Хизер Грэм - Смертельная ночь
— Какова щедрость, — заметила Кендалл.
— Нет. Это чистый эгоизм.
— Почему?
— Он мне там нужен.
— Но зачем? Как ты сам говорил, он носа не высовывает за дверь, какой от него прок? Как вспомню, до чего Амелия боялась этих огней…
— Но ведь ему нужно уходить и приходить, верно?
— Ты считаешь, что, кроме него, ночью никто не бродит вокруг дома?
— Хм. Я точно знаю, что куклы — не его работа.
— Эйдан, я понимаю, что ты профессионал, но не кажется ли тебе, что люди, которые прибегают к подобной тактике — запугивают, иными словами, — делают это потому, что они и сами напуганы, боятся встретиться со своей жертвой лицом к лицу?
— Обычно это так, — ответил он, не сводя глаз с дороги.
Обычно.
Она поняла невысказанное: обычно, но не в этот раз.
Вечер принес ей облегчение после трудного дня, ужин был легкий, приятный, непринужденный. Однако его последняя реплика заставила ее насторожиться. И потом, когда машина преодолела последний подъем, она увидела его.
Он возник, высокий и белый, в свете луны. Во многих окнах горел свет, и, казалось бы, дом должен выглядеть тепло и приветливо. Однако сегодня когда-то любимый ею дом напоминал жуткую хеллоуиновскую тыкву со свечой внутри.
Эйдан остановил машину и огляделся.
— Просто не верится, сколько они сделали с утра, — говорил он, пока выходил и забирал с заднего сиденья сумку Кендалл.
Она выскочила из машины и последовала за ним.
Прошло не так уж много времени с тех пор, как она ночевала здесь в полном одиночестве. После смерти Амелии она решила насколько возможно навести в доме порядок. Она купила новое белье и шторы в спальню, а старое выстирала и отдала в Армию спасения. Она собственноручно отдраила кухню и ванную. Ей просто не хотелось однажды услышать, что в доме пахнет плесенью, или больницей, или — смертью.
Полы были запорошены штукатуркой, а на перилах белели отпечатки рук. Одна стена в коридоре была свежевыкрашена и оштукатурена — наверное, под ней прятались новые водопроводные трубы.
— Они торопятся, — объяснил Эйдан. — Брат хочет, чтобы все было готово к Хеллоуину. Слабо верится, однако я думаю, что за неделю они закончат. Рабочие приедут даже завтра и в воскресенье.
— Поразительная скорость. Я вот не могу пожаловаться на своих хозяев, но, если забивается труба, я жду сантехника неделю, — сказала Кендалл.
Он начал подниматься по лестнице.
— Я удивился, когда увидел, что в спальне все блестит и сверкает. Твоя работа? — Он остановился и оглянулся, с улыбкой посмотрев на нее. — Но зачем тебе это понадобилось? Амелия ведь умерла.
— Я просто не хотела, чтобы о ней кто-нибудь подумал плохо.
— Что ж, спасибо. Спать было удобно.
«Если бы я только спал».
— Значит, не зря старалась.
Она стала подниматься вслед за ним на второй этаж, чувствуя, что дом встречает их странным холодом, будто не рад их приезду. Она тут же велела себе оставить глупости, потому что это просто дом, а у домов нет эмоций. Когда-то она его любила — особенно чердак, полный семейных сокровищ.
«Сокровищ семьи Флинн», — мысленно поправила она себя.
Кендалл хотела спросить, ремонтируют ли они чердак и куда девают содержимое, поскольку ее охватывало возмущение при одной мысли, что все это может быть выброшено на помойку, но потом вспомнила, что это ее больше не касается.
Войдя в спальню, он поставил ее сумку у кровати. Она увидела дрова, сложенные у камина, и вопросительно взглянула на него. Он смущенно пожал плечами.
— Зак целые дни проводит здесь. Когда ты согласилась приехать, я попросил его купить дров и хвороста для растопки.
