Андрей Тепляков - Антитело
С огромным усилием Глеб взял себя в руки.
— Идите к Аленке. Я попробую помочь.
Дядя кивнул.
— Сейчас…
На улице было пасмурно. Преобладал серый цвет — земля, трава и деревья в дальнем конце поля напоминали мрачные руины давно заброшенного города. Несмотря на слабый теплый ветер, Глеб дрожал. Нос оказался забит, и дышать приходилось через рот. Он немного постоял на крыльце, пытаясь успокоиться, пытаясь уговорить себя, что все в порядке — обычная легкая простуда из-за вчерашнего переохлаждения. Но страх мешал сосредоточиться.
«Нужно закапать в нос! В доме еще должны быть капли в нос…»
Глеб спустился с крыльца и медленно двинулся вперед — к лесу.
5Федору не сиделось на месте. В середине рассказа Насти он вскочил и принялся расхаживать из угла в угол, меряя комнату широкими шагами. Внутри все бурлило в предчувствии чего-то грандиозного, потрясающего, выходящего из ряда вон! Невероятного! Если верить тому, что говорила девушка, перед ним была сенсация! По крайней мере, совершенно недурственное журналистское расследование. Федор метался, как волк в клетке, сгорая от желания действовать.
«Нужно взять с собой камеру! Непременно камеру! И все время снимать! Это будет покруче ведьмы из Блэр. Господи! Если повезет — это будут такие бабки! Только бы не лохануть все. Нужно действовать осторожно»
Он взъерошил густые черные волосы.
«Нужны фотографии! Много фотографий! И заголовок — Дьявольский Лес! Нет! Месть Дьявольского Леса! Месть? За что месть? Черт — не важно! Да-да! Жаль, что меня не будет в кадре. Надо как-то уговорить их…»
Настя замолчала. Федор сделал еще пару рейсов туда и обратно и остановился. План предстал перед ним готовым и полностью завершенным, как бывало всегда. Теперь все остальное — дело техники.
Он посмотрел на Настю.
— Это самое поразительное, что я слышал в своей жизни!
— Что вы будете делать?
Федор вернулся за стол и выключил диктофон. Попеременно глядя на двух женщин, словно стараясь как можно крепче удержать их внимание, он произнес:
— Нам надо поехать туда и все посмотреть на месте. Нужно провести рекогносцировку.
— Ты хочешь отправиться прямо туда? — спросила Анна. — Это плохая мысль!
— Почему же? Что мы можем сделать, если сами ничего не видели? Я ничего не хочу сказать, но вы уверены в том, что говорите? У этого парня, у Глеба, могло разгуляться воображение…
Федор поймал сердитый взгляд Насти.
— И вообще — нельзя поднимать крик, если мы сами толком не знаем, что происходит!
Анна покачала головой.
— Я точно знаю: идти туда — это совать голову в пекло! У нас есть все шансы не вернуться обратно.
— Но мы…
— Я согласна, — вдруг сказала Настя. — Я поеду с вами.
— Правильно!
— Мы должны сначала подумать…
— Да о чем тут думать!
Федор обнаружил, что опять вскочил со стула и заставил себя сесть.
— Я не предлагаю бросаться туда сломя голову. В конце концов я тоже человек и жить хочу! Мы будем осторожны. Как только почувствуем, что что-то не так — сразу же повернем обратно.
Девушка смотрела на знахарку и в глазах ее читалась надежда. Анне стало нехорошо. Как она может отговаривать их? Она, которая позвала Федора, которая обнадеживала и утешала эту девочку… Отступать было поздно и нечестно. Ко всему прочему, знахарка надеялась, что успеет почувствовать опасность раньше, чем дело примет крутой оборот. И Федор отчасти прав. О чем они смогут говорить, не имея ни малейшего доказательства? Нужно ехать. Анна повернулась к журналисту.
— Что ты предлагаешь конкретно?
— Я предлагаю поехать туда завтра утром и пройти по направлению к ферме столько сколько сможем. По пути будем фиксировать все происходящее, для этого я возьму камеру. Если что-то пойдет не так — сразу поворачиваем обратно. Такой план годится?
Настя кивнула. Знахарка нехотя поддержала ее.
— Отлично. Тогда завтра, скажем, часов в восемь утра. Встретимся здесь и поедем.
— Мне нужно будет отпроситься в библиотеке. Но я приду.
— Отлично!
6Чем ближе подступал лес, тем медленнее шел Глеб, борясь с желанием развернуться и убежать. Он пытался уговаривать себя, убеждал, что перед ним всего лишь деревья, кусты и трава. Но сам не верил в это. Тени, отбрасываемые высокими стволами, казались ему неестественно густыми и темными, шелест листвы был слишком похож на шепот, а на дороге неожиданно возникли выбоины и канавы, которых раньше не было.
Впереди показался первый ствол из тех, что повалились несколько дней назад. Там, за ним, лежат и другие, один из которых чуть не убил его… Глеб почувствовал свой страх, словно ток, бегущий по проводам нервов и заставляющий их вибрировать. Он перелез через первое препятствие и осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам, пошел вперед. Темные деревья возвышались над ним и молчали. Дорога, по которой он пробирался, оглядываясь, словно вор, показалась ему слишком узкой. Даже не верилось, что по ней мог ехать огромный пикап.
Еще несколько шагов и, среди темных крон, раздался шепот. Где-то рядом скрипнуло и затихло. Глебу стало жарко. Он открыл рот и задышал часто, как собака. Сердце стучало оглушительно, мешая слушать. Слушать. Снова скрипнуло. Шелест листвы усилился и превратился в отвратительное шипение. В нем ясно прозвучала угроза. Глеб сделал еще один осторожный шаг и застыл.
Прямо перед ним, метрах в трех, посреди дороги рос большой куст. Просто невероятно, как он мог вырасти здесь за несколько дней! Очень захотелось крикнуть, но страшно было даже шептать.
«Что ты с нами делаешь? Что ты такое? Ну что?!»
Перед глазами, четко, словно фотография, возник образ Насти. Она сидела на стуле в библиотеке и смотрела в окно. Затем видение исчезло и сменилось другим: дядя, стоящий на коленях, а по щекам его текут слезы. И снова перемена — Аленка, и ее волосы, плывущие в неподвижном воздухе.
Что-то мелькнуло впереди. Какое-то маленькое черное существо стремительно пересекло просеку и с треском врезалось в густые заросли подлеска. Глеб не успел толком рассмотреть бегуна, но заметил, что передвигался он на двух конечностях. От страха его затрясло, и в тот же момент, словно нечто почувствовало его испуг, раздался протяжный хриплый стон.
Этого было достаточно. Глеб повернулся и, заплетаясь в собственных ногах, пошел обратно. Он дрожал и дергался на ходу, словно бесноватый, а из-под куртки вырывались душные потоки жара, обдавая лицо.
7Ира лежала на кровати, неподвижная и прекрасная, словно Белоснежка. Бледность разлилась по коже, окрасив ее в серые тона, нос стал тоньше, скулы заострились. Уже несколько часов она пребывала без движения, окутанная сном, слишком похожим на смерть.
