Роберт Маселло - Страж
У Картера отлегло от сердца.
— Однако неприятным побочным эффектом перенесенной в детстве свинки, а также мер, принятых для ее лечения, является развивающаяся впоследствии у некоторых мужчин стерильность.
Картер словно примерз к стулу. Бет тоже замерла.
— Мы провели два цикла исследования вашей спермы — для анализа вы предоставили нам достаточное количество материала. — Доктор Уэстон едва заметно улыбнулся, но что толку было от этого? — К сожалению, результаты получены одинаковые. Один процент жизнеспособных сперматозоидов, и их подвижность также нарушена.
Картер все еще не мог до конца осознать услышанное. Он был… стерилен?
— Вы хотите сказать, что я неспособен… стать отцом?
Доктор Уэстон откинулся на спинку стула и прижал ладони к крышке стола.
— С биологической точки зрения я бы сказал — нет. Но мне не стоит объяснять человеку вашего интеллектуального уровня, что быть отцом означает не только это.
В первую секунду Картер не понял, о чем речь.
— Вы, как семейная пара, можете иметь ребенка, если прибегнете, к примеру, к альтернативному источнику оплодотворения. Мы могли бы обсудить этот вопрос в другой раз, если вы пожелаете, когда вы все обдумаете и обсудите. С точки зрения физиологии Бет прекрасно годится на роль матери.
Картер почувствовал, как скользнула по подлокотнику кресла рука Бет к его руке. «Неужели у меня такие же холодные пальцы, как у нее?» — подумал Картер.
Значит, они могли иметь ребенка, по крайней мере Бет могла, с помощью чьей-то спермы. Но чьей? Друга? Родственника? Анонимного донора? «Да уж, — думал Картер, — выбор поистине неограниченный. Но как я могу выбрать?»
— Я понимаю, новость неутешительная, — сказал доктор Уэстон, — поэтому вам следует хорошенько, не торопясь, поразмыслить. Но позвольте высказать мое мнение: у вас есть варианты. Если вы хотите иметь семью, вы сможете и будете ее иметь.
«Конечно, — подумал Картер. — Но только чью?»
Он понимал, что прощальные слова доктора Уэстона должны были утешить и воодушевить их, но теперь, обводя взглядом кафетерий, глядя на веселую молодежь, он не чувствовал ни утешения, ни воодушевления. Дикие мысли приходили ему в голову. Каждый из этих парней мог бы стать отцом его ребенка, любой из них мог сделать для жены то, чего не мог сделать он, — помочь ей зачать дитя, передать свои гены следующему поколению. Казалось бы, что тут сложного? Но ему это было не дано. Он понимал, что думать так нельзя, саморазрушительно, но ничего не мог с собой поделать. И еще он не мог избавиться от чувства, что теперь, именно теперь, когда он узнал правду, он уже не настолько был мужчиной, как сегодня утром, когда ни о чем этом не ведал. Ему оставалось только надеяться, что у Бет не было такого чувства, хотя он знал, что даже если она так думает, то ни за что не признается.
Картер положил вилку и отодвинул от себя поднос с едой, к которой почти не притронулся. Аппетит у него начисто пропал.
Он вышел из кафетерия и по дороге домой решил заглянуть в пострадавшую от пожара лабораторию. Ему нужно было поскорее закончить отчет для ректората, и он хотел убедиться в том, что ничего не упустил. Картер остановился на противоположной стороне улицы и увидел желтые полицейские ленты, в некоторых местах повисшие и порванные, искореженные взрывом и пламенем двери грузового въезда, закопченные наружные стены. Он удивился, что запах гари до сих пор так силен.
Но вскоре Картер понял, что запах исходит не от лаборатории, а откуда-то гораздо ближе, позади него. Он обернулся и увидел валяющуюся на тротуаре ламинированную идентификационную карточку. Он наклонился и подобрал ее.
Это было водительское удостоверение на имя молодого афроамериканца по имени Дональд Добкинс. Карточка по краям обгорела, но лицо на фотографии показалось Картеру смутно знакомым.
Он заглянул в подъезд пустого дома и увидел на полу раскрытую и пустую дамскую сумочку.
Запах чувствовался сильнее. И еще Картер услышал звук, тихий шелест, в тени, под коротким лестничным пролетом, уводившим в полуподвал.
Что происходило? Что такое было там, внизу? Не могло ли это каким-то образом быть связано с пожаром в лаборатории? Но даже если это было так, как это могло остаться незамеченным, когда прошло уже столько дней?
Снова послышалось шуршание. Картер проговорил:
— Эй! Там есть кто-нибудь?
Ответа не последовало.
— Кто-нибудь есть?
Картер спустился на одну ступеньку. Запах гари, точнее, запах паленого мяса, стал еще сильнее.
Он что-то разглядел внизу, под лестницей. Черную кучу на грязном полу.
Он спустился еще на одну ступеньку. Заметил туфли. Сильно обгоревшие, но знакомые туфли на высоком каблуке.
Картер остановился как вкопанный. Это был труп. Но тут снова послышался шелест.
«О господи! — подумал Картер. — Может быть, этот человек все-таки еще жив?»
Он быстро сбежал вниз по ступенькам, но как только ступил на грязный бетонный пол, со всех сторон у него под ногами раздались писк и шуршание. Он увидел горящие красные глаза, маленькие белые зубы… Это были крысы, некоторые из них черные и огромные, как кошки. Они рванули в разные стороны, побежали по туфлям Картера, бросились вверх по лестнице. Картер застыл на месте и не двигался, пока крысы не убежали. Однажды такое с ним уже случилось, когда он спустился в древнюю выгребную яму на Юкатане, и он знал, что нужно просто затаить дыхание и дать крысам убежать. Они хотели иметь с ним дело не больше, чем он с ними.
Труп (первое впечатление все же не обмануло Картера) лежал так, словно несчастный упал сам. Собственно, это уже было даже не тело, а куча обугленных костей. Лицо — вернее, то, что от него осталось, — глядело вверх наполненными болью черными глазницами. Картер наклонился ниже, но запах паленой плоти был почти невыносимым. Он отвернулся, сделал вдох, закрыл рот и снова повернулся. Даже страшно изуродованное, это лицо показалось ему, как и фотография на водительском удостоверении, странно знакомым. Неужели он знал этого человека?
«Я видел человека, только это был не настоящий человек. И он был весь из света. Сиял, понимаешь?»
Теперь Картер вспомнил эти слова.
«Я отдал ему свое самое лучшее красное пальто».
Трансвестит, тот самый, который работал здесь, на углу. Вот кто это был. Но как же, черт побери, это могло с ним случиться?
«Этот человек был ангел».
Картер снова отвернулся и сделал вдох.
Странно… Сначала Руссо, потом этот парень, оба так страшно обгорели и так близко друг от друга с разницей всего в несколько дней… Могло ли это быть простым совпадением? Вряд ли.
