Лорел Гамильтон - Нарцисс в цепях
Тогда я сбросила топ и шорты. Обнаженным телом я навалилась на его голую спину, на ягодицы, растирая по телу кровь из его ран. «Да, да, да!» — повторял Натэниел, тяжело дыша. Голод его давил, как тяжесть, как тяжелая туча, нависшая над нами. Она душила, отнимала возможность мыслить — так он этого хотел. Этого, не секса, а вот этого. Он так давно хотел, чтобы я его подавила, подчинила, взяла.
Мика меня хотел, но это было желание относительно незнакомого мужчины. Мужчины, который хочет красивую и сильную подругу. Но у Натэниела было другое. Его желание нарастало, годами, в минуты тысячи близостей, тысячи отказов. Оно нарастало как давящая тяжесть в теле, в уме. Оно давило его к земле, заполняло его, и он не мог от него избавиться. Я поняла, почему Жан-Клод сказал, что мы кормимся от тех, к кому нас уже тянет. Намного больше можно было взять от Натэниела, и долгая наша история превратила эту еду в пир.
Я спускалась по его телу, впиваясь в кожу, на этот раз уже не пуская кровь. Потом я легла щекой на его ягодицы, борясь с собой, чтобы не запустить руку вокруг, спереди. Борясь с растущим желанием. Я не буду его трогать, так — не буду. Когда я смогла себе довериться, я расставила ему ноги как можно шире и пошла вниз, кусая, метя нетронутые зоны, подбираясь, пока я не увидела его, зажатым между телом и кроватью. Я хотела лизнуть его туда, покатать яички во рту. Но я себе не доверяла. Я уже покрыла кровью его спину и ягодицы, и я не была в себе уверена, не могла ручаться, что я сделаю и что нет. И я пошла ртом обратно, не тронув его, и его вожделение и мое били как летние молнии, почти сюда, почти сюда. Я пробежала языком по тонкому краю кожи позади яичек, и Натэниел вскрикнул.
Я всосала кожу, втянула ее в рот длинной полосой, обрабатывая ее языком и зубами, и давление разорвалось, как разрывается бурей долго собиравшаяся гроза. Он выкрикивал мое имя, а я полосовала ему ляжки ногтями и боролась с двумя видами голода, каждый из которых подмывал оторвать, откусить эту тонкую полоску кожи. Когда все кончилось, я оторвалась от него чуть-чуть, чтобы увидеть, что я его не пометила, даже не пометила зубами. Я лежала на кровати меж его ног, одной рукой обняв его за бедро, другая оказалась подо мной, и слушала, как стучит мое сердце.
Мы лежали неподвижно, если не считать судорожного дыхания. Какой-то звук заставил меня посмотреть поверх ноги Натэниела, приподнявшись с гладкой, израненной кожи его ягодицы.
Посередине комнаты стоял Джейсон, держа в руках что-то вроде кандалов. Глаза у него были чуть навыкате и дыхание чуть чаще обычного.
Мне надо было бы смутиться, но ardeurнасытился, зверь свернулся внутри меня как довольный кот. Слишком мне было хорошо, чтобы смущаться.
— Ты давно уже смотришь? — Даже мой голос звучал лениво и довольно.
Ему пришлось прокашляться, чтобы ответить:
— Прилично уже.
Я снова залезла на Натэниела, вытянувшись вдоль, приложилась щекой к его лицу и шепнула:
— Как ты?
— Хорошо. — Это был шепот.
— Я тебе не очень больно сделала?
— Это было... чудесно. Боже мой, это было... лучше, чем я себе воображал.
Я встала, погладила его по волосам, повернулась к Джейсону, все еще стоящему посреди комнаты.
— Почему ты меня не остановил?
— Жан-Клод боялся, что ты вырвешь Натэниелу горло или сделаешь что-нибудь в этом роде, грязное. — Голос Джейсона вернулся к норме, только чуть-чуть слышалась в нем неуверенность. — Но я смотрел. И каждый раз, когда я думал, что пора вмешаться, ты брала себя в руки. Каждый раз, когда мне казалось, что ты теряешь контроль, ты его обретала. Ты оседлала голод, ты укротила его.
Я ощутила, что Жан-Клод проснулся, вздохнул впервые. Он меня тоже ощутил, ощутил, как я лежу голая на теле Натэниела, учуял запах свежей крови, ощутил, что я напиталась, и хорошо. Я почувствовала, что он идет ко мне, спешит ко мне, привлеченный запахом крови, теплой плотью, сексом — и мной.
Глава 16
— Жан-Клод идет, — сказал Джейсон.
— Я знаю.
Джейсон подошел к изножью кровати и стал смотреть на нас, на меня. Его глаза не отрывались от меня. Почти все мое тело было скрыто боком Натэниела, но он смотрел на то, что было открыто. Если бы я не заглянула раньше в его сердце, я бы разозлилась. Или велела бы ему перестать, но сейчас я не знала, что сказать. Он хотел меня ради меня самой, не навсегда, а на ночь, на день, на неделю, иногда. Чувства Джейсона ко мне были, наверное, самыми не осложненными из всех, которые испытывали ко мне в жизни мужчины. Отсутствие сложности имеет свои хорошие стороны, даже когда ardeurуже прошел.
В тот момент, когда я подумала «прошел», мне стало ясно, что я не права. Голод притаился под поверхностью. Как при варке: чтобы не хлынуло через край, делаешь малый жар. Мне жара на сегодня хватило.
Мы с Джейсоном переглянулись. Не знаю, что было бы нами сказано, но тут открылась дверь. Это был Ашер. Его комната была ближе к нам, чем зал гробов, но я его не ждала. Золотые волосы лежали правильными волнами на плечах. Вампиры не ворочаются, когда «спят», потому нет проблем с волосами после пробуждения. Халат был сочного коричневого цвета, надет поверх таких же пижамных штанов. Грудь была раскрыта, и халат развевался, как пелерина.
Он подошел к кровати, но смотрел лишь на Натэниела, на кровь.
— Я почувствовал... — Он поднял глаза на меня, и я уставилась на него поверх тела Натэниела. — Я слышал зов.
— Я тебя не звала.
— Сила позвала, — ответил он и припал на колени возле кровати. — Это ты сделала?
Я кивнула.
Он потянулся ко мне, будто хотел тронуть мое лицо, и отдернул руку. Будто коснулся в воздухе чего-то, что его испугало. Он поднес руку к лицу, понюхал ее, потом лизнул, будто что-то попробовал.
— Можно мне попробовать твоего pomme de sang? —спросил он.
Так по-французски называют «яблоко крови» — эвфемизм для человека, который служит регулярным донором у какого-нибудь вампира. Мне отчасти хотелось возразить против этого термина, но я сейчас питалась от Натэниела, даже попробовала его кровь. Требовать изменения формулировки было бы мелочной придиркой, как подсказывала мне совесть. Лопату надо называть лопатой.
— Как именно попробовать?
— Лизнуть его раны.
Такое предложение должно было мне не понравиться, но как-то мне было все равно. Я нагнулась посмотреть в глаза Натэниела.
— Ты не возражаешь?
Он кивнул, не отрывая лица от подушки.
— Угощайся, — разрешила я.
Ашер наклонился к спине Натэниела, к ране над талией. Его голубые глаза смотрели вверх, на меня, как смотрят на противника на татами — нельзя отвернуться, чтобы не пропустить нападения. Так смотрят львы на водопое — подняв глаза, высматривая опасность.
