Бриггз Патриция - Призванные луной
— Сэм? — произнесла я.
На мгновение он перестал дрожать.
Глаза его горели в полутьме. Я чувствовала запах адреналина, ужаса, пота и крови.
Мне пришлось заставлять себя не убежать. Отчасти я понимала, что одной из причин его состояния служит мой страх. А в стальном догадывалась, почему вервольфы так плохо реагируют на вампирский Поцелуй: волк приходит в себя, не в состоянии двигаться, и его последнее воспоминание — кто-то пьет его кровь. Этого достаточно, чтобы нажать на все кнопки паники в арсенале вервольфов.
— Тише, — сказала я, скорчившись между вторым сиденьем и дверью. — Вампиры ушли. Ты ощущаешь последствия укуса. Они делают свои жертвы пассивными, чтобы иметь возможность кормиться, не привлекая внимания. Но сейчас все позади — Стефан обещал, что дурных последствий не будет.
Сэм начинал приходить в себя. Я видела, как расслабились его плечи — и тут зазвонил мой телефон.
— Алло. — Я старалась говорить тихо.
— Мерси. — Это был Уоррен, голос его звучал напряженно. — Приходи ко мне как можно скорей — и приведи с собой Сэмюэля.
Сзади послышались резкие звуки. Перемена и в лучшие времена — когда им удобно и они просто хотят поохотиться — для волков болезненна. Перемена в атмосфере, сгустившейся от страха и крови, трудна. Очень трудна.
— Сэмюэль болен, — сказала я, когда раздался крик, полный боли и отчаяния: Сэмюэль сражался с переменой.
Уоррен выругался.
— Тогда объясни мне вот что. Почему Адам решил, что кто-то в стае его предает?
— Это моя вина… Уоррен, стая собирается у твоего дома?
Он хмыкнул. Надо полагать, это был утвердительный ответ.
— Сообщи Адаму.
— Я сделал бифштексы и накормил егсг час назад, и теперь он спит. Я пытался разбудить его перед звонком тебе, но он глубоко погрузился в целительный сон.
— Доктор Корник разбудит. — Я морщилась от звуков, которые издавал Сэм на заднем сиденье. — Но сейчас он не может подойти к телефону.
— Хорошо, Мерси. — Голос его неожиданно стал спокойным. — Я об этом позабочусь. Если Сэмюэль начал непроизвольную перемену, тебе нужно уйти от него и дать ему время успокоиться.
— Что? И оставить Сэмюэля охотящимся посредине Кенневика?
— Он тебя не узнает, если меняется непроизвольно. Это будет не Сэмюэль, сын Брана, а только волк.
Звуки сзади были не человеческими, а волчьими.
— Мерси, уходи оттуда.
— Хорошо, Уоррен, — ответила я, решив, что он прав. Волки, настоящие волки, обычно не бывают злобными, если они не испуганы, не ранены и не загнаны в угол. Вервольфы всегда свирепы, всегда готовы к убийству.
— Если не сработает, объясни ему, что меня забрали вампиры, — попросила я. — Не думаю, чтобы он помнил. К тому же это близко к правде. Вампиры вызвали эту непроизвольную перемену. Расскажи ему это.
И я закрыла телефон.
Бежать было уже поздно, да я бы и не стала. Оставить Сэмюэля разбираться с последствиями его волчьей свирепости? Сэмюэль — целитель, защитник слабых. Я была уверена, что он не сможет жить с кровью невинных на руках.
Когда-то, давно, я его бросила. Больше не брошу.
Звуки стихли, и я слышала только его частое дыхание, но ощущала его гнев. Не стала раздеваться перед переменой — это заняло бы слишком много времени. Когда белая голова Сэмюэля показалась над сиденьем, я выбиралась из-под футболки и бюстгальтера.
Я скорчилась на полу, зажав хвост между лапами. Не поднимала голову, но различила, как подались пружины, когда он медленно перебрался через спинку сиденья и остановился. Я была так испугана, что не могла дышать. Если бы в глубине души я не была уверена, что Сэм, мой Сэм, не причинит мне вреда, не смогла бы сделать последующее.
Он двигался совершенно беззвучно. В Монтане на охоте волки громко воют, но в городе охотятся без единого звука. Ворчание, вой, лай — все это инструменты блефа; убивает волк молча.
Когда Сэмюэль оказался на сиденье, я перевернулась на спину и подставила под его челюсти брюхо. Вытянула морду, чтобы и шея была уязвима. Это было едва ли не самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Конечно, он мог легко убить меня, если бы я и не подставляла живот, но было что-то ужасное в этой сознательной беззащитности.
Фургон наклонился: Сэмюэль спрыгнул почти на меня. Я чуяла его гнев — вислый запах страха рассеялся вместе с человеческим обликом, остался только волк. Сэмюэль принюхался, горячее дыхание взъерошило мою шерсть. Гнев медленно исчезал с интенсивностью, которая позволяла понять, что он чувствовал.
Я наклонила голову и рискнула оглядеться. Сэмюэль занял все пространство между коротким сиденьем и дверью. Придавленная — на моих плечах лежали его лапы, — я ощутила внезапный приступ клаустрофобии и инстинктивно попыталась перевернуться.
Я прекратила движение, едва начав, но Сэмюэль предупреждающе зарычал и щелкнул зубами. Я попыталась найти в этом утешение: теоретически, если волк рычит, он не собирается убивать, но я слишком хорошо знала изменчивую природу вервольфов.
Он неожиданно сомкнул челюсти на моем горле — но слишком широко, чтобы прокусить артерию. Сквозь шерсть я чувствовала его зубы, но они замерли, не коснувшись кожи.
Я молилась, чтобы Бран оказался прав и волк Сэмюэля считал меня своей подругой. Если Бран ошибался, мы оба с Сэмюэлем дорого заплатим.
Я оставалась совершенно неподвижной, хотя сердце отчаянно пыталось вырваться из грудной клетки. Он выпустил меня, осторожно прихватил зубами нос и беззвучно ускользнул.
Я вскочила и встряхнулась, чтобы привести в порядок шерсть, сбросив наконец бюстгальтер. Сэмюэль растянулся на заднем сиденье, глядя на меня прекрасными белыми глазами. Один раз он мигнул, потом положил морду на передние лапы и закрыл глаза, говоря — ясно, словно словами, — что две половинки его души снова соединились.
Я услышала звуки сильного мотора: к нам приближалась какая-то большая машина. Как можно быстрее я снова переменила облик и стала разыскивать одежду. Белье у меня светло-зеленое, и я сначала нашла его. Надевать бюстгальтер оказалось легче, чем снимать, а футболку я обнаружила, коснувшись ее ногой.
Машина замедлила ход, ее фары были хорошо видны через окна фургона.
— Штаны, штаны, штаны, — шептала я, шаря руками по полу. Нащупала их, когда скрипнули шины и машина остановилась за нами. Нашелся и кинжал Зи. Я сунула его под сиденье, подальше от двери.
Я лихорадочно натянула штаны и застегнула все пуговицы к тому моменту, как дверца той машины со стороны водителя открылась. Туфли. К счастью, они белые, и я обула их на босые ноги, не развязывая.
