Артем Тихомиров - Приход ночи
Артур ушел полчаса назад, оставив меня в состоянии, близком к шоку. Я не чувствовала своего тела. Подумав, что завтра, наверное, не смогу встать с кровати, чуть не разревелась. Нервы у меня были не в порядке. Я чувствовала себя вымотанной. И брошенной.
Одежду я убрала, стала обследовать ковер и нашла улики. Влажные пятна от спермы. Причем на самом видном месте. Если Таня и не заметит их, то может учуять, невзирая на табачную вонь. Я принесла из ванны моющее средство и щетку. В случае чего, объясню, что мы пролили красное вино. Главное, убрать запах. По сути, я сегодня предала свою лучшую подругу, человека, который, жертвуя собой, вернул меня к жизни. Я ей изменила. Таня не брала с меня слова, что я не буду заниматься любовью с мужчиной, но по крайне мере, лучше не делать этого здесь. Но так сложилось — ничего не вернуть. Я надеялась, что удача будет на моей стороне.
Я стояла на коленях и терла ковер, думая, что много бы отдала, чтобы уйти с Артуром. Я ревновала его к Лене. Готова была убить ее.
В какой-то момент я остановилась. Что это за мысли? Не сошла ли ты с ума, подруга? По-моему, ты слишком многому от него научилась. Твой новый любовник — садист. Надо помнить об этом и хорошенько подумать, стоит ли продолжать эти оргии. Поразмыслить стоит о многом. О власти и подчинении. О боли и удовольствии.
О том, куда я иду.
Я оттирала ковер от его спермы и ревела. Сегодня разрушился мой маленький спасительный мирок, который я создавала, чтобы спрятаться от своего ужаса. От воспоминаний о похитителе. От мысли, что преступник до сих пор преследует меня, видит во снах и мечтает о новой встрече.
Я сама уничтожила свой безопасный мирок, позволив тьме выползти наружу.
Уйти вместе с Артуром? Куда? Неужели я думаю, что могу жить с ним и быть счастливой?
3Я продолжала видеть и когда Таня вернулась домой. Она была пьяна, больше, чем вчера вечером. Шагнув в квартиру, она едва не оттолкнула меня плечом. От нее несло водкой.
— Как дела? — спросила я.
До ее прихода я спала минут пятьдесят. Села в кресло и напрочь вырубилась. Должно быть, вид у меня был помятый — Таня посмотрела в мою сторону, точно увидела грязную бродяжку.
— Круто. Все пучком, подруга, — сказала она.
Я отошла в сторону, чтобы не мешать ей раздеваться. Ботинки, куртка, шапка, сумка — все полетело на пол.
— Ты чего? — спросила я. Таня подошла к зеркалу, посмотрела на себя.
Мне стало жутковато от ее дикого взгляда. Она обернулась ко мне.
Слишком поздно я сообразила, что надвигается гроза, и сама подлила масла в огонь.
— Ничего. Ничегошеньки! Чего ты лезешь? Чего тебе от меня надо?
Я прижалась к стене, еще спросонья не понимая, что она на взводе. К тому же из меня еще не выветрились винные пары.
— Я не лезу…
— Вот и не лезь. Что за манера? Пришла — и пришла. Нет, надо обязательно спросить, забраться под кожу, заглянуть во все дыры!
Таня сунула в рот сигарету и, забыв зажечь, пошла на кухню. Около мойки стоял мусорный мешок, в котором были бутылки от вина и остатки закуски.
— Ну и как провели вечерок?
Я совсем забыла про мусор. Могла хотя бы не оставлять его на виду. Я испугалась, даже голова стала кружиться.
— Хорошо…
— Чего? — Таня надвинулась на меня, делая вид, что не расслышала.
— Посидели, поговорили, потом он ушел.
Таня кивнула, стала зажигать сигарету.
— Почему мусор раскидан? — рявкнула она, пиная мешок. Бутылки звякнули. — Убрать нельзя было?
Я подумала, а не сказать ли мне, что я ее отлично вижу. Может, это заставит ее поумерить пыл.
Но я и рта не могла раскрыть.
— Могли бы не оставлять улик! Люда, почему ты не дала ему выбросить по пути свое дерьмо?
Мешку достался еще один пинок.
— Накурено как черт знает где… Здесь же воняет!
Таня рванулась в большую комнату. Мое сердце упало. Я чувствовала, как меня парализует страх, именно парализует. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть.
— Люда!
Я вошла следом за ней, хотя мне это стоило больших усилий.
— Люда!
Таня металась по комнате, раскидывая повсюду пепел.
— Я вкалываю на работе как собака, а тем временем весело время проводишь, да? Ты думаешь, что имеешь право так поступать? — Она кричала. — Ты обо мне подумала хоть раз…
— Да успокойся. Что, с цепи сорвалась?
— Заткнись, дура! Идиотка! Не понятно было, что ли, что я против…
— Ты сама сказала! Разрешила вчера…
— А не надо было…
— Ты уж определись.
Меня это взбесило. Таня решила сорвать на мне свою злость, раз не нашлось поблизости другого объекта, но почему я должна терпеть?
— Я тебе русским языком сказала, что мне тут мужики не нужны!
Таня села на диван, но тут же вскочила с него.
Я закричала в ответ:
— Перестань истерить!
— Не указывай! Не указывай!
— Что тебе от меня надо?
— Заткнись!
— Сама заткнись!
— Иди и встречайся со своими ублюдками где-нибудь в другом месте!
— Следи за языком!
— Разбежалась. Это мой дом, между прочим.
— Молодец, что напомнила. И большое спасибо!
— Не думала, что ты дура такая будешь!
— С чего я дура-то?
— Трудно было понять, что я не хочу этого… Устроила тут бордель. Я как савраска кручусь с утра до вечера, а она трахается за моей спиной!
Я шагнула вперед, не понимая, что могу получить хорошую сдачу, и дала Тане оплеуху. Она инстинктивно оттолкнула меня.
Мы смотрели друг на друга. Таня потирала щеку, вглядываясь в черноту моих очков.
— Давай, врежь мне в ответ. Дай. Дай шлюхе. Я же шлюха, раз под мужиков ложусь, так?
Мне казалось, что от ярости я сейчас лопну и меня разметает на мелкие кусочки. Серая пленка, через которую я воспринимала окружающие предметы, стала розоветь, точно кровью наливаться.
— Врежь мне — сразу легче станет. Но я отвечу, запомни!
— Да ты совсем уже?
Танина сигарета упала на пол. Она быстро подняла ее и побежала на кухню. Я осталась в комнате, стояла у серванта, обхватив себя за плечи.
Таня вернулась.
— Ты обо мне-то думаешь? Я-то как себя чувствую?
— Да я только и думаю о тебе! — закричала я. — Каждый день, каждый час.
Что живу у тебя на твои деньги… и всем тебе обязана! Ты мне ярмо на шею повесила и тычешь теперь своей заботой! Ты когда-то сама настояла на моем переезде!
— Я думала, мы…
— Я тоже думала… Но ты хочешь только под себя грести! Я не могу торчать в четырех стенах всю жизнь! Дай мне возможность дышать. Из меня уже делали вещь, но этот плен длится целый год…
