Анастасия Бароссо - Последние сумерки
Да, она вспомнила об Олеге. Но воспоминание было такое далекое, такое размытое… как прошлогоднее лето. И она отвечала на поцелуй тем более исступленно, что точно знала, что у него не будет продолжения. А он не знал. И от этого хотелось целовать его еще сильнее, еще откровеннее, еще соблазнительнее. Так, что даже его смеющиеся глаза сделались серьезными, когда он оторвался от нее.
– Я сейчас, – сказал он хрипло и сорвался с места, доставая на ходу мобильный из заднего кармана. – Никуда не уходи. Я сейчас!
Она мгновенно восприняла это как команду к действию. К обратному действию. Юлия вдруг поняла, что давно, а может быть – всегда? в своих поступках повиновалась чему-то сильному, словно бы чужому… но не разуму, точно.
Вот и теперь она медленно, не слыша музыки, не чувствуя запахов, не замечая разгоряченных лиц вокруг, спустилась по лестнице в глубокой задумчивости. От усталости или от волнений этого дня она уже ничего не соображала и почти ничего не чувствовала. То есть – нет! Скорее, она просто чувствовала так много всего, что чувства зашкаливали и нивелировали друг друга, превращаясь в одно. В одно-единственное. И Юлия с восторгом открытия начинала осознавать, что скорее всего это чувство и называется СЧАСТЬЕ. Потому что, если ЭТО не счастье… то его тогда вообще нет.
5 часов 30 минут
На улице крепко обнимала случайных прохожих влажная прохлада. Недавно прошел дождь. Снова пахло озоном, а фонари отражались в блестящих теплых лужах, высвечивая бычки и мятые пластиковые стаканчики так причудливо, что они казались ракушками и водорослями, прибитыми вместе с пеной к морскому берегу.
Проходя мимо сада Театра им. Моссовета, Юлия заглянула за решетчатые ворота. Искусно подсвеченный фавн на одном из фонтанов подмигивал ей фривольно и сладострастно сквозь густую листву. Колоннада Концертного зала жила своей жизнью. Влюбленная парочка целовалась, прижавшись к колонне. За другой сидели на корточках два парня с гитарой и увлеченно считали выручку из картонной коробки. За третьей пристроилась подремать бомжиха в кокетливой вязаной панамке брусничного цвета.
Вход в метро «Маяковская» с этой стороны давно был закрыт на ремонт. Юлия ошалевшей бабочкой перепорхнула на другую сторону и стала задумчиво спускаться по лестнице. Навстречу поднимались пятеро готов с энергетическими коктейлями в руках.
– Ты куда, подруга, разбежалась? Рано еще. Через десять минут метро откроется…
Она, покорно развернувшись, поднялась обратно. И, не в силах стоять, запрыгнула на парапет входа в метро. Она сидела, глядя вслед готам. Когда они обернулись, она помахала им рукой, а они – помахали ей в ответ.
Остатки теплого дождя падали с фиолетового, начинающего чуть-чуть розоветь неба. Они падали ей на плечи и макушку, редко-редко. Так же, как билось ее сердце – тяжело, ровно и сильно.
Юлия задумчиво сняла парусиновые «балетки» и медленно, аккуратно легла на камни парапета, с наслаждением поставив горящие ступни на холодную скользкую поверхность. Ей очень хотелось закрыть глаза, но она не могла. Она не могла оторвать взгляда от красоты этого предутреннего города; от этих шатающихся редких теней у дверей клубов; от первого пустого троллейбуса, продребезжавшего мимо; от несущихся уже – или еще куда-то? а может – по кругу? сверкающих боками иномарок.
В арке, что рядом с «Ростиксом», захлебывался трелями пьяный от бензиновой свежести московский соловей.
А на парапете у входа в метро «Маяковская» лежала девушка в платье нежно-кораллового цвета. Полупрозрачные складки шифона льнули к влажному серому граниту. Издалека она казалась бутоном гладиолуса, случайно выпавшим из букета на асфальт.
5 часов 55 минут
Если то, что Юлия испытывала в объятиях того парня, имя которого – Вячеслав – она запомнит навсегда, называлось счастьем, то чувство, которое обволокло ее сейчас, было близко к нирване. Неправда, что сливаться с природой можно исключительно где-нибудь на море, в поле или в лесу! Здесь, в городе, она с наслаждением ощущала себя одним из камушков на мостовой, одним из кирпичиков в старом особнячке на Садово-Спасской, кариатидой, маленькой дриадой московских бульваров, сквериков и аллей.
Единственно чего не хватало сейчас, чтобы умереть от избытка восторга, так это воды. Простой воды, хотя бы полстакана… Ну, ничего. Минуты, наверное, две осталось до открытия метро. «Дома попью», – подумала Юлия, счастливо закрывая глаза.
– Девушка! Вы зачем же на камне лежите?! Нехорошо – простудитесь.
– О! Как здорово, что мы вас встретили!
– Вот удача!! Счастливчик ты сегодня…
Юлия с трудом приподняла голову. По направлению к ней перебегали дорогу трое мужчин. И она с радостным удивлением узнала в одном из них того самого диджея. И он, конечно, тоже ее узнал.
– Спасибо вам за цветы. Так приятно было…
– Пожалуйста, – устало улыбнулась Юлия.
– А я вас приглашаю на день рождения, – сказал Флай.
– Спасибо. А когда?
– Да сейчас! Именно что – сейчас!! Мы вот как раз и едем мой день рождения праздновать! Хотите шампанского с апельсиновым соком?! Здесь одно кафе есть, модное, они там такой утренний коктейль делают – на завтрак, представляете?! Вот, хотим попробовать…
– Мне домой нужно, – сказала Юлия, с сожалением изгоняя из сознания образ запотевшего бокала с пузырьками апельсинового цвета.
– Да всем домой! Я вас очень прошу, только по одному коктейлю… Поздравим меня быстренько – и все! А то я всю ночь работал для других, даже не попраздновал толком… Ну, пожалуйста. Без вас мне будет грустно.
– Но я не могу… – тихо объясняла Юлия. – Мне еще рыбок кормить, понимаете…
Но ее никто не слышал. Друзья Флая наперебой кричали что-то смешное, при этом активно размахивая руками.
– Девушка, соглашайтесь – он все равно не отстанет!
– Тем более – именинника обижать нельзя!
Рядом, взметнув фонтан теплых брызг, затормозила старая черная «Волга». И водитель горячей наружности тоже стал горячо кричать с вкусным южным акцентом:
– Нэлзя, нэлзя абижать, дэвушка! Садысь, у мэне времени нэту…
– Я идти уже никуда не могу. Совсем, – честно сказала Юлия.
– Зачем ходить?
Флай склонился над ней, окутав запахами парфюма, пота и алкоголя. И вот она уже поднята над землей, и теплые ладони сквозь мокрое платье кажутся горячими.
