Клайв Баркер - Эвервилль
За то время он научился обуздывать либидо. Держал в гараже мужские журналы; нашел телевизионный канал, где ночами показывали порно; пару раз ему даже снились эротические сны. Но никогда, ни во сне, ни в мыслях, он не забывал о Джо-Бет, Даже в последние две недели перед родами, когда она стала огромной, ее вид неизменно вызывал у него желание. Она об этом знала и избегала его: запирала дверь ванной, когда принимала душ; отворачивалась, когда ложилась в постель. Она довела его до состояния подростка: он подглядывал за ней краем глаза, а потом дорисовывал в воображении подробности запретной анатомии и онанировал.
Хови это надоело. Пора снова жить нормальной человеческой жизнью, как муж и жена, и не отворачиваться стыдливо, будто они случайно оказались в одной постели. Он выключил душ, наскоро вытерся, обернул бедра полотенцем и направился в спальню.
Низко и раскатисто прогремел гром, но Джо-Бет не проснулась. Она спала одетая поверх одеяла, и ее бледное лицо в сумерках серебрилось от пота. Хови подошел к окну, приоткрыл его. Лиловые тучи набухли дождем, который вот-вот должен был пролиться на пыльные улицы и дворы.
За спиной у него Джо-Бет что-то пробормотала во сне. Он подошел к ней и осторожно сел на край кровати. Она опять забормотала — Хови не смог разобрать ни слова, — а потом подняла руку и коснулась пальцами его плеча, как де лала раньше. Ощупала рот, лицо и снова дотронулась до его руки, словно узнала мужа и во сне.
Он решил, что Джо-Бет проснулась, но она спала. На губах у нее заиграла улыбка, рука скользнула к его груди. Прикосновение было легким как перышко, но отчетливо эротическим. Наверное, во сне она разрешила себе то, чего не могла или не хотела разрешить наяву. Она погладила его грудь, и он развязал узел полотенца. Его эрекция снова на помнила о себе, словно напрашиваясь на прикосновение. Хови не шевелился, почти не дышал. Только смотрел, как ее рука спускалась по напрягшемуся животу вниз, пока не нашла его член.
Он тихо вздохнул, стараясь не спугнуть ее. Пальцы Джо-Бет задержались на его органе не дольше, чем на груди, но, когда они скользили с живота на бедра, Хови был так возбужден, что боялся не сдержаться. Он перевел взгляд на ее лицо, но оно было так прекрасно, что он лишь еще разогрелся. Он крепко зажмурился и старался думать про погоду на улице, про надвигавшуюся грозу, про непочиненную машину; но лицо Джо-Бет все равно стояло перед глазами.
И тут она снова забормотала, и снова он не разобрал слов, так что невольно открыл глаза и увидел ее губы.
Это было уже чересчур. Он громко вздохнул, и, будто отвечая на вздох, бормотание Джо-Бет стало громче, а рука, гладившая его ногу, снова устремилась к паху. Он ощутил первый спазм и постарался хоть немного задержать извержение. Но Джо-Бет будто почувствовала это, дотянулась до его члена раньше, чем он успел ее остановить, и от прикосновения он кончил.
— Бог ты мой, — простонал он, откинувшись на постели.
Тут она снова заговорила во сне, и он впервые сумел разобрать слова.
— Все хорошо, — отчетливо произнесла она. — Все хорошо, Томми. Вот. Вот так. Все в порядке…
— Томми?
Ее увлажнившаяся рука продолжала сжимать его член, но наслаждение разом исчезло.
— Прекрати, — сказал он. — Хватит.
Она не послушалась, потому что не слышала. Она бессмысленно бормотала, как в бреду:
— ВсевсевсехорошоТоммивсевсевсехорошовсе…
Ему стало худо. Оттолкнув ее, он попытался подняться, но она, не открывая глаз, ухватила его за руку. Бормотание смолкло.
— Подожди, — отчетливо произнесла она.
Возбуждение пропало. Ему страшно хотелось встряхнуть ее, разбудить, сказать: «Это я, Хови. Помнишь меня? Ты вы шла за меня замуж».
Но ему было стыдно — за свой жалкий вид, за свой пот, за свой страх, от которого сразу похолодело внизу живота. Страх перед Томми-Рэем, который подобрался к нему слишком близко и с каждым часом подбирался ближе. Невольно он оглядел комнату, выискивая какой-нибудь знак, который бы выдал присутствие здесь Томми-Рэя Макгуайра. Но его, конечно, не было. Парень-Смерть еще не явился сюда во плоти. По крайней мере, пока. Пока он лишь внедрился в сознание Джо-Бет. Что еще страшнее.
Хови вырвал у нее руку, обмотался полотенцем, чтобы прикрыть наготу, и направился в ванную. Гнев его уже улетучился, остались лишь дурнота и усталость.
Не успел он взяться за ручку двери, как Джо-Бет проснулась.
— Хови? — позвала она.
— Ты ждала кого-то другого?
Она села и недоуменно посмотрела на свою влажную руку.
— Что это? — Тон ее был возмущенным. Но он не чувствовал себя виноватым.
— Тебе приснился Томми-Рэй, — сказал он.
Она спустила ноги на пол, вытирая руку верхней простыней.
— О чем ты говоришь? — спросила она. На шее и плечах у нее проступили красные пятна — верный признак, что она возбуждена. Видимо, до сих пор.
— Ты звала его, — ответил Хови.
— Нет, не может быть.
— Думаешь, я сумел бы такое придумать? — Он повысил голос.
— Да, очень может быть! — крикнула она.
И по тому, как она это крикнула (она всегда злилась, если ее ловили на лжи), Хови понял, что она поверила. Значит, она сама что-то помнит. От этой мысли Хови захотелось то ли блевать, то ли плакать, то ли все вместе. Он распахнул дверь и вышел на лестницу. В ту же минуту вдруг пошел дождь, и капли громко забарабанили по окну. Хови поднял глаза, увидел сквозь помутневшее от воды стекло лилово-черные тучи, и дом содрогнулся от близкого раската грома.
В соседней комнате проснулась и заплакала Эми. Он хо тел пойти к ней, но услышал за спиной быстрые шаги Джо-Бет и не нашел в себе сил повернуться к ней таким, с искаженным страхом лицом. Она, конечно, доложит об этом брату, когда тот приснится ей в следующий раз. Доложит и скажет: пора, приходи, тебе никто здесь больше не помешает.
Хови вошел в ванную и закрыл за собой дверь. Через какое-то время Эми затихла. Потом стих и ливень, но воздух чище не стал и жара не спала.
2
— Грилло? Это Хови.
— Не ожидал…
— Ты больше н-н-ничего не слышал про Томми-Рэя?
— Что-нибудь случилось?
— Вроде того.
— Хочешь рассказать?
— Не сейчас, нет, я п-п-росто хочу знать, где он. Он… Он хочет з-з-забрать ее.
— Успокойся, Хови.
— Я точно з-з-знаю, что он хочет забрать ее.
— Хови, он не в курсе, где вы живете.
— Он у нее внутри, Грилло. Он был прав. Я… т-т-твого мать… я не з-з-заикался уже пять лет. — Он замолчал, постоял, подождал, пока восстановится дыхание. — Я решил, что все кончено. П-по крайней мере, с ним.
