Наталья Александрова - Табакерка Робеспьера
Она тут же захрипела и закашлялась, так что Вероника решила не отвечать. Вместо этого она протянула Юлии бутылку с водой. Та взяла ее, не глядя, и присосалась надолго.
– Ну? – спросила она, отдавая бутылку. – Так что ты тут делаешь?
– А ты? – насмешливо сказала Вероника.
Тон у Юлии был обычный, высокомерный, как и прежде. Но сейчас, в ее таком жалком и беспомощном положении, это могло вызвать у Вероники только злой смех.
– Я... – Юлия подняла руку и заметила, что она грязная и распухшая. Потом оглянулась и осознала, что сидит в жутком пыточном кресле, с привязанными ногами. – Что это?!
– Ты что – совсем ничего не помнишь? – спросила Вероника.
– Я... Мы с Германом сели в машину... он сказал, куда ехать... больше ничего... – Юлия поморщилась и потрогала ногу. – Совсем не чувствую, затекла...
Непослушными пальцами она попыталась отстегнуть ремни. Не получилось. Веронике пришлось сделать это самой. Юлия со стоном начала массировать щиколотки.
– Господи, как больно!
– Ничего, пройдет, – Вероника отвела ее руку. – Так что с тобой произошло?
– А тебе это зачем? – Юлия глянула зло.
– А затем, что ты на меня навела своего урода! – так же зло ответила Вероника. – Вот скажи, что я тебе плохого сделала?
– Ты? Мне? – сквозь зубы повторила Юлия с обычной своей высокомерной интонацией, но тут Вероника схватила валявшееся на столе крошечное зеркальце и показала Юле ее лицо. – О боже!
– Да уж, хороша, – сказала Вероника, – красавица просто... Так что на твоем месте я бы не очень-то нос задирала!
И тут Юлия заплакала – по-детски, от души, размазывая по щекам слезы и утирая их рукавом.
– Ну хватит. – Вероника протянула ей влажную салфетку.
Все это хранилось в ее кармане с тех самых времен, когда неожиданно могла размазаться тушь или шариковая ручка вдруг протекала. Теперь-то такого с ней не случалось!
– Что он со мной сделал?! – сквозь слезы запричитала Юлия. – Что же он со мной сделал?!
– Так чего же ты с ним валандаешься, с козлом вонючим? – не выдержала Вероника. – Муж у тебя такой хороший...
– Ты много знаешь... – Юлия глянула на нее недоверчиво.
– Я ухожу. – Вероника повернулась к двери. – Тут очень скоро может стать весьма жарко... Ты можешь остаться и ждать своего...
– Я с тобой! – Юлия вскочила на ноги и тут же со стоном рухнула в кресло. – Ноги не идут... – Она вновь принялась растирать щиколотки. – Подожди немного, я боюсь одна...
– Тогда расскажи, что тут происходит!
– Если бы я знала... – вздохнула Юлия.
– Как тебя вообще угораздило связаться с таким уродом?
– Он не урод... Но это долгая история... – Юлия опустила глаза.
– Ничего, минут двадцать у нас есть. Он, я так понимаю, поехал искать меня? На работе меня нет, да там уже и закрыто все, дома – тоже... Так что провозится он часа два, если, конечно, не умеет летать!
– Нет, летать он не умеет, – серьезно ответила Юлия, – а вот все остальное... Может так человека скрутить! Вот как меня... Забудешь, кто ты есть... Черт, как ногам больно! – Она затопала по полу, потом сняла туфли, принялась растирать ступни.
– Как ты с ним познакомилась? Кто он вообще такой?
– История моя неинтересная, – вздохнула Юлия. – Ну, жила я в маленьком захолустном городке, веришь – иногда даже название его забываю! И это хорошо. Хоть бы вообще о нем забыть! Ничего там интересного не было: фабрика мебельная, завод консервный... Родители мои – вот кто уроды настоящие!
