Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу
– У меня отняли телефон, – тихо сказала Даша, – Тёмка кинулся, и его пырнули ножом… но он был жив, понимаешь?
– Понимаю. Успокойся, – Галина Васильевна сжала плечо дочери, – ты ни в чем не виновата, – она убрала руку, и Даша почувствовала озноб, хотя в комнате не стало холоднее, – как все глупо – погибнуть из-за телефона…
Слезы нашли брешь в стене, которой Даша пыталась отгородиться от невольного соучастия в этой смерти, и хлынули бурным потоком. Галина Васильевна гладила ее по голове.
– Кончай! Я не кошка! – Даша стряхнула ласковую руку.
– Не кошка. Но всякое случается. Подумай спокойно…
– Психотерапевт, блин!.. – Даша повернулась к матери, – у меня такое ощущение, что я несу смерть, понимаешь!..
– Зачем так говорить? Посмотри новости – каждый день гибнет столько людей…
– Что мне до людей?!.. Может, у них на то свои причины – я смотрю на себя! Три человека за три недели! Штука в неделю! Кирилл, потом Колобок, теперь Тёмка! Я круче любого маньяка!..
– Какой Колобок? Ты ничего не рассказывала.
– Мало ли чего я не рассказывала! – в сердцах воскликнула Даша и тут же пожалела об этом, зная настойчивость матери. Но мать оказалась мудрее, чем она предполагала.
– Тебе надо выпить успокоительное, – сказала она, – только у нас нет ничего. Хотя… – мать вышла и вернулась с коньяком, оставшимся с Нового года, и классическим кусочком лимона, – вот. Выпей и ложись. Утро вечера мудренее, – она слабо улыбнулась в надежде на взаимность, но Даша тупо смотрела на содержимое бутылки, словно оценивая свои силы; потом наполнила рюмку и резко вздохнув, опрокинула ее в рот.
Она еще никогда не пила крепких напитков и с непривычки дыхание перехватило. Душа устремилась вверх, но невидимые путы, связывавшие ее с телом, оказались сильны, и побег не удался. Душа вернулась на место, а по телу разлилось приятное тепло, оставив во рту вяжущий привкус дубовой бочки. …Зачем портить все лимоном? Гораздо лучше б закурить…
– А ничего, – Даша улыбнулась, – я еще, да?
Вторая рюмку не принесла прежних ощущений – в пищеводе она догнала первую; они столкнулись, и Даша икнула.
– Возьми лимончик, – посоветовала мать, довольная тем, что истерику удалось остановить.
Даша послушалась, тут же почувствовав резкую, бодрящую кислоту. …Господи, сколько, оказывается, на свете интересных ощущений! Терпких, будоражащих, а я, как дура, живу в своей скорлупе! Какие-то экзамены, клубы, подружки!.. А рядом, оказывается, бродит смерть уникальная и неподражаемая… в отличие от жизни… Это была по-настоящему пьяная мысль, и Даша решила, что все-таки лучше лечь.
– Спасибо. Ты настоящий друг, – она чмокнула мать в щеку.
– Давай, помогу разобрать постель.
– Мам, – Даша укоризненно скривила губы, – думаешь, я пьяная с двух рюмок? Иди – там, небось, кино твое началось.
Галина Васильевна решила, что в сложившейся ситуации не стоит быть навязчивой, и хотя очередной ситком с идиотским закадровым смехом и беззаботно глупыми героями выглядел пиром во время чумы, покорно вышла. Остановившись в коридоре, дождалась, пока исчезнет яркая полоска под дверью, и только после этого удалилась на кухню.
Даша в это время лежала на спине, разглядывая невидимый потолок, хотя и знала, что не прочтет там ответа. В школе жизни никогда не объясняют новый материал – его задают для самостоятельной проработки, а потом только спрашивают, спрашивают…
Она не была готова к такой форме обучения, и с легкостью, уже входившей в привычку, мысль устремилась в необъятные просторы вселенной, где три мертвых тела выглядели даже не крошками на скатерти, и не ворсинками на черной юбке, и не пылинками на полировке стола; они были ничто! Зато могучая цивилизация, сначала с планеты Гардарика перекочевавшая на планету Асгард, а потом на Землю, и нежданно-негаданно взявшая ее, Дашу, под свою опеку, могла сделать так, чтоб все снова стало хорошо.
…Фрея, – мысленно обратилась Даша к окружавшему ее темному пространству, – разрули, пожалуйста, весь этот бред!.. Покой комнаты не нарушился, и она почему-то сочла это хорошим знаком. Подождав, закрыла глаза и очень скоро услышала голос, продолживший бесконечное повествование.
«…Один, как обычно, сидел на престоле Хлидскьяльв и как обычно, наблюдал за происходящим в Вальхалле. В его взгляде уже давно не было радости – скорее, тревога, потому что золотой чертог мертвых героев разросся, вытеснив даже самих асов на окраины Асгарда, где они чувствовали себя совсем не так уютно, как вблизи Мирового Дерева. Они роптали, и чтоб не вступать в пустую перебранку, Один все реже спускался вниз, сосредоточившись лишь на битвах эйнхериев.
Но сколько же у него должно быть воинов, чтоб справиться с Хель? А если больше, чем способен вместить Асгард?.. Тогда все кончено, потому что нельзя расширить его границы за реку Трунд, ведь он сам создал миры, именно, такими. Выходит, не все было сделано верно? А как же тогда основной закон, гласящий, что Творец всегда прав?..
Одину не хватало мудрости, чтоб объяснить подобное противоречие, а оно с каждым днем становилось все явственней, и это могло означать лишь одно – порядок, который он считал своим высшим достижением, рушится; грохот Последней Битвы становится все ближе, и уже другому Творцу предстоит решить ее исход, как валькирии решают исход земных битв.
Отвлекшись от своих мыслей, Один увидел повозку, запряженную кошками, и Фрею в прекрасных белых одеяниях. После того, как много-много времен назад Тор посмел привести асов к подножью престола Хлидскьяльв, тинг перестал существовать, и каждый сам приходил к нему со своими проблемами. Один, конечно, мог бы вернуть все на круги своя, но чувство того, что он тоже способен ошибаться, мешали осознавать себя безоговорочно творящим закон и порядок. Поэтому пусть будет, как оно есть…
– Высокий, – сказала Фрея, останавливая повозку, – я реже всех беспокою тебя, потому что знаю, сколь велики твои заботы, но хочу напомнить о твоем сыне.
– Разве я не дал ему все, что обещал перед лицом асов? Разве я не отправил его странствовать по своим мирам, чтоб он выбрал себе достойный? Что еще я могу для него сделать?
– Спроси сам, – Фрея взмахнула лебединым крылом и из колыхания воздуха возникла согбенная фигура в длинной, грязной одежде. Совсем не так выглядел великолепный Старкад, отправляясь в путь – он был могуч, и даже Тор усомнился в своих подлых пророчествах.
– Покажи копье Гунгнир, от которого нет защиты, – Один внимательно разглядывал стоящее перед ним существо, – я дал его сыну, чтоб он не знал равных себе в битвах.
