Питер Джеймс - В плену снов
– Это как раз для Кена, – ответила она сквозь зубы.
– И что же это? – спросила Сэм, все больше и больше приходя в ярость.
– Они не хотят жирафов.
– Что-что?
Сэм открыла окно и вдохнула всей грудью мокрый лондонский туман.
– Они отменяют.
– Все съемки? – всполошилась Сэм.
– Нет. Они решили использовать актеров, одетых жирафами. Их донимают люди из лиги защиты животных.
– Алкоголь, сигареты, защита животных, эксплуатация женщин… Бог мой, да так ведь мы ни о чем не сможем сделать коммерческую рекламу.
Сэм села за свой стол и вскрыла конверт с письмом, лежащий в почте первым. Ее информировали об увеличении платы за фотолабораторию.
Клэр вытряхнула сигарету из пачки, исподлобья посмотрела на Сэм:
– Ужасно, это сообщение в новостях. Вы уже слышали?
– Какое сообщение? – рассеянно спросила Сэм, занятая письмом из фотолаборатории.
– Про ту несчастную женщину.
– Женщину?
– Ну, вчера ночью. Которую убили.
Сэм перечитала первый абзац, раздраженная болтовней Клэр. Она пыталась подсчитать, на сколько реально увеличена плата.
– Сегодня утром и по радио сообщили. На станции подземки «Хампстед».
Сэм, вздрогнув, подняла взгляд.
– Что-что, Клэр? О чем вы говорите?
– Прошлой ночью. Женщину изнасиловали и убили на станции подземки «Хампстед». Это говорили в новостях сегодня утром. Поневоле задумаешься, а где вообще можно чувствовать себя в безопасности, не так ли?
Сэм показалось, что все вокруг нее плывет, ее охватила мелкая дрожь, а в горле застрял комок.
Клэр продолжала печатать.
– «Хампстед», высказали? Станция метро «Хампстед»?
Клэр, казалось, не слышала ее.
– Господи.
Она посмотрела на часы. Двадцать минут двенадцатого. Вышла на улицу, перешла на другую сторону и остановилась у стенда продавца газет. Она позабыла накинуть пальто и теперь мокла под проливным холодным дождем. Первый выпуск «Стандард» как раз вываливали из фургончика, продавец медленно, мучительно медленно развязывал бечевку.
Она прочитала эти заголовки еще раз, потом еще, задерживаясь на каждом слове, набранном броскими черными буквами, будто опасаясь, что если станет читать дальше, то внезапно обнаружит, что она и есть та девушка, которая была…
ИЗНАСИЛОВАНА И УБИТА В МЕТРО.
О господи! О боже милостивый, нет!
Она смутно сознавала, что мир вокруг продолжает жить. Вот такси высадило пассажира. Вот два человека под одним зонтиком торопливо прошли мимо. Из фургончика выгружали пакеты…
А потом она увидела эту фотографию внизу.
Увидела улыбающееся лицо женщины, словно она улыбалась именно ей, и никому другому. Словно в ее улыбке сквозило тайное понимание.
Сэм отшатнулась в сторону, врезавшись в продавца газет, от которого пахло, как от сырого мешка, извинилась, ухватилась за стенд с газетами и в полном оцепенении снова уставилась на фотографию женщины.
Пожалуйста, нет. Пожалуйста, пусть это будет сном.
Она медленно побрела назад, давясь слезами от горя и беспомощности, стыда и чувства вины. Виновата. Виновата. Трусиха, трусиха, ты ведь могла спасти ее! Могла спасти ее! Могла спасти ее!
Ее.
Она же разговаривала с ней всего несколькими минутами раньше.
Нет, это неправда. Этого не могло быть. Это, должно быть, какая-то…
Она, спотыкаясь, вошла в контору и столкнулась с Драммондом, как раз выходившим на улицу. Коробка, которую он нес, шлепнулась на землю и покатилась к водосточной канаве.
– Извините, – пробормотала Сэм. – Извините. Извините.
Она прошла мимо восковой фигуры Кена – руку уже приклеили обратно, хотя и под углом, что выглядело очень странно, – поднялась в свой кабинет. Села за свой стол, положила промокшую газету и снова уставилась на фотографию, потом на текст, а потом – снова на фотографию.
