Евгения Грановская - Демоны райского сада
Скряба медленно покачал головой:
– Нет, не знаю. Ты не Ольга Князева, ты подставное лицо. Так кто ты такая?
Некоторое время она молчала, затем разжала губы и тихо ответила:
– Меня зовут Лиза Антипова. Я сестра Ольги.
Скряба прищурился.
– Сестра? У Ольги никогда не было сестры!
– Нас разлучили в детстве и отправили в разные детские дома. Мы выросли врозь и ничего не знали друг о друге… До недавнего времени.
Скряба достал из кармана плаща сигареты.
– Продолжай.
– Ольга попала в аварию, когда ехала в аэропорт. Она собиралась лететь ко мне. Денис отвез ее в частную больницу.
– Она все еще там?
– Да.
Семен закурил. Некоторое время он молча пускал дым, переваривая полученную информацию. Потом поднял на Лизу тяжелый взгляд и сказал:
– Моя жена умирала. Нужна была операция. Ольга дала деньги на операцию и продлила ей жизнь на полтора года. Это были самые счастливые полтора года в нашей жизни. Но однажды мне пришлось за это заплатить. Ольга вызвала меня к себе и спросила, готов ли я пойти ради нее на преступление. Разумеется, я ответил, что готов. И тогда она попросила меня убрать Сергея Князева.
– Убрать?
Скряба усмехнулся:
– Убрать, ликвидировать, уничтожить. Стереть с лица земли.
– И ты согласился?
– Да.
– Значит, смерть Сергея Князева…
– Это был не несчастный случай. Я был за рулем машины, которая его сбила. Я убил его.
Семен сильно затянулся сигаретой, потом швырнул окурок в вазу с цветами. Снова взглянул на Лизу.
– Я не мог поступить иначе. Ольга спасла мою жену. Я был ей должен.
Некоторое время они молчали.
– Что было потом? – тихо спросила Лиза. – На этом ведь все не закончилось, правда?
– Правда, – сказал Скряба. – Жена подслушала телефонный разговор и узнала о том, что я сделал. После этого она слегла и больше уже не поднялась. Через два месяца ее не стало. – Скряба помолчал пару секунд, потом добавил с горькой усмешкой: – Жизнь за жизнь. Нормальный обмен. Мне не на что жаловаться.
Он замолчал. Лиза медленно подошла к нему, протянула руку и коснулась пальцами его темных волос. Потом осторожно погладила их ладонью.
Семен посмотрел на нее снизу вверх, потом медленно поднялся. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, пока он не наклонился и не поцеловал ее. У Лизы слегка закружилась голова. Втянув ноздрями его возбуждающий мужской запах, она запустила пальцы в его волосы и вся отдалась во власть этого долгого поцелуя.
Скряба приподнял ее и посадил на край стола. Увидев перед собой его мерцающие голубые глаза, в которых появился ненасытный плотский голод, Лиза испытала сильное возбуждение. Она больше не могла сдерживаться, и, почувствовав это, он распахнул ей полы халата и рывком сорвал с нее трусики.
…Когда он вошел в нее, она вскрикнула от наслаждения и до крови закусила губу.
Журналист Глеб Корсак, сидя у камина в глубоком кресле, отпил глоток коктейля и спросил:
– Ты сейчас в Москве?
– Нет, – отозвался из трубки голос Маши Любимовой.
– А где?
– В городе Новостройске, сижу в самолете и собираюсь лететь в Москву.
– Так я и думал.
– Что? – не поняла она.
– До меня дошли слухи, что ты расследуешь гибель Дениса Люблинского.
– И что?
– Хочешь угадаю, что ты делала в Новостройске? Ты была в ресторане «Золотая рыбка» и расспрашивала про девушку по имени Лиза Антипова, верно?
Маша помолчала, а затем спросила:
– Глеб, какого черта?
Корсак отпил из стакана коктейль и облизнул губы.
– Я провел журналистское расследование. Хочешь дам совет?
– Ну, дай.
– Поинтересуйся прошлым Ольги Князевой.
– Зачем? Что ты обо всем этом знаешь?
– Знаю я, Маруся, довольно много. Но тебе не расскажу.
– Почему?
– Дал слово одному человеку. А я, как ты знаешь, всегда держу данное слово!
Майор Любимова издала сердитый звук, похожий на рычание кошки.
– Корсак, ты хоть понимаешь, что препятствуешь расследованию?
– Ну, посади меня за это в тюрьму. Только когда будешь сажать, помни, что я отец твоих детей!
– Не детей, а ребенка. Митька не твой сын.
– Это не меняет дела, поскольку я люблю его как родного.
Маша помолчала. Глеб отпил глоток коктейля.
– Что конкретно я должна искать? – сухо спросила она.
– Поинтересуйся родственниками Ольги Князевой.
– Родственниками? Глеб, она воспитывалась в детском доме.
– Вот именно. Узнай, кто определил ее в детский дом, кто помог ей поступить в институт, кто незримо, но постоянно присутствовал в ее жизни.
– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.
– Ольге Князевой двадцать семь лет, а она уже глава компании. Стремительная карьера, ты не находишь?
– Нахожу. И что дальше?
– Дальше? Дальше, Маруся, делай выводы.
Она помолчала.
– Дай хоть одну подсказку!
Глеб поразмыслил и нехотя произнес:
– Ладно. У Ольги на спине есть шрам от ожога. В детский дом она попала в девяносто первом году. Что, если ожог она получила примерно тогда же?
– Хочешь, чтобы я порылась в полицейских архивах?
– В точку!
– Ты представляешь, сколько пожаров было в тот год по всей стране!
– Не только представляю, но даже знаю точную цифру. А ты сократи круг поиска.
– Как?
– Слово на букву «б», обозначающее родных братьев или сестер-одногодок, похожих друг на друга как две капли воды.
– Близнецы?
– Умница! Просто схватываешь все на лету! И конечно, ты понимаешь, что искать нужно не братьев, а…
– Сестер, – договорила за него Маша. – Ладно. Следовало бы отправить тебя в следственный изолятор, но я этого не сделаю.
– Правильно. Тем более что у тебя все равно ничего не получится. Многие пытались, но я сижу дома, перед камином, и пью свой любимый коктейль.
– Сластолюбец, – проворчала Маша. – Алешка с Митькой возвращаются в субботу. Заедешь их навестить?
– А ты не прогонишь?
– С чего вдруг? Я давно сменила гнев на милость, ты же знаешь.
– Только на словах, – возразил Глеб. – Когда ты смотришь на меня, из твоих глаз сыплются искры.
Маша хмыкнула.
– С каких это пор ты стал меня бояться?
– С тех пор, как ты меня бросила.
– Я бросила тебя, потому что ты повеса и игрок.
– Я готов был исправиться. И даже сделал тебе предложение.
– И подарил ворованное кольцо!
– Оно не ворованное, – возразил Глеб. – Я выиграл его в карты[3].
– Для меня это одно и то же.
Глеб вздохнул.
– Я вижу, рождение ребенка не смягчило твое сердце.
– Оно было пластилиновым, пока я жила с тобой, и ты лепил из него все, что хотел. Мне стоило больших усилий положить этому конец.