— Приятно, — сказала она.
— На кухне тоже есть кое-что.
— Здорово.
— А еще я привез маленький DVD-плеер и несколько дисков.
— И ты действительно хочешь смотреть кино? — тихо спросила она.
Он подошел к ней, положил ей руки на плечи и посмотрел прямо в глаза.
— Нет.
И вдруг все зловещее, что было в доме, исчезло. Она стала сильнее целого мира. И не было ничего важнее в целом мире, чем его поцелуй.
Его жаркий поцелуй наэлектризовал ее. Их рты слились, одежда была сброшена на пол, и под его напором она попятилась к кровати. Он рухнул на постель, увлекая ее за собой, и хрипло и возбужденно рассмеялся. Их тела и рты жадно прильнули друг к другу. По молчаливому обоюдному согласию любовная прелюдия была отложена до следующего раза, и ее ноги обвились вокруг его бедер, и он сначала медленно, а затем стремительно вошел в нее, застыл, не дыша, на несколько мучительных секунд и затем обрушил на нее всю мощь своей страсти.
Вцепившись пальцами в его плечи, она неистово вздымалась ему навстречу и понимала, что целый день была занята лишь ожиданием этого влажного жара и энергии его тела — она ждала с тех пор, когда он впервые коснулся ее.
Она слышала их отчаянное хриплое дыхание, грохот их сердец. Она смаковала его влажную мощь, напряжение его тугого живота и бедер, саму его близость, сообщавшую ей неведомое ранее возбуждение. С каждым толчком ее похоть и желание обладать им все возрастали, пока, наконец, не последовала яростная и сладкая вспышка, заставившая ее неистово содрогнуться, затем еще и еще. Ритм прибоя постепенно угасал, мокрые дрожащие тела двигались все медленнее, их бешеная страсть обернулась теплой нежностью.
Он лежал на боку, гладя ее волосы, а она свернулась калачиком, чувствуя счастье просто быть рядом.
Когда Кендалл задремала, он сунул руку в тумбочку у кровати и достал оттуда пистолет, который положил сверху.
Она приподнялась на локте и вопросительно взглянула на него.
— Мы тут совсем одни, — напомнил Эйдан.
Она кивнула, и вдруг ей снова стало не по себе.
Но и втрое не так, как было бы, останься она одна дома. Или еще где-нибудь без него.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Более-менее, — сказала она. — Научи меня стрелять из этой штуки.
— Это просто: нужно прицелиться, крепко держа пистолет, и нажать на курок. Мы с тобой потренируемся в любое время, когда захочешь.
Он пошел вниз, чтобы принести им чего-нибудь выпить, а Кендалл решила принять душ. Когда она уже вытиралась, снизу до нее донесся шум. Она обернулась полотенцем и выскочила за лестницу. Прислушавшись, она поняла, что он проверяет замки на окнах и дверях.
Через несколько минут он вернулся с термосом какао, чашками и бутылкой коньяка. Увидев это, она рассмеялась и захлопала в ладоши.
Они пили какао с бренди и обсуждали, что можно устроить на Хеллоуин. Затем они снова занялись любовью, с долгими и медленными поцелуями вкуса какао. Их поцелуи были повсюду — у нее на плечах, у него на груди. Она наслаждалась каждым дюймом его тела, впитывала подробности. Отметила три шрама на спине, кудрявую узкую поросль волос ниже пупка и тот факт, что вторые пальцы ног были длиннее первых. Затем она сосредоточилась на участке тела, наиболее важном для любви, накрыв его собой. Когда она задремала, его губы не дали ей уснуть — заскользили, дразня, вдоль спины, а его пальцы в это время бродили по ее бедрам. Они снова и снова любили друг друга, подчиняясь требовательному зову страсти, переживали ее потрясающие пики. Наконец, они уснули в объятиях друг друга, утомленные и счастливые. Засыпая, она лишь успела подумать о том, что будет спать как убитая.
