Сара Шепард - Милые обманщицы. Безупречные
– Она здесь, – бросил он в трубку и резко хлопнул крышкой мобильника, а затем холодно посмотрел на Ханну. – Ну. Со счастливым возвращением.
Ханна заморгала. За спиной отца она разглядела Кейт и Изабель. Они сидели на диване в гостиной и листали рекламные буклеты.
– Привет, – осторожно произнесла она. Все уставились на нее. – Разве Кейт вам не сказала? Мне нужно было…
– Съездить на «Фокси»? – перебила ее Изабель.
Ханна онемела от изумления. Вспышка молнии за окном заставила ее вздрогнуть. Она в отчаянии повернулась к Кейт – та сидела с высоко поднятой головой, обхватив руками колени. Она что, сказала? В ее лице читалось: да.
У Ханны возникло такое чувство, будто ее перевернули вверх ногами.
– Это… экстренный случай.
– Уверен, что так и было. – Отец оперся руками на стол. – Мне даже не верится, что ты вообще вернулась. Мы думали, что ты опять уйдешь в ночной загул… может, угонишь еще одну машину. Или… кто знает? Самолет? Убьешь президента?
– Пап… – взмолилась Ханна.
Никогда еще она не видела отца таким. Рубашка не заправлена, носки приспущены, за ухом грязное пятно. И он бесился. Он не говорил, а кричал.
– Я все объясню.
Отец прижал ладонь ко лбу.
– Ханна… может, ты и это объяснишь? – Он полез в карман и что-то вытащил. Медленно, один за другим, он раскрыл пальцы. На ладони лежал пакетик перкоцета. Нетронутый.
Ханна бросилась к нему, но отец тотчас захлопнул ладонь, как ракушку.
– О нет, только не это.
Ханна кивнула на Кейт:
– Это она у меня взяла. Она хотела попробовать!
– Ты дала мне сама, – ровным голосом произнесла Кейт.
Всем своим видом она давала понять: «Даже не думай, что тебе удастся пролезть в нашу жизнь». Ханна ненавидела себя за то, что оказалась такой дурехой. Кейт не изменилась. Ни капельки.
– Прежде всего скажи, что ты делала с этими таблетками? – спросил отец. Но тотчас поднял руку. – Хотя нет. Забудь. Я не хочу это слышать. Я… – Он крепко зажмурился. – Я тебя не знаю, Ханна. Совсем не знаю.
Ханну как прорвало.
– Конечно, не знаешь! – крикнула она. – Черт возьми, за четыре года у тебя не нашлось времени, чтобы поговорить со мной!
В комнате воцарилось молчание. Казалось, все боялись пошевелиться. Кейт застыла с журналом в руках. Палец Изабель завис над мочкой уха. Отец открыл рот, но не вымолвил ни звука.
Раздался стук в дверь, и от неожиданности все вздрогнули.
На пороге, непривычно растрепанная – волосы свисали мокрыми прядями, лицо почти без макияжа, – стояла миссис Марин. На ней были простая футболка и джинсы, что даже отдаленно не напоминало продуманные ансамбли, в которых она ездила в гастроном «Вава».
– Ты идешь со мной. – Она прищурилась, глядя на Ханну и даже не посмотрев в сторону Изабель и Кейт. Ханна на миг подумала о том, что, возможно, впервые они встретились все вместе. Стоило матери увидеть перкоцет в руке мистера Марина, как она сразу побледнела. – Он рассказал мне об этом, пока я ехала сюда.
Ханна обернулась и посмотрела на отца, но тот стоял, опустив голову. Он выглядел не разочарованным – просто грустным. Беспомощным. Пристыженным.
– Папа… – в отчании вскрикнула она, отшатнувшись от матери. – Я ведь не должна уходить, да? Я хочу остаться. Могу я рассказать тебе, что со мной происходит? Мне казалось, ты хочешь это знать.
– Слишком поздно, – механически ответил отец. – Ты едешь домой со своей мамой. Может, хоть она тебя образумит.
Ханна не удержалась от смеха:
– Ты думаешь, она меня образумит? Она… она спит с копом, который арестовал меня на прошлой неделе. Она является домой в два часа ночи. Если я плохо себя чувствую и не могу идти в школу, она просит меня позвонить в администрацию и просто притвориться ею, потому что ей самой некогда звонить и…
– Ханна! – крикнула мать, крепко хватая ее за руку.
В голове у Ханны царил такой сумбур, что она понятия не имела, поможет ей сейчас такая откровенность или же только погубит ее. Она чувствовала себя обманутой. Всеми. Ей ужасно надоело, что об нее вытирали ноги.
– Я столько всего хотела тебе рассказать, но не могу. Пожалуйста, позволь мне остаться. Пожалуйста.
Единственное, что дрогнуло в отце, так это крошечная жилка на шее. Но лицо его осталось каменным, безразличным. Он подошел к Изабель и Кейт. Кейт взяла его за руку.
– Доброй ночи, Эшли, – сказал он матери Ханны.
Ханне же он не сказал ничего.
32. Эмили хватается за биту
Эмили облегченно вздохнула, обнаружив, что боковая дверь их дома была открыта. Мокрая и озябшая, она проскользнула в прачечную и едва не расплакалась при виде столь милых сердцу, по-домашнему уютных мелочей. Вот вышитый крестиком любимый мамин слоган над стиральной машиной – «ДА БЛАГОСЛОВЕН БУДЕТ ЭТОТ БЕСПОРЯДОК!»; на полке – аккуратные ряды флаконов с моющими средствами, отбеливателем и кондиционером для белья; у двери – отцовские зеленые резиновые сапоги.
Зазвонил телефон; звонок прозвучал, словно крик. Эмили схватила полотенце из кучи белья, накинула его на плечи и осторожно сняла беспроводную трубку.
– Алло? – Ее пугала даже собственная речь.
– Эмили? – прозвучал на другом конце знакомый голос.
Эмили нахмурилась:
– Спенсер?
– О боже. – Спенсер вздохнула. – Мы ищем тебя повсюду. С тобой все в порядке?
– Я… я не знаю, – дрожащим голосом произнесла Эмили.
Как безумная, она неслась по кукурузному полю. Дождь превратил междурядья в реки грязи. Туфля слетела с ноги, но Эмили не остановилась, и теперь подол ее платья и ноги были покрыты коркой грязи. За полем начинался лес, и ей пришлось пробираться сквозь заросли. Пару раз она поскользнулась на мокрой траве и упала, ободрав локоть и бедро, а потом молния ударила в дерево в нескольких шагах от нее, и на землю посыпались острые сучья. Она знала, что в грозу опасно было находиться в лесу, но не могла остановиться. Ей все казалось, что Тоби идет следом.
– Эмили. Оставайся там, где ты есть, – наставляла Спенсер. – И держись подальше от Тоби. Я все объясню потом, но сейчас просто запри дверь и…
– Я думаю, что Тоби и есть «Э», – перебила ее Эмили, понизив голос до шепота. – И я думаю, что это он убил Эли.
Повисла пауза.
– Я знаю. И тоже думаю, что он убийца.
– Что? – крикнула Эмили.
Послышался близкий раскат грома, и Эмили съежилась от страха. Спенсер не ответила. На линии воцарилась мертвая тишина.
Эмили положила трубку на сушилку. Спенсер знала? Значит, догадки Эмили были верны? Но тогда все становилось гораздо серьезнее, чем она думала.