37-летнюю мать маленького ребенка зверски изнасиловали и убили прошлой ночью на станции метро «Хампстед».
Таня Якобсон, психотерапевт, была обнаружена мертвой в котельной на середине печально известной лестницы вскоре после десяти часов вечера электриком по эксплуатации. Билетер Джон Баркер ранее предупреждал миссис Якобсон, что лифты не работают и что ступеньки ведут очень глубоко.
ПРЕДЧУВСТВИЯ, ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ЗНАНИЕ… ВСЕ ЭТО ЧУТОЧКУ… ЗА ГРАНЬЮ, ПОНЯТНО? МЫ ЗДЕСЬ СТРЕМИМСЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ СВЯЗАТЬСЯ С НАШИМИ СНАМИ, НАЛАДИТЬ КОНТАКТ С НИМИ, СВОБОДНО ОБЩАТЬСЯ, ЗАСТАВИТЬ ЗАРАБОТАТЬ ПОЛЕЗНУЮ ДЛЯ НАС ДИНАМИКУ.
Она подняла взгляд и увидела, что Клэр наблюдает за ней.
– Я знаю ее, – мрачно сказала Сэм. – Я была с ней как раз… перед тем… как ее… Я ходила на эту…
Темная комната. Панталончики, содранные вниз. Руки вокруг шеи. Зловоние лука.
Скажи, что ты любишь меня.
Ах ты, сука вонючая!
Нет. Пожалуйста, нет. Не убивайте меня. Пожалуйста, не убивайте меня… У меня ребенок… ну, пожалуйста…
Сэм почувствовала, как ледяной холод стремительно сковывает ее до мозга костей. Она закрыла глаза, но тут же снова открыла их.
– Должно быть, все произошло за какие-то минуты… – Она помолчала. – Я могла бы помешать этому.
Клэр взглянула на нее и нахмурилась. А Сэм опять подумала о сопящем дыхании и о темной тени, которая поднималась по ступеньками за нею.
– Я должна позвонить в полицию, – сказала она. – Рассказать им, что я была там.
– Вы что-нибудь видели?
– Да… я… я не знаю, – вздохнула она.
Сэм резко встала и, сцепив руки, бесцельно стала бродить по кабинету. Подошла к окну и уставилась невидящим взглядом в пелену дождя, который не переставая лупил по лужам, черным зонтам прохожих; какой-то старик старательно рылся в мусорной урне.
Мертва.
ЗАМЕЧАТЕЛЬНО. БЛЕСК! ВЕЛИКОЛЕПНО. А Я – ТАНЯ ЯКОБСОН.
Таня Якобсон. От окна тянуло холодным сквозняком, по ее лицу с мокрых волос стекала вода.
ВЫ ТОЛЬКО НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ СЕБЕ ОТВЛЕКАТЬСЯ НА ВСЕ ЭТИ ПРЕДВИДЕНИЯ, СЭМ. МЫ НЕ ВИДИМ СНОВ О БУДУЩЕМ… НО МЫ УСТАНАВЛИВАЕМ СВЯЗИ. МЫ ВСТРЕЧАЕМСЯ СО СВОИМИ МОНСТРАМИ.
– Я видела это во сне, – сказала она.
СЭМ, ОТМАХНУТЬСЯ ОТО СНА, СОЧТЯ ЕГО ПРЕДВИДЕНИЕМ, – ЭТО ЛЕГКИЙ ПУТЬ. Я ДУМАЮ, ВЫ ИСПОЛЬЗУЕТЕ ЭТО КАК ПРЕДЛОГ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НЕ ВСТРЕТИТЬСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ИСТИННЫМ ЗНАЧЕНИЕМ ЭТИХ СНОВ.
А может быть, это-то как раз и был обходной путь? Может, они использовали психологический путь, чтобы уклониться от встречи лицом к лицу с предвидениями?
Господи! Ведь должен же быть кто-то, кто…
Она почувствовала, как тепло радиатора пробивается сквозь холодный сквозняк, и продолжала пристально смотреть за окно.
