Екатерина Неволина - Закрытая школа. Начало
И она туда же. Зачем весь этот цирк, если тебе не верит даже твоя любимая девушка?
Все это было уже слишком, и Максим, хлопнув дверью, вышел вон.
— На ловца и зверь бежит… — послышался полный едкой иронии голос. Дверь учительской была распахнута, и оттуда выглядывал сам Каверин.
Вот ведь непруха!
— Зайди-ка, — поманил математик.
Макс с неохотой зашел в учительскую. Кроме Каверина — никого, пусто.
— А теперь отдай фотографию! — математик прижал его к стенке, глаза учителя даже покраснели от гнева.
— Какую еще фотографию? — Максу казалось, что на него ополчился весь мир.
— Ту, которую ты забрал из моей комнаты вместе с контрольной, — прошипел Кубик-Рубик.
— Да не брал я эту вшивую контрольную! И фотография ваша мне на фиг не нужна! Я на всю жизнь вами налюбовался! — выпалил Макс.
Но Каверина это не убедило.
— Послушай, мальчик. У тебя есть два варианта. Или ты вернешь мне фотографию, или я… очень сильно испорчу тебе жизнь. Ты даже не представляешь, насколько сильно! — он взял Макса за воротник и встряхнул, будто собираясь приложить головой о стенку.
— Псих! — Морозов вывернулся из его цепких рук и пулей вылетел из учительской.
Контрольная, фотография какая-то… а завтра выяснится, что он ограбил Форт Нокс![1]
* * *Как только девушки остались в комнате одни, Даша с раздражением повернулась к Юле, пакующей свой чемоданчик.
— Ты ведь наврала про Макса. Зачем? — выпалила Старкова.
Юля покрутила в руках совершенно неприличную прозрачную кофточку и с улыбкой, положив ее в чемодан, подняла глаза на соседку по комнате.
— Я видела его вчера с какими-то бумагами. И Макс очень не хотел, чтобы их кто-нибудь видел. Вот так-то. А я не собираюсь торчать здесь все праздники из-за твоего парня… Или твой парень — Андрей? Или они оба — твои парни! Упс! Что-то я запуталась!
Вот ведь ехидна!
Она тихо вошла в комнату парней. Вроде никого. Вот и тумбочка Макса. «Я только посмотрю», — подбодрила себя девушка и принялась рыться среди книг и тетрадей.
— Ай-ай-ай! — послышался от дверей насмешливый голос.
Даша вздрогнула и оглянулась. Макс! Она и не слышала, как он вошел. Как долго он здесь? Щеки окрасил предательский румянец.
— Тебе разве не говорили, что рыться в чужих вещах нельзя? — спросил Морозов так же язвительно.
— Я искала… — девушка запнулась.
— Контрольную! — с готовностью подсказал Максим.
— Да… Это ты ее взял? Скажи правду, я пойму!
— Нет, это не я, — он скрестил на груди руки и казался так далеко от нее, словно за тысячи километров.
— Тогда что это за листки, о которых говорила Юля? — настаивала Даша.
— Ах, листки?! — Морозов сжал губы в тонкую линию. — Да подавись ты ими!
Он достал из кармана сложенные вчетверо листы бумаги и протянул Даше. Она развернула и обомлела — билеты на поезд до Питера. Для него и для нее…
— Но… — Даша не знала, что и сказать, — почему же ты промолчал?
— Потому что сюрприз тебе сделать хотел. Проехали, — Макс сердито отвернулся.
— Макс, прости… — девушка потянулась к нему, обняла за плечи, но Максим упрямо вывернулся.
— Знаешь, Даш, я сыт по горло, — зло бросил он. — Раз ты мне ни в чем не доверяешь — нам лучше расстаться. Выход там.
— Макс!..
Он молчал. Слезы застилали глаза Даши, но она понимала: это конец! Все! Максим слишком гордый, чтобы прощать ее снова и снова. Почему все так сложно и запутанно?
* * *Виктор наблюдал, как Самойлова появилась из комнаты, везя за собой свой чемоданчик. Довольная. Предвкушает. А ведь ей — только шестнадцать! Бедная глупая девочка!
— Юля, Самойлова! — окликнул он ее. — Вернись, пожалуйста, в свою комнату. Поездка отменяется.
— Но почему! — заныла она. — Я не хочу!
Поляков вздохнул.
— Хочешь. Если не желаешь своему… гмм… отчиму… больших неприятностей.
Девушка вспыхнула, закусила губу и, повернувшись, медленно побрела назад.
Теперь Виктору предстоял еще один разговор. С отчимом Юли, но Поляков не сомневался, что сможет его… скажем — убедить.
Так и случилось.
* * *Когда на секретный номер позвонили второй раз, Володя оказался уже совершенно готов к этому. Рана, конечно, еще не зажила полностью, но рука двигалась и была способна держать пистолет.
На этот раз на коне был он, и вскоре плотный мужчина, выдававший себя за нового связного, оказался в дровяном сарае.
— Кто тебя прислал? — спрашивал Володя, направив на него пистолет.
— Князь, — по-прежнему настаивал тот.
— Врешь! — Володя, не сдержавшись, ударил человека по лицу.
Мужчина сплюнул кровь и взглянул мрачно, но показаний не изменил.
— Хорошо же, — согласился Володя. — Я дам второе объявление в газету, и молись всем богам, чтобы Князь сам ответил мне и подтвердил твою личность, понял? Не будет этого — считай себя покойником!
Пленный молчал.
Глава 27. Фотография на память
— Что это вы здесь делаете? — Макс уставился на математика, остервенело роющегося в его собственной тумбочке.
«Завели моду, — мелькнуло в голове, — сначала Даша, теперь вот этот… Кубик-Рубик».
Каверин резко повернулся к нему. У математика был взгляд носорога, заметившего цель и готового переть на нее, невзирая ни на препятствия, ни на расстояния.
— Ты же не хочешь вернуть фотографию по-хорошему. Вот я и пришел взять ее по-плохому, — соизволил-таки ответить учитель.
Максим поднял к потолку глаза.
— Да сколько можно говорить — нет у меня никакой фотографии! Уходите, пока директора не вызвал.
Последние слова, видимо, окончательно замкнули какие-то контакты в голове у Каверина, потому что он вдруг с воплем: «Верни мою фотографию, придурок!» — кинулся к Максу и вцепился ручищами в его шею.
— Отстаньте! Говорю же, нет никакой фотографии! — прохрипел Морозов, пытаясь разжать руки учителя.
Неизвестно, чем бы закончился этот поединок, но тут в комнату зашла Даша. И замерла, в ужасе глядя на Каверина.
Кадык Кубик-Рубика дернулся, мужчина разжал руки и, не сказав больше ни слова, вышел прочь.
— Он что, с ума сошел? — спросила Даша, проводив математика полным изумления взглядом. — Что он хотел?
— Да полный псих.
Макс сел на кровать и принялся растирать шею.
— Ты в порядке? Дай посмотрю… — девушка потянулась к нему, но Морозов отпрянул.
— Послушай, Даш, — сказал он, отстранившись от нее как можно дальше, — ты хочешь, чтобы я тебя простил. О’кей. Прощаю. Но это ничего не меняет. Мы расстались. Понимаешь? Мы больше не вместе!
