Дрю Карпишин - Вознесение
На остальном теле также остались следы жестокого обращения.
Пальцы на руках и ногах переломаны, а некоторые вдобавок вывихнуты. Всю кожу покрывали следы побоев, порезов и ожогов, оставленных огнем или кислотой. Однако было и еще что-то необычное, что заставило Грейсона нагнуться поближе.
Раны кворианца и кожу вокруг них покрывало нечто, похожее на серый мох. Грейсон понял, что это, скорее всего, колонии какого-то грибка или бактерий — в добавление к садистской пытке, кворианец наверняка подхватил странную инопланетную болезнь.
С возгласом отвращения Грейсон отступил на шаг назад. К его удивлению, кворианец издал слабый, испуганный стон.
Боже мой, бедолага все еще жив!
Он пытался говорить, повторяя одну и ту же фразу снова и снова надломленным, дрожащим голосом. Слова искажались из-за отсутствия зубов и искалеченного лица, поэтому автоматическому переводчику Грейсона потребовалось несколько повторений, чтобы расшифровать его речь.
— Частота 43223… Тело мое странствует к далеким звездам, но душа моя никогда не покидает Флот… Частота 43223… Тело мое странствует к далеким звездам, но душа моя никогда не покидает Флот…
Он продолжал повторять эту фразу, его голос становился то громче, то тише в жутковатом вибрирующем причитании. Грейсон наклонился к нему поближе, стараясь, однако, не прикасаться к пораженной коже.
— Все хорошо, — мягко произнес он. Его переводчик переводил слова на родной язык кворианцев. — Тебя больше никто не тронет. Все хорошо.
Кворианец не слышал его и продолжал бормотать, все быстрее и быстрее, будто его затуманенный разум пытался выдать нужную информацию, чтобы прекратить пытку.
— Все закончилось, — успокаивал Грейсон обезумевшего пленника, — все закончилось.
Но его слова, похоже, вызвали противоположный эффект. Пленник забился, пытаясь освободиться от веревок, сковывавших его запястья и лодыжки. Он испустил крик отчаяния, а затем начал задыхаться и кашлять. Черный, дурно пахнущий гной выступил на его губах и из порезе на щеке, заставив Грейсона отстраниться назад. Затем кворианец сделал несколько судорожных, булькающих вдохов и замер окончательно. Борясь с тошнотой от резкого запаха, исходившего теперь от тела кворианца, Грейсон приблизился к нему еще раз, чтобы убедиться, что тот больше не дышит.
Он оставил тело несчастного в темноте подвала и вскарабкался обратно по лестнице на первый этаж. Закрыв за собой дверь и заперев засов, он принялся собирать все, что мог унести с собой. Через пятнадцать минут он, сидя во втором ровере Пэла, двигался по незнакомым улицам Омеги. Полная сумка припасов и дробовик лежали на сиденье рядом с ним.
Сосредоточившись на своем деле, он подавил назойливый голосок где-то у основания черепа, советовавший ему найти дилера песка и принять небольшую дозу. Вместо этого он стал искать узел связи, чтобы выйти в коммуникационную сеть и послать сообщение Призраку с подробным отчетом о случившемся.
Пэл отвернулся от Церберов, но Грейсон оставался верен их делу… и знал, что они помогут ему найти Джиллиан.
Глава 18
С момента бегства со склада на Омеге прошло уже шесть часов.
Лемм сумел отыскать текущее местоположение кворианской флотилии, подключившись к сети и просканировав свежие новости. Странствующий Флот проходил через подконтрольную волусам отдаленную систему у границ Пространства Совета. Согласно репортажам оттуда, несколько дипломатов волусов просили Совет сделать все возможное, чтобы ускорить отбытие кворианцев из их системы.
Кали сомневалась, чтобы эти воззвания имели сколь бы то ни было значимый эффект. Цитадель все еще пыталась разобраться с последствиями нападения Сарена и его армии гетов. Основное внимание Совета было сосредоточено на уничтожении последних очагов сопротивления гетов в галактике. Этим занималась коалиция сил быстрого реагирования под предводительством Альянса. Как только гетов удастся загнать обратно за Вуаль Персея, политики, скорее всего, займутся вопросом реструктуризации Совета, и связанными ней политическими вопросами. Последней на свете вещью, которой хотела сейчас заниматься Цитадель, было разбирательство со Странствующим Флотом.
Кали знала, что даже во время долгого периода мира в галактике, предшествовавшего появлению человечества на межзвездной арене, прочие расы обычно рассматривали деятельность Флота как лишь незначительное неудобство или досаду… пока они не появлялись в чье-нибудь системе. В этом случае наиболее действенной политикой было предложить кворианской Коллегии Адмиралов ненужные ресурсы, например списанные корабли, сырье и запчасти.
Кворианцы позволяли другим откупаться от них подобными подарками, понимая, что флотилия, не задерживаясь, сможет двинуться дальше и стать помехой кому-то другому. Кали терпеть не могла судить других, но все это уж слишком сильно походило на некое подобие галактического попрошайничества.
И через сорок часов мы, если повезет, присоединимся к ним, подумала она, тряхнув головой — события последних нескольких дней все еще не укладывались в ее мозгу.
Лемм заложил нужный курс в систему навигации корабля, и как только они перешли на сверхсветовую скорость, отправился в спальный отсек прилечь. У Кали все еще оставалось к нему множество вопросов — например, откуда ему известно, кто она такая, — но в свете всего того, что он сделал для них, ее любопытство могло и подождать. Нужно дать ему несколько часов на отдых, прежде чем забрасывать вопросами. Кроме того, Джиллиан очнулась, и Кали хотела проведать ее.
Первыми словами, которые произнесла девочка, придя в себя, были: «я голодна». Хендел нашел среди корабельных запасов сухой паек и быстро приготовил ей двойную порцию.
Навигационная система корабля вела их по проложенному курсу, и чье-либо присутствие в кабине не требовалось. Поэтому они втроем, Кали, Джиллиан и Хендел, собрались в пассажирской каюте. Двое взрослых сидели по бокам от девочки, державшей на коленях пластмассовый поднос с едой. Она только что закончила с едой. Как и в Академии, она сосредоточенно и размеренно жевала, откусывая кусок за куском, не останавливаясь, и ни разу не сбившись со своего ритма. Кали, однако, заметила, что она, вопреки своей привычке, не откусывала по кусочку от каждого блюда. Сейчас она даже не притронулась к яблочному десерту, пока не съела все остальное.
Покончив с едой, Джиллиан аккуратно поставила поднос на сиденье рядом с собой и заговорила во второй раз после своего пробуждения.