– Пьяницы, что ли?
– Да нет, – с тоской протянула Юлия, – это бы еще ладно, это как у всех. Они, понимаешь, все хотели разбогатеть. Но – честно свои капиталы заработать.
– Что же тут плохого? – Вероника пожала плечами и незаметно поглядела на часы.
– Ты слушай! Значит, выкупил папаша на последние деньги гостиницу привокзальную. Ну, была у нас там... одна на весь город. И решил устроить там отель. Внизу ресторан, наверху – комнаты для гостей. Там все развалилось, денег на ремонт нужна была чертова туча. А где их взять? Продал он квартиру, которую ему в свое время от фабрики дали, стали мы в гостинице жить. Ну, кое-как ремонт сделали, открыли отель, внизу – кафе. И что? Ума-то у папаши не хватило сообразить, что город-то наш – дыра дырой, кто в него по собственной воле поедет?! Раньше в той гостинице вонючей командировочные ночевали, с мебельной фабрики. Или кто-то приезжал из областного начальства. А теперь-то фабрика еле дышит, консервный завод сам по себе, а начальство в этот клоповник никакими калачами не заманишь!
– Разорился твой отец?
– Да нет... – Юлия помрачнела. – Облюбовали его отель братки. Этих-то везде хватает! Ну, погуляют в ресторане, а потом – по номерам... с девицами развлекаются. В общем, вместо гостиницы получился у моего папаши форменный бордель. А ему хоть бы что – деньги платят, и ладно. Опять же крыше ничего отстегивать не нужно – они сами крыша и есть. Работать нас с матерью заставлял с утра до ночи. Это же все убрать нужно, вычистить! Иногда спать лягу в номере, только усну – он идет: вставай, я, мол, эту комнату сдал! Ну и ползешь, сонная, в другой номер, а то и некуда, так на чердаке на раскладушке ляжешь...
– А как же ты в наш город попала?
– А вот как. – Юлия прерывисто вздохнула, взглянула на собеседницу. – Ты когда выросла?
– В двадцать лет, – усмехнулась Вероника. – А ты?
– А я – в пятнадцать. Раньше была такая тощая замухрышка, а тут за одно лето вымахала и разрослась. До этого братки, что у нас время проводили, ко мне даже неплохо относились. Вызовут убрать там или принести чего-то – денег дадут. Только папаша у меня все отбирал. А тут осенью гуляла компания, меня как увидели – так и обалдели. Ну надо же, говорят, какая ты стала! И один глянул так серьезно, так что мне нехорошо от его взгляда стало.
Ну, потом закрутилась карусель, в конце дня я от усталости ног под собой не чуяла. Эти все по номерам разошлись, а трое других тоже пошли в номер, но без девиц – нам, говорят, серьезный вопрос решить надо. Потом звонят отцу – пришли горничную, пускай она нам выпить еще принесет. Он и послал меня, сволочь, знал небось, чем дело кончится!
– И что?
– Да то! – зло ответила Юлия. – Прихожу, они все пьяные, дверь заперли да и изнасиловали меня – все трое!
– Ой! – Вероника прижала руки к щекам. – Ужас какой!
– Ужас дальше был, – Юлия тяжело задышала. – Выползаю я, чуть живая, мать нашла в кухне да так и рухнула на пол. Отец прибежал – ну, кричит, это им так просто не пройдет, тебе всего пятнадцать, такой закон у нас еще никто не отменял, я до самого высокого начальства дойду! И – к ним в номер.
Долго его не было, а мне худо так, прямо трясет всю. Потом приходит – все, говорит, в порядке, пугнул я их здорово. Этот-то, главный, метит в легальные бизнесмены, ему шум ни к чему... И показывает вот такие пачки денег. Теперь, говорит, поднимемся... Представляешь?! Родную дочь продал! Единственную! Девчонку пятнадцати лет этим козлам, считай, сам подложил!
