Анастасия Лик - Я буду первым
Сходил в душ. Прохладная вода смыла часть головной боли, но информации о произошедшем вчера не прибавилось. Хотя… чёрт! Он помнил, как обнимал Еву на балконе, как целовал её шею, а она так сладко дышала, прижималась к нему.
Посмотрел на постель более придирчивым взглядом. Нет, нет… секса у них не было, это совершенно точно, да и проснулся он в брюках, а то, что на тумбочке обнаружилось обезболивающее, означало, что она тут была и не злится на него.
Потёр красные глаза.
Надо спуститься вниз и всё узнать. Открыл дверь и удивлённо нахмурился. В доме было удивительно тихо, хотя в это время Ева с Артёмом обычно собираются гулять, и крик стоит невероятный. Хотя, вполне возможно, у неё также похмелье.
Спустился вниз. В холле никого, из кухни доносится запах свежесваренного кофе.
— Доброе утро, Кристофер, — тихо произнесла Дарья, как только он показался в зоне видимости.
— Доброе… что случилось?
Всегда приветливая Дарья сегодня была не в настроении. Он впервые видел её настолько мрачной.
Она неопределённо пожала плечами.
— Я не очень помню, что было вчера. Прости, если обидел.
— Нет, Крис, дело не в тебе.
— Ева?
Дарья молчала, а Кристофер хмурился всё больше. Отношения у Евы и Дарьи были странными. Порой они ладили, и Ева иногда даже защищала её перед Артёмом, но чаще всё-таки она была слишком резка и открыто называла Дарью ведьмой и просила не приближаться к ней.
— Крис, ты скоро всё сам узнаешь, — тихо ответила она.
Ева сидела на коленях перед Артёмом и смотрела в пол. Она не знала, что ещё сказать, как утешить мальчика.
— Но ты обещала быть рядом, — уже в который раз сказал Артём.
— Милый, я была рядом столько, сколько могла, а сейчас мне нужно уехать.
— Надолго?
— Навсегда, — прошептала Ева и почувствовала, что слёзы душат её.
Артём развернулся, запрыгнул в свою кровать и обхватил колени руками.
— Не навсегда, не навсегда, — плакал он. — Я хочу, чтобы ты вернулась.
Ева закрыла лицо руками. Это было слишком тяжело. Она тоже желала остаться больше всего на свете, но не могла иначе.
— Я постараюсь, малыш, очень постараюсь.
Поднялась на ноги и пошла в свою комнату. Все вещи были собраны ещё ночью и перенесены в машину, осталась лишь папка.
Кристофер вышел из кухни и собирался уж было подняться наверх и выяснить, что происходит, но на лестнице показалась Ева. На ней были надеты плотные джинсы тёмного цвета и белый свитер. Странно. Куда-то собралась?
Она спустилась вниз и остановилась перед Кристофером, не дойдя трёх шагов. Голова опущена, щёки красные, а руки едва заметно дрожат.
— Доброе утро, — решил поздороваться он.
— Доброе утро, Охотник, — тихо ответила Ева, и он понял, что она действительно плачет.
— Что случилось?
Но вместо ответа Ева открыла красную папку, которую держала в руке, и достала оттуда тонкий лист пергамента. Первое, что бросилось в глаза, это герб Семьи Охотников Саржу.
— Откуда это у тебя? — грубо спросил он, забирая из рук девушки письмо.
«Повестка в Суд.
Охотник Кристофер Моро вызывается в центральный Суд в качестве ответчика 22 марта 2013 года в 11:00 по адресу: Резиденция Семьи Саржу, Лондон, Вестминстер.
К установленному сроку Охотник Моро обязан ознакомиться с делом и прибыть на слушание не позднее, чем за два дня, и известить Семью о своём прибытии. Также Охотнику Моро надлежит явиться с сыном — Артёмом Моро.
В случае неявки ответчика дело будет рассмотрено в отсутствие такового.
Материалы дела ответчик может получить у Комиссара.
Подпись: Комиссар Ева Фабре».
— Что? — ошарашенно произнёс Кристофер, перечитывая последнюю строчку снова и снова. «Комиссар Ева Фабре»?
— Твоё дело, — сипло произнесла Ева и протянула папку.
— Ты Комиссар… Я не верю в это. Ева, скажи, что это не так.
— Мне жаль, Охотник.
— У меня есть имя! — заорал Кристофер, а Ева испуганно вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, насколько это было возможно.
— Я была рада познакомиться с тобой, Кристофер, и рада, что именно я стала твоим Комиссаром.
— Рада? — он не верил своим ушам.
— Твоё дело создало прецедент, и пусть я не имею права высказывать своё мнение, Комиссар всего лишь око Семьи, мои отчёты Саржу охватывали не только твою дружбу с нелюдями, но другую сторону этой жизни. У тебя есть шанс, — Ева запнулась. — Есть шанс оправдать себя. Я надеюсь, они задумаются.
Кристофер смотрел на красную папку в своих руках и не мог поверить в происходящее. Ева — Комиссар. Как это возможно? Они же познакомились случайно… или нет? Она сама бросилась ему под колёса машины? Спровоцировала приглашение на работу. А он? Он пригласил её в свой дом, подпустил к сыну. Мог бы и догадаться, слишком часто Ева называла его Охотником, а ведь именно такое официальное обращение принято в Семье. Вспомнил, как спрашивал, знает ли она, кто такие Комиссары, а она отвечала какую-то ерунду про французских копов, как она рассматривала свои фотографии и спрашивала, спрашивала… всё время. Собирала сведения для компромата на него. Поднял глаза на девушку. По её щекам текли слёзы.
Нет. Он не мог злиться на неё. Не сейчас.
— Я… тоже рад… Комиссар, — глухо ответил он и увидел, как у Евы задрожали губы. Протянул руку и коснулся мокрой щеки. Ему хотелось поцеловать её слёзы, коснуться припухших губ, обнять, утешить. Но его чёртова жизнь недостойна этой женщины. Комиссара.
— Ева, не плачь.
Она едва заметно наклонила голову, наслаждаясь лаской, но вдруг резко выпрямилась и сделала шаг в сторону:
— Ознакомься с делом. Хотя я не имела права, но также положила в папку отчёты, что я отправляла Саржу. Уничтожь их, как только ознакомишься. Скорей всего, твоим обвинителем будет Клод Саржу или его брат Матис. Я собрала информацию на них, она также в папке. Прощай, Кристофер.
Ева обошла Охотника, одела сапоги, куртку и, не оборачиваясь, вышла из дома.
Он поднял глаза. На втором этаже стоял Артём. Они остались одни.
Опять.
Ева чуть ли не бегом дошла до машины, села, вставила ключ в замок зажигания, но повернуть его сил не было. Слёзы душили.
Легла на руль и разрыдалась. Телефон в сумке трезвонил, не переставая. Опять Клод! Как же он надоел, они все… Охотники — самовлюблённые и чёрствые. Для них существует лишь их мир с их правилами.
Повернула голову. Кристофер и Артём стояли у окна на втором этаже. Отец обнимал сына. Зачем она согласилась на это задание? Зачем вернулась в Россию? Дом Моро всего за полтора месяца перевернул всё в жизни Комиссара, чья жизнь была подчинена строгим правилам, заставил задуматься о большем. Нелюди — враги, недостойные жизни, Охотник — машина для убийств, у которой нет и не может быть семьи.
