Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма
– Допустим и это. Вот я сейчас и разведаю, ибо ты мне расскажешь.
– А какой мне смысл? Тогда ведь и шлепнешь, когда все узнаешь.
– А если я пообещаю, что нет?
– Так я тебе не поверю.
– А если побожусь?
– А это грех. И потом – с какой стати? Что тебе во мне, ненужном более?
Протодьякон наморщил лоб.
– Не заговаривай мне зубы. Я тебе не скажу, что. Но в твоих интересах все-таки поделиться со мной всем, что знаешь.
Ликтор развел руками, и ствол протодьяконова револьвера сразу дернулся, метя неприятелю в лоб. В бороде Ликтора расползлась невинная улыбка:
– Ты же и сам теперь все знаешь. Пошарил-таки в моих архивах, правильно? Иначе лежал бы себе смирно, не запирался лопатой и не вел себя так…
Пантелеймон сдержанно кивнул:
– Угадал, порылся.
– Ну вот, а добавить мне нечего.
– Я не все понял в твоих архивах. Мне образования не хватает, а ты нахватался всякого. Что это за вещество?
Ликтор хлопнул себя по лбу, и протодьякон снова нервно отреагировал.
– Прости, не подумал. Ты же не медик вовсе, у тебя подготовки нет. Нашли, кого посылать…
– Тебя забыли спросить.
– Ладно, не горячись. Не вещество это никакое.
– А что же?
– Культура.
– Не понял. Какая культура?
– Ну, как бы тебе объяснить попроще… Культура таких микроорганизмов, называются они прионами… Но они не совсем организмы, а как бы полувещества… Да нет, друг сердечный, что я тебе все это рассказывать стану – ты только запутаешься…
– Ничего, я тоже грамотный. Вирусы, что ли?
– Еще проще вирусов. Можно сказать, куски вирусов. В филиале Медотделения при Инквизиции проводили исследования, не одно десятилетие. И выяснили, что так называемая волшебная, или истинная ликантропия вызывается именно такими прионами. Ты ведь ознакомился с классификацией той напасти? Не одна спецэкспедиция погибла, отлавливая для опытов истинных ликантропов. Требовалось, ты сам понимаешь, набрать известную статистику, ну да это неважно… В общем, ликантропия – инфекционное заболевание. Или нет: инфекционно индуцированная периодическая трансформация. В ходе опытов было сделано – совершенно случайно, как это бывает, – еще одно открытие, куда важнее. Выяснилось, что к истинным вервольфам не липнет нечистая сила. А вовсе не наоборот, как считали раньше. Бесы боятся этих существ пуще ладана, пуще крестного знамения и всего остального…
Ликтор умолк, тупо глядя перед собой. Протодьякон завороженно смотрел на него. Дело принимало неожиданный оборот.
– Так ты себе инфекцию колешь? И мне? И местному населению?
Тот снова кивнул:
– Ну да. Ведь я у них заместо лекаря. Приду и вместе с лекарством впрысну и это… заодно.
– Да зачем же?! – возопил протодьякон, едва не выронив револьвер.
– А у меня поручение – отряд сформировать. Нечисть отваживать. Она ведь их уже и так стороной обходит, зуевцев-то. Они мне, правда, пока что не полностью доверяют, но поверь – это вопрос уже не дней, а часов. По моим наблюдениям, перерождение психики почти завершилось.
– Как же так? К тебе эмиссары направлялись, специально для отряда!
– Мил человек! Их сколько было-то? Раз, два и обчелся. Они давно в лесах, воюют. Я им велел себе тройные дозы колоть, чтоб назад пути не было. Им человеческий облик уже заказан…
– А ты почему же остался?
– Во-первых, кому-то надо и здесь быть…
– Вроде наместника, администратора? Научного руководителя?
– Вроде того… А во-вторых, я и сам не сижу сложа рук, вон сегодня как потрудился…
– Как в Крошкино? Где мужика сгубил?
– Он дурной был, хлипкий. Шатался повсюду, как лунатик, только сведения мне передавал. А потом загнулся и так и лежит: не гниет совсем.
– Как же он их передавал, кстати спросить? Я не верю в телепатию.
– Через бесов, вестимо. Среди них есть свои перебежчики… «коллаборационисты». Ты с одним из них уже пообщался, помнишь? Трепещут они, ибо веруют, как в Писании сказано. Вот и связывались, как по телеграфу.
– А про семью здешнюю, что погорела? Не ты ли мне сказывал? Твоих рук дело? Бес, похоже, не соврал.
Ликтор тяжко вздохнул.
– Моих.
– С дитями, да?
– А куда денешься? Все дело на кону…
Протодьякон испытал сильнейшее желание сейчас же пустить в него пулю, а потом остальные пять.
Ликтор это почувствовал.
– Ты мне только достоевщину не разводи про «слезинку ребенка», – заявил он вызывающе. – Все это потеряло смысл после двадцатого века. После Дахау и Потьмы, после Хиросимы. Думаешь, они перед глазами у меня не стоят, во сне не являются? Папаша их лишнее видел, в тайге. Заплутал и увидел. Сначала – как я волком бесов кромсал, а потом – меня над Полинкой его. Я же ее собственноручно разодрал. Сильная она оказалась, стакнулась с бесами, вроде как королевой у них стала, а я ее уже привил… Вот папаша не сегодня-завтра и сложил бы два и два. Пошла бы молва, меня на порог перестали бы пускать. А то и прибили бы.
– И правильно сделали бы, – процедил сквозь зубы Челобитных, поигрывая револьвером. – Очень правильно.
– Ну, так давай! Выбирай! Или мы, или дьяволы! Чего ждешь? Знаешь, отчего я тебя не боюсь?
– И отчего же? И так ли уж не боишься?
Плечи Ликтора поникли. Он сидел на пороге, свесив голову и руки промеж ног. После паузы медленно вскинул голову:
– Да просто устал я. Помнишь, что ответил бес, когда спросили его имя? «Имя мне легион». Им нет конца, их не извести, а до сатаны нам не добраться, сильнее он пока, чем ликантропы… Это я хорохорился, когда бесу сулил, что и за главного черта скоро примусь… Впрочем, ты нашей беседы не слышал. Иногда вот я и задумываюсь – все чаще и чаще: ведь бесполезное же дело-то! Проигрышное как есть…
– Вот теперь ты хорошо говоришь, – с ядовитым одобрением заметил Пантелеймон. – Проигрышное изначально, а люди гибнут зазря, калечатся.
– Да, хорошо… А ликантропы, между прочим, не размножаются. Бесплодные они.
Не стерпев, Пантелеймон трахнул кулаком по столу:
– Так что же ты, сволочь, творишь? Зачем людской род на корню изводишь? Вымрет деревня!
– Надежда, чадо мое. Надежда умирает последней. Пока все переведутся – глядишь, что-то новое у нас и удумают. Вот тогда-то мы и одолеем врага. А пока хоть малый урон нанесем. Только сомневаюсь я все больше…
– А я тебе на что понадобился? Почему меня не погубил?
– Сначала я тебя на место Макарыча готовил. А после решил: дай-ка оставлю этого голубя вместо себя, а сам к своим, в леса, подамся… Волком проще.
– И меня не спросил? А почему не обыскивал?
– К чему тебя обыскивать? Я и так знал, что у тебя в сидоре. Ну, приблизительно, без подробностей. Мне точно знать и незачем.
