Алия Якубова - Владычица ночи: история Антуана
– Если бы тебе было на пару сотен лет больше – может быть, и то не думаю. Ее не зря называли Вечной Возлюбленной. Против ее чар были бессильны практически все. Это был ее дар. В ней не было угрозы, наоборот, она обещала исполнение самой заветной мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что ты поддался ее чарам. Так что не стоит себя винить.
Но это не слишком подбодрило Антуана. Он мрачно произнес:
– Значит, я слишком слаб.
– Если бы ты был слаб, то не пережил бы ее смерти. Она пыталась утащить тебя за собой, но ты не поддался.
При воспоминании об этом Антуан невольно поежился. Такого ужаса и боли, как тогда, он никогда не испытывал.
– Так значит, ты простила меня? – наконец спросил он.
Ответом ему был ТАКОЙ поцелуй, что все сомнения разом развеялись, а сердце радостно забилось. Но вот Менестрес отстранилась, и серьезно сказала:
– И все же нам нужно поговорить.
– Но, мне показалось, что мы все выяснили, – рассеянно проговорил Антуан. Его глаза светились радостью.
– Не совсем, – ответила вампирша, поворачиваясь к окну. – Я ведь тоже не все рассказывала тебе. Но пришло время раскрыть карты. И то, что ты видел той ночью…
– Мне не показалось?
– Нет. Все было на самом деле. Я Менестрес – королева вампиров, владычица ночи, и мое вторе имя Молчаливая Гибель.
Оправившись от первого шока, Антуан спросил:
– Но почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?
– Ты бы вряд ли забыл то, что видел тогда. К тому же я больше не хочу, чтобы между нами были тайны или недомолвки.
– Королева… Но я сейчас не чувствую почти никакой силы…
– И возраст ощущается лишь в пределах тысячи лет, хотя мне почти шесть тысяч двести лет от роду, – улыбнулась Менестрес. – Да, это так. Мне приходится сдерживать свою силу, иначе вампирам трудно было бы выносить даже одно мое присутствие.
– Понятно, – голос Антуана звучал несколько рассеяно.
– Но я хочу, чтобы ты знал, каково мое истинное "я", чтобы не возникало недоразумений. Я не барышня XVII века, я родилась в те времена, когда рыцарства не было и в помине, а воинами были как мужчины, так и женщины. Я тоже воин, сама судьба вложила мне в руки меч, и я слишком долго была королевой. Если ты не сможешь смириться со всем этим, то лучше все выяснить сейчас.
Все это она говорила, глядя в окно, а в глазах блеснуло что-то подозрительно похожее на слезы. Но лицо сохраняло маску холодного спокойствия. Если он тот, кто она думает, то он примет ее, а если нет – что ж…
– Я всегда знал, что ты сильная женщина, не похожая ни на кого. Может, именно поэтому ты и покорила мое сердце. Странно лишь, что ты нашла во мне?
– Редкую волю и силу, и… – Менестрес не могла подобрать слов. – Но готов ли ты принять все это?
Вампирша повернула голову, и Антуан опять увидел глаза из одного изумрудно-зеленого света. Он ощутил прохладный ветер, и этот ветер исходил от нее. Сила стала наполнять комнату, и ему на миг показалось, что она здесь просто не поместиться. Антуан испугался, что от всей этой мощи у него кожа убежит с костей, но прикосновение силы Менестрес было ласковым, даже приятным, будто его обернули мягким пушистым одеялом. Он знал, что эта сила может быть разрушительной, перед которой не устоят даже города, мощь в ней не шуточная, но его она не пугала, а укачивала, как волны, нашептывая, рассказывая о себе.
Антуан хотел подойти ближе, но Менестрес отвернулась, убрав при этом со спины волосы. Он увидел, что по ее коже пробегает рябь, потом она раздалась в стороны, и из нее, как из водной глади, показались крылья. Они росли с невероятной скоростью, и через несколько мгновений достигли своего истинного размера. В комнате, возле окна стоял настоящий чернокрылый ангел.
По-прежнему не оборачиваясь, Менестрес тихо проговорила:
– Вот таков истинный облик королевы. Я показываю его очень редко. Пальцев на одной руке хватит, чтобы пересчитать, сколько раз это было за всю мою жизнь. Но я хочу, чтобы ты видел, знал все до конца, потому что ты значишь для меня очень много. Но если ты не можешь этого принять…
Она многозначительно пожала плечами. Жизнь приучила ее ко всяческим ударам, были моменты и хуже, и страшнее. И хоть сердце, казалось, готово было разорваться, внешне вампирша оставалась абсолютно спокойна.
Повисла гнетущая тишина. Она казалась даже осязаемой, и потому еще более тягостной. В этой тишине Антуан подошел к Менестрес, осторожно обнял ее за талию и, ткнувшись подбородком как раз между крыльями, проговорил:
– Куда же я от тебя денусь? Покажи мне того безумца, который откажется от такой красавицы? Я люблю тебя всем сердцем! Одна мысль, что ты больше не захочешь меня видеть, наполняет меня ужасом!
Эти слова наполнили душу Менестрес теплом и зажгли глаза счастьем. Она осторожно повернулась, стараясь не разорвать объятий и не задеть крыльями, и одарила своего возлюбленного поцелуем.
Когда они, наконец, смогли, нехотя, оторваться друг от друга, Антуан бережно провел рукой по трепещущим крыльям и проговорил:
– Это настоящее чудо!
– Может быть, – мягко улыбнулась Менестрес, увлекая его в спальню. Она не торопилась принимать свой обычный облик, так как нужно было закончить еще одно дело.
В спальне Антуан рывком скинул камзол, но внезапно почувствовал дурноту. Все-таки недельное голодание дало о себе знать, причем в самый неподходящий момент. Никогда еще он так не страдал от жажды, и проклинал себя за это.
Конечно, Менестрес прекрасно видела, что творится с ее возлюбленным. Она сказала:
– Нет ничего удивительного в том, что ты голоден. К тому же кровь Немезис все еще живет в тебе, и отнюдь не прибавляет сил, как это, возможно, было раньше. Но это можно исправить.
– Как?
– Подойди ко мне.
Он сделал шаг вперед, и Менестрес, не желая ждать, когда будет пройден оставшийся путь, сама приблизилась к нему. Обняв Антуана одной рукой, другую руку она подняла к своему горлу. Он не заметил никакого движения, увидел лишь, как на нежной коже образовалась глубокая кровоточащая царапина.
Притянув Антуана к себе, вампирша проговорила:
– Пей, пей мой любимый.
Антуан хотел было отказаться, но жажда и искушение были слишком велики, и он приник к ране. То, что он пил, не шло ни в какое сравнение с обычной кровью, будто ему в горло лился жидкий свет, на который откликалась каждая клеточка его тела. Но и это еще не все. В голове Антуана проносились различные образы. Он не сразу понял, что они из прошлого Менестрес. Он видел замки и дворцы, бескрайние пески и снега, битвы и пиршества, великие пирамиды и Бог знает, что еще. Он словно проносился сквозь время, через которое его вел успокаивающий голос его возлюбленной:
