Джим Батчер - Маленькая услуга
— Здесь у нас все еще есть электричество, — сказал я. Кажется, я чувствовал запах подпаленной кожи, пока высокая температура от пламени лилась в металлический разбрызгиватель. — Здесь все еще есть компьютеры. Здесь все еще есть телефоны.
— Гарри! — сказал Майкл, качая головой и пристально глядя на потолок. — Они поднимаются. Они собираются проникнуть сюда через крышу.
Я начал чувствовать высокую температуру даже поврежденными нервами пальцев моей левой руки. Кажется, уже было достаточно горячо. Я сосредоточил больше своего желания, поднял разбрызгиватель и пламя, и визуализировал то, что я хотел: усики энергии вокруг моего разбрызгивателя тянутся к каждой головке разбрызгивателя, какие только есть во всем здании.
— И еще здесь есть разбрызгиватели.
Я сломал круг ногой, и энергия стеганула из разбрызгивателя к любому подобному объекту вокруг. Высокая температура вылилась из меня волной во множестве различных направлений, и я отправил всю энергию, какая была в сфере света во все головки разбрызгивателей, какие попадутся на пути.
Буквально через десять секунд взвыл датчик огня, и противопожарная система пробудилась к жизни. Люди удивленно вскрикивали, где-то в станции завопили сигналы тревоги. Искры взлетели от нескольких телефонов, мониторов, и компьютеров.
— Ну ладно, — сказал я. — Пускай у офиса нет компьютеров. Но все остальное все-таки работает.
Майкл посмотрел на меня и обнажил зубы в свирепой усмешке.
— Когда?
Я наблюдал за своим маленьким шаром света, с потолка лилась вода. В течение возможно половины минуты ничто не случалось, за исключением того, что мы промокли насквозь. Было просто удивительно, сколько лилось воды, удивительно хорошо, я подразумеваю. Я хотел много воды.
Где-то в районе шестьдесят второй секунды я почувствовал, что мое колдовство начало мерцать, его власть разрушалась льющейся водой.
— Жди, — сказал я. — Скоро…
Через две минуты мое колдовство иссякло, связь с другими разбрызгивателями разрушилась, и огонь в моей руке потух.
— Майкл! — крикнул я. — Готово!
Майкл что-то проворчал и бросился открывать дверь. Прежде, чем он ступил через порог, в воздухе возникло внезапное порхание колеблющейся силы, и святое лезвие засверкало более ярко, чем сам солнечный свет.
Он выскочил через дверь, и когда свет Амораккиуса возник на станции, завопили сотни глоток фобов. Звук криков злых фэйри был настолько громок, что я буквально чувствовал, как он давит на мои уши, вроде как на действительно громком концерте.
Но их перекрывал голос Майкла Карпентера, Рыцаря Креста, воплощенного ангела мести, носителя лезвия, которое когда-то принадлежало оруженосцу по прозвищу Бородавка.[48]
— Lava quod est sordium![49] — проревел Майкл, его голос был громоподобен, слишком огромный, чтобы исходить из человеческого горла. — In nomine Dei, sana quod est saucium!
После того, как Меч покинул комнату, я смог видеть, что все огни офиса возвратились, так же как и те, что снаружи.
— Мыш! — крикнул я. — Останься! Охраняй раненого! — И поспешил за Майклом, правда, все-таки успев оглянуться. Мыш понесся вперед и встал в дверном проеме между хобами и людьми в офисе, голова высоко, ноги расставлены, чтобы занимать больше места.
За пределами офиса разбрызгиватели уже успели создать полное впечатление настоящего вонючего муссона. Я вляпался в лужу воды и горящей крови хобов в нескольких шагах от двери. Свет от Меча был настолько ярок, просто даже мучителен, мне пришлось прикрыть глаза одной рукой. Я не мог смотреть прямо на Майкла или даже просто в его сторону, поэтому я следовал за ним по тропе из кусков хобов, которыми он отмечал свой путь
Несколько злых фэйри были сражены мечом Майкла.
Этим еще повезло…
Гораздо больше их — там, где я мог видеть — лежали слишком далеко для того, чтобы Майкл мог дотянуться до них мечом. Они были просто глыбами тлеющего древесного угля, извергающего колонны сального дыма, их зажаренное мясо отваливалось от костей.
Адские Колокола.
А я не называю его Кулаком Господа в качестве уменьшительного имени, почему, люди?
Я следовал за Майклом, с тревогой ожидая, что где-нибудь нас встретит темнота. Если какой-нибудь из разбрызгивателей в здании был другой модели, чем та, которую я использовал для моего колдовства, он будет не в состоянии нагреться и включить противопожарную систему. Если Майкл снова войдет в мирк, то хобы, защищенные от света, наскочат на него — и очень быстро.
Но поскольку нам улыбнулась удача (или, возможно, судьба, или, возможно, Бог, а по всей вероятности, дешевый городской подрядчик), было похоже, что все разбрызгиватели были одной и той же модели. Вода лилась всюду, смывая мирк, как будто это был слой грязи, заменяя его тысячами кусочков радуг, поскольку чистое свечение Амораккиуса сияло через искусственный ливень.
Хобам просто негде было скрыться.
Я следовал по следу сражённых злодеев. Сражёных злодеев? Сражоных злодеев? Не смотрите на меня так. Я не заканчивал среднюю школу. Возможно, изучение различных спряжений[50] и было где-то в старших классах. Но я совершенно, черт возьми, уверен, что их не было в моем GED-тесте.[51]
Я остановился и осмотрелся вокруг, насколько мог, через слепящий свет и потоки воды от разбрызгивателей, пытаясь понять, куда направился Майкл.
И тут я почувствовал внезапную, быструю вибрацию, которая доносилась через подошвы моих ботинок, и затем тяжелый глухой стук, сопровождающий это сотрясение. Я повернулся лицом к передней стороне здания, и тут стекло, кирпич и камень буквально взорвались у входной двери. Позади этого была какая-то неопределенная вспышка тумана в воздухе, но когда то, что было позади завесы, вошло в яркий свет Амораккиуса и моего импровизированного ливня с грозой, колдовство заколебалось и исчезло.
Двадцать футов[52] и четыре или пять тонн Большого Брата Граффов прорвались через завесу.
Он носил броню, сделанную из какого-то прозрачного кристалла, и меч в его руке был длинней, чем мой чертов автомобиль. Его рот открылся, и я почувствовал его боевой рев вместо того, чтобы услышать его, звук, столь глубокий и громкий, как если бы его издавал чертов кит.
— О, да, — пробормотал я. — Дела сегодня идут все лучше и лучше.
Глава 25
Любой, в чьей голове есть унция смысла, знает, что борьба с кем-то, существенно превосходящим вас в размере, весе и досягаемости, очень трудна. Если ваш противник тяжелее вас на пятьдесят фунтов, выиграть борьбу против него, мягко говоря, очень сомнительно.
