Джон Томпсон - Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1
— Ну, хорошо, Дэйл, кажется, я понял. Так какой был твой сон?
— Мой сон был таким: как будто бы прошло двадцать лет и я сижу в красной комнате и туда входит красный карлик. Понимаешь, Гарри, прошло двадцать лет, красная комната и красный карлик. И тут в эту комнату входит красивая женщина. И тут карлик мне говорит: «Знаешь что, Дэйл, в моду вернется твоя любимая жвачка». -А кто же это прекрасная женщина? — спрашиваю я у карлика. — А он, представляете, говорит: «Это двоюродная сестра Лоры Палмер. Это она такая прекрасная». И тут в воздух взвиваются прекрасные птицы, звучит музыка и карлик начинает танцевать. И я вижу, что эта прекрасная женщина — настоящая Лора Палмер и она наклоняется к моему уху и называет имя убийцы.
Гарри и Люси ждали, что сейчас Дэйл назовет его, но Купер молчал. Он принялся отхлебывать кофе.
— Ну, Дэйл, и как же звучало имя убийцы? — спросил Гарри.
— Я не помню, — сказал Дэйл Купер.
— Черт! — в азарте ударил кулаком по столу Гарри.
Люси так и осталась с открытым ртом, но повторила движение своего начальника и ударила карандашом в лист бумаги, сломив грифель.
Гарри словно очнулся:
— Так что нам делать? Почему мы теряем время и слушаем твои сны?
— Гарри, твоя работа очень простая, — сказал Дэйл. — Я тебе дал код. Ты должен его расшифровать и назвать потом имя убийцы.
Но тут в кармане Гарри Трумена запищала полицейская рация. Он выхватил приемник, вытащил антенну и поднес приемник к уху.
Люси аккуратно перегнула пополам уже и так сложенный вчетверо лист бумаги.
— Кто это? — спросил Дэйл.
— А, Энди, — сказал Гарри, прикрывая рукой рацию. Потом он уже почти закричал в нее:
— Эй, Энди, держись там! Сейчас приедем!
— Что случилось? — поинтересовался Купер.
— Да, черт, понимаешь, драка в морге. Придется нам спешить туда, не позавтракав.
— Ладно, летим.
Дэйл одним глотком допил кофе. Такое он позволял себе редко. Ведь это было настоящее издевательство над его любимым напитком, который следовало смаковать так медленно, чтобы он почти что полностью впитывался в язык.
Уже в коридоре больницы Гарри Трумен и Дэйл Купер услышали громкие голоса, доносящиеся из помещения морга. Один из голосов Дэйл Купер узнал сразу: это был картавый голос патологоанатома Розенфельда, сотрудника ФБР, который прибыл в Твин Пикс, чтобы произвести исследование и вскрытие трупа Лоры Палмер.
— Я не позволю…
— Убирайтесь к черту!
— Не мешайте работать…
— Тут решаю я…
Такие голоса доносились из морга.
В огромном аппарате ФБР доктор Альберт Розенфельд был очень примечательной и известной личностью. Он вечно скандалил, ругался, спорил со всеми, начиная от самых мелких сотрудников, кончая высокими начальством. Он никого и ничего не боялся. Он всегда говорил уверенно и со знанием дела. И как ни странно, Розенфельду все сходило с рук, потому что другого такого специалиста не было ни в ФБР, ни в ЦРУ, ни в полиции. Это был уникальный специалист. Он делал просто чудеса.
Невзирая на его строптивый невыносимый характер, все уважали доктора Розенфельда, хотя поддерживать с ним приятельские отношения было очень и очень непросто. Казалось, что доктор сам всегда нарывается на скандал. Он мог оскорбить и полковника и генерала, назвав их глупыми необразованными людьми.
Ему вечно объявляли выговора, понижали в звании. Но тут же звание возвращали и награды одна за другой сыпались на доктора Розенфельда, потому что только он мог, только с его талантом можно было получать столь уникальные результаты в самых запутанных и сложных делах.
Доктор Альберт Розенфельд был настоящим фанатиком своего дела. Он — уникальный патологоанатом: дотошный, терпеливый и очень образованный.
Его статьи печатались в самых престижных европейских журналах и в самых закрытых секретных исследованиях в области криминальной патологоанатомии. Казалось, что Альберт Розенфельд влюблен в трупы, влюблен в расчленение распухших конечностей.
Кого только не доводилось ему вскрывать за время работы в ФБР: преступники, убийцы, висельники, отравленные различными ядами, задушенные самыми разнообразными способами, застреленные из самого разного огнестрельного оружия, погибшие при самых запутанных
и немыслимых обстоятельствах.
И всегда, по каким-то, только ему одному известным причинам доктор Розенфельд мог дать абсолютно точные цифры, точные данные, которые всегда существенно помогали ходу следствия. Казалось, для него вообще не существует никаких секретов.
Ему прощалось все — настолько это был талантливый специалист в своей области.
И доктор Альберт Розенфельд знал себе цену. Он всех считал хуже себя как по уму, так и по внешнему виду. Он очень гордился своими уникальными знаниями и талантом.
Если бы Альберт Розенфельд работал не в области патологоанатомии, а занимался нейрохирургией сердца, то, скорее всего, стал бы всемирно известной личностью. Но, как сам доктор говорил, его призвание — кромсать и копаться в трупах, расчленять холодную плоть, заглядывать в желудки, ковыряться в мозгах, вскрывать половые органы и держать в руках остывшие давным-давно гениталии.
Чего страшно не любил доктор Розенфельд, так это выездов в провинцию, в заштатные больницы, в заштатные морги, где ему изредка все же приходилось работать. Но в данном случае он не мог отказать своему приятелю Дэйлу Куперу, потому что тот очень просил его приехать и осмотреть труп Лоры Палмер на месте.
Купер и Трумен остановились прямо на пороге морга. Их прямо оглушил крик доктора Уильяма Хайвера. Купер хотел было вмешаться, но Трумен остановил его жестом:
— Пусть выговорится, — сказал Гарри.
Вплотную подступив к доктору Розенфельду, доктор Хайвер кричал:
— Да вы самый бесчувственный человек, которого я только видел!
Доктор Розенфельд брезгливо прикрыл лицо рукой, потому что в порыве ярости капелька слюны сорвалась с губ Хайвера и попала прямо на нос доктору Розенфельду.
— Вы самый бесчувственный человек, — кричал доктор Хайвер, — какого я только видел на свете! Вам абсолютно все равно, живой человек или мертвый! Вы только думаете о своей профессии, о своем деле, вы никогда не думаете о людях! Я уже понял, что вы за штучка! В вас нет ни капли сострадания!
Доктор Розенфельд терпеливо выслушал длинную тираду:
— А теперь, доктор Хайвер, послушайте, что я вам скажу: у меня сострадание, если хотите знать, уже из задницы лезет!
Уильям прямо-таки опешил от такого резкого перехода: он никак не ожидал услышать подобное из уст известного доктора из Вашингтона.
— Я проехал много миль, чтобы попасть в вашу вонючую дыру, которую вы все почему-то называете городом, — горячился Розенфельд, наступая на мистера Хайвера и оттесняя его от операционного стола, на котором лежал труп Лоры Палмер.
