Фридрих Шиллер - Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***)
Похоже, принц попал в отчаянное положение. Его советчик, армянин, все еще не появлялся. Хотя внешне принц сохранял равнодушную мину, всякий собеседник замечал его внутреннее беспокойство. Он надолго уединялся в своих покоях, целые часы проводил у картины «Мадонны», потом вдруг отправлялся на одинокие прогулки в парк. Наконец, по-видимому, принял решение. Попросил к себе Чивителлу, ловкость коего ценил высоко.
— Маркиз, надо что-то предпринять. Я все жду и жду, эдак можно проиграть сражение, даже не начиная. Сядьте, Чивителла, кажется, я нашел выход и хочу с вами посоветоваться.
Они еще раз обсудили ситуацию во всех подробностях.
— Герцог, — заключил принц Александр, — имеет преимущество и передо мной и перед принцессой, так как юный наследник находится под его покровительством. Beatus possidens![11] Если это преимущество получит принцесса, нашему делу конец. Так, а не иначе.
Чивителла размышлял недолго.
— Монсеньер, остается только одно. Юный наследник должен быть в наших руках.
Принц Александр оживился.
— Верно! Я рад, что вы это сказали прежде меня. Согласны ли вы помочь мне, маркиз? Вы проворней моих немецких кавалеров и друзей. Докажите вашу преданность. Берете ли вы это дело на себя?
Маркиз, имевший прирожденную склонность к разного рода интригам, тотчас согласился.
— Дайте мне время до вечера, монсеньер. Я постараюсь придумать план.
Он вернулся после ужина, когда принц и барон Фрайхарт сидели за шахматами.
— Эврика! Не дадите ли вы, сиятельный принц, точных указаний о местонахождении наследника?
— В том же замке, — ответил принц Александр, — где мой кузен провел свой медовый месяц; в той же комнате, вероятно, где юный наследник увидел свет. Десять часов для хорошей лошади.
Он приказал барону принести карту. Отец барона когда-то управлял этим герцогским замком, и сам Фрайхарт провел там детские годы. Поэтому он во всех подробностях рассказал о расположении замка и сада, равно как о соседнем городке.
Чивителла сделал на карте соответствующие пометки. Когда принц спросил, как он собирается действовать, маркиз в ответ вынул шпагу и воскликнул:
— Монсеньер, на этом клинке, сопричастном моей крови, на этом клинке, с которым я не расстанусь ни за какие блага, клянусь: самое позднее через три недели мальчик будет здесь, в комнате! И тогда я вам все объясню.
Поклонился и вложил шпагу в ножны. Принц Александр улыбнулся и протянул ему руку:
— Но все же, маркиз, не могу ли я вам помочь?
— Пожалуй. Мне нужен молодой Цедвиц — отпустите его со мной.
В ту же ночь Чивителла и Цедвиц выехали из ворот парка.
Шестнадцать дней спустя, поздно вечером, раздался стук в двери покоев принца. Владелец покоев лежал в постели, но еще не спал: он долго сидел перед «Мадонной», потом задернул занавес, попытался читать, однако, не мог успокоиться.
На его «войдите», дверь открылась: за бароном Фрайхартом шел смеющийся Чивителла.
— Приветствую вас, сиятельный принц, и простите за ночное вторжение. Поручение выполнено, монсеньер, жду следующего!
Он повернулся к двери и принц увидел изящную камеристку, которая несла трехлетнего мальчугана.
— Позвольте представить юного принца Эберхарда!
Красивый ребенок спокойно спал, маленькая ручка сжимала палец камеристки. Принц смотрел на него долго, с противоречивыми чувствами. Однако вскоре стало ясно, что беспомощный, блаженно спящий ребенок вызвал симпатию. Он наклонился, поцеловал его и приказал Фрайхарту вызвать служанку.
В ожидании юного наследника подобрали персонал, на скромность коего могли положиться, и приготовили несколько комнат. Служанка залюбовалась мальчиком, бережно взяла его и вышла; камеристка осталась, словно ожидая дальнейших указаний.
— Ступайте, — обратился к ней принц Александр. — Вы, верно, устали с дороги и хотите спать. Весьма признателен вам, любезная девица, завтра мы поговорим.
«Любезная девица» усмехнулась и осталась в комнате. Маркиз расхохотался.
— Понравилась ли девица вашему высочеству? Не считаете ли вы полезным зачислить ее в свой штат для личных услуг?
Фрайхарт вспыхнул от шутки маркиза. Он отлично знал: сердце его господина принадлежит только… портрету Вероники. Он заметил тень недовольства на лице принца и попытался сгладить острый угол.
— Пойдемте, маркиз, принц очень устал, да и вы, и девушка. Завтра все устроим.
Но Чивителла не дал себя уговорить. Обнял камеристку за талию и поцеловал в щеку.
— Ну нет, барон, так нельзя. Не прогоняйте малышку. Она столь преданно служила нашему принцу, что будет просто возмутительно, если он ее не рассмотрит хорошенько. Поцелуйте ее принц, и вы также, барон! Честью клянусь, не уйду из этой комнаты, пока не восторжествует справедливость.
Барон смешался окончательно.
— Ради Бога, маркиз!..
Но к его удивлению принц тоже громко рассмеялся и воскликнул:
— Подойди, милое создание. Тебя и вправду надо расцеловать!
Камеристка подошла к постели, сделала очаровательный книксен и… принц Александр ее поцеловал.
— А теперь иди к моему другу Фрайхарту, пусть и он тебя поцелует.
Барон глазам своим не верил. Девушка приблизилась и сделала точно такой же книксен.
Фрайхарт воззрился на нее, изумленный… и вдруг узнал… молодого Цедвица.
— Ну, маркиз, — заторопил принц, — я не усну, пока вы не расскажете. И если вы не очень устали…
— Устал основательно, монсеньер, и к тому же дьявольски голоден. Если вы прикажете подать немного еды и вина…
— Разумеется, — воскликнул принц Александр. — Фрайхарт, прошу вас. Кстати, захватите фрейлен, накормите как следует и возвращайтесь, — девицу не следует отпускать надолго.
Вскоре лакей принес холодные закуски и несколько бутылок вина. Маркиз рьяно принялся за еду.
— Мы выехали на заре в закрытой карете, — пояснил он. — Объезжали стороной каждый городок, каждую деревню, чтобы не возбудить подозрений, — какая уж там еда. Еще хорошо, что захватили вдоволь молока и сухарей для ребенка, — просто невероятно, монсеньер, сколько этакий клоп может съесть и выпить.
Он присел на кровать и продолжал:
— Теперь к делу. Покинув резиденцию, мы скакали всю ночь и утром прибыли в городок. Остановились в маленькой, весьма опрятной гостинице и провели день спокойно. К вечеру вернулся мой егерь и принес разную одежду, необходимую для моего плана. Прислуживала нам дочка хозяина. Я старался как можно чаще ее вызывать, чтобы она смогла оценить молодого Цедвица. Вы, монсеньер, были в Венеции слишком заняты и не обратили внимания, подобно барону Фрайхарту и мне, какой переполох вызвал юнкер среди юбочной половины города. Пожилые матроны и молоденькие служанки, графини и уличные девки — все точно с ума посходили. И красивый мотылек, который едва окрылился, вполне вероятно, успел вкусить нектара венецианских цветов.
