коротышка мгновенно выхватил откуда-то пистолет и разрядил всю его обойму в мужика.
— Уберите этого придурка!
Мёртвого придурка быстро убрали какие-то типы в масках.
— Не люблю нарушения субординации и отсутствия выдержки и терпения, — поморщился коротышка и осушил стакан коньяка.
— Я тоже этого не люблю, — с готовностью последовал я его примеру. — Выдержка и терпение лежат в основе всего мироздания!
— О, как ты прав!
— Ладно… Ты меня разжалобил, — вздохнул я. — Так и быть. Тебе миллиона хватит?
— Но ты же сказал…
— Да мало ли что я говорю! Я такое могу наговорить! Дарую тебе последний оставшийся у меня миллион, тщательно припрятанный. Всё, баста! Сажайте меня на кол, вешайте, вырывайте ногти, делайте, что угодно! Мне на всё насрать!
