Стефани Майер - Гостья
Поначалу Джейми притворился, что не замечает, а затем, с закрытыми глазами, прильнул ко мне, уткнулся щекою в плечо – совсем как когда-то, – и зарыдал. Он плакал, но не слезами ребенка – и тем священнее и трогательнее были эти слезы, скорбь взрослого мужчины, хоронящего свою семью.
Руки мои обвились вокруг Джейми – как он подрос! – и я заплакала вместе с ним.
– Прости меня, – повторяла я снова и снова. Я словно просила прощения за все: за то, что мы наткнулись на эту планету; за то, что мы ее выбрали; за то, что мне досталась его сестра; за то, что я привела ее сюда и причинила ему боль… За свой рассказ, который довел его до слез.
Его рыдания стихли, но я не отвела рук – мне не хотелось его отпускать. Казалось, мое тело с самого начала изнывало от желания его обнять, но я осознала это, лишь когда желание осуществилось. Непостижимая связь матери и ребенка, столь крепкая на этой планете, – я ее все-таки постигла. Готовность отдать жизнь за другого – что может быть прочнее этой связи? Я и прежде понимала незыблемость данной истины, но не догадывалась, почему это происходит. Теперь же я знала, почему мать с готовностью отдаст жизнь за свое дитя, и знание это навсегда изменило мое видение Вселенной.
– Да, видно плохо ты мои уроки усвоил!
Мы отпрянули друг от друга. Джейми вскочил на ноги, а я сжалась у стены.
Джеб наклонился и поднял с пола ружье, о котором мы оба забыли.
– За оружием надо приглядывать, Джейми. – Голос Джеба звучал мягко, сглаживая укор. Старик взъерошил лохматую шевелюру Джейми.
Джейми отдернул голову и залился краской.
– Прости, – пробормотал он, развернулся, словно собираясь убежать, и вдруг остановился и посмотрел на меня. – Я не знаю, как тебя зовут.
– Меня называли Странницей, – прошептала я.
– Странницей?
Я кивнула.
Он кивнул и зашагал прочь, красный от смущения.
Едва лишь Джейми скрылся из виду, Джеб оперся о камень и опустился на пол у стены. Как и Джейми, ружье он держал на коленях.
– Интересное тебе дали имя… – К Джебу, похоже, вернулось словоохотливое настроение. – Может, как-нибудь расскажешь, почему тебя так назвали? Интересно же. Только вот звучит имя длинновато, тебе не кажется? Странница…
Я уставилась на него.
– Ты не против, если я буду называть тебя коротко: Анни? Произносится легче.
На этот раз он ждал ответа. Я пожала плечами. «Детка» или другие странные человеческие словечки – какая разница? Лишь бы не хулили.
– Ну что же, Анни… – Джеб улыбнулся, довольный своей придумкой. – Приятно, что мы поняли друг друга. Как старые друзья.
Он снова широко, от уха до уха, улыбнулся; я не удержалась и улыбнулась в ответ, хотя улыбка у меня вышла не радостная, а вымученная – ведь Джеб считался моим врагом. Вдобавок, скорее всего, он выжил из ума. Но он был моим другом. Разумеется, он меня убил бы, если бы понадобилось, но без всякого удовольствия. А разве можно требовать большего от друга-человека?
Глава 22
Перелом
Джеб закинул руки за голову и с задумчивым видом уставился в темный потолок. Его словоохотливое настроение не исчезло.
– Знаешь, я долго старался представить себе, каково это – быть схваченным. Я не раз видел, как вы нас ловите, несколько раз даже чуть сам не попался. Вот я и задумался, на что это похоже. Как полагаешь, когда в твою голову лезут, оно больно? Между прочим, я видел, как это делается.
Я раскрыла глаза от удивления, а он и бровью не повел.
– Похоже, все вы используете какое-то обезболивающее – хотя это пока всего лишь догадки. От боли никто не кричит, так что вряд ли применяются пытки. – Я поморщилась. Пытки. Нет, пытки – это по человеческой части. – Интересные вещи ты тут мальцу рассказывала.
Я напряглась, а он вдруг тихо рассмеялся.
– Ну да, я все слышал. Подслушивал, признаюсь. Прощения не прошу, потому что это был отличный рассказ, к тому же мне ты ни за что бы не открылась, а вот Джейми – другое дело. Меня аж зацепило: и про Летучих мышей, и про Водоросли, и про Пауков. Наводит на мысли. Всегда зачитывался безумными историями про внеземную жизнь, научной фантастикой и всяким таким. Прямо взахлеб читал. А этот малец, он как я, – все книги по два, три раза перечитал. Ему твой рассказ только в радость. Да и мне тоже. У тебя талант.
Я потупила взгляд, чувствуя, как смягчаюсь, теряю бдительность. Я повелась на лесть, как и любой другой в этом уязвимом для эмоций теле.
– Все думают, что ты нас выслеживала, чтобы сдать Ищейкам.
Меня всю передернуло от этого слова. Челюсть свело, я прикусила язык. Во рту появился вкус крови.
– А зачем еще? – продолжил он, притворившись, что не заметил моей реакции. – Только сдается мне, они стали жертвами стереотипа. Я один любопытствую… ну сама посуди, что за странный план: пуститься в странствие по пустыне без плана, без карты, без подмоги? – Он усмехнулся. – Странствия – вот что по твоей части, верно, Анни?
Он наклонился и подтолкнул меня локтем в бок. Я уставилась в пол, нерешительно поглядывая на Джеба. Он рассмеялся.
– На мой взгляд, твой маршрут пролегал в двух шагах от самоубийства. Тебе, должно быть, знакомы методы Ищеек? Так вот, ничего общего с ними я не увидел. Если рассуждать здраво, мыслить логически… Итак, у тебя не было ни прикрытия, ни способа вернуться. Значит, ты преследовала иную цель. С тех пор как ты сюда попала, ты не отличалась разговорчивостью, только с мальцом и пообщалась, но я слушал, что ты говорила, и сделал кое-какие выводы. Полагаю, ты пошла на заведомую гибель, потому что помешалась на поисках этого мальчика и Джареда.
Я закрыла глаза.
– Только вот с чего бы? – спросил Джеб, как бы размышляя в ожидании моего ответа. – Значит, вот как я это себе представляю: или ты и впрямь отличная актриса – супер-Ищейка, какая-то новая порода, хитрее прежней, – с неким хитроумным планом, который мне не постичь, или ты не играешь. Первый вариант как-то не вяжется с твоими поступками, и я отказываюсь в него верить. А вот если ты не играешь… – Он помолчал. – Я давно слежу за вашим братом. И все время ждал, когда же они изменятся, ну, когда перестанут изображать из себя людей, потому что играть-то уже было не для кого. Я все следил и ждал, а они продолжали вести себя, как люди. Оставались в прежних семьях, в солнечные дни выезжали на природу, сажали цветы, рисовали картины и так далее, вплоть до мелочей. Я все гадал, а не очеловечились ли вы, не повлияли ли мы на вас, в конечном итоге.
Он подождал, давая мне возможность ответить. Я молчала.
– Несколько лет назад я увидел кое-что, что меня потрясло. Пожилые мужчина и женщина – ну, или, скорее, тела пожилых мужчины и женщины. Прожили вместе так долго, что обручальные кольца почти вросли в кожу. Они держались за руки, и он поцеловал ее в щеку, а она залилась краской, словно под всеми этими морщинами пряталась юная девушка. И тогда мне пришло в голову: вы чувствуете то же самое, что и люди, потому что вы больше не кукольники, управляющие марионетками, вы стали нами.
