Инесса Ципоркина - Личный демон. Книга 3
— Ад устроен так, что здесь у каждого имеется тень, — заводится Наама.
— И об этом поговорим, — чеканит княгиня, глядя в яростные птичьи глаза своей тени.
— Не было бабе забот, купила баба порося! — хохочет Мурмур, хлопая мать обмана по спине между угрожающе приподнятых крыльев. — Что, мутер, даст вам жизни новая царица? — На лице его играет бешеная, демонская улыбка. Лютая радость мести, счастье сбывшихся надежд.
И снова Катерина ощущает гордость — за него, за себя, за силу, огнем бегущую по венам.
Глава 13
Чаша скорбей человеческих
— Я же предупреждал: антихрист изменит вселенную. И начнет с вас, — произносит Самаэль, встречая их после поездки на море Ид. Или не поездки, а прогулки? Саграда не помнит, чтобы они ехали или шли, направляясь к далеким берегам. В тот же миг, как ей, Кате, захотелось на море, вокруг, насколько хватало взгляда, простерся песок, пахнущий солью и медью. Вдалеке за дюнами шумел прибой.
Наверное, море Ид не нуждается в людском нетерпении, в ожидании встречи, чтобы произвести впечатление, решает Катерина. Поэтому встреча с ним всегда неожиданна. А после возвращения с его берегов неожиданным кажется весь мир. И ты никак не можешь поверить, что до цели остался один шаг. Всего один — за последний порог, за двери твоего собственного ада.
Самаэль — нет, уже Уриил — стоит, положив руку на створку Последних врат. Откуда-то в Катиной голове берется это название, падающее в тишину мерными ударами колокола.
— Преисподняя постоянно меняется, — пожимает плечами Люцифер. — Не понимаю, отчего ваш курятник трясется… кхм, небеса тревожатся.
— Оттого, что здесь… — ангел широким жестом обводит скальный склеп, и даже не склеп, а целый санктуарий, служащий Тартару прихожей, — …царство мертвых. И оно не должно, не вправе оживать по капризу сатаны.
— Ой-ой-ой! — паясничает Мурмур. За те несколько часов, а может, дней, что Катина семейка провела на море, повелитель нганга обгорел на солнце и теперь похож на индейца: красная кожа, рубленые черты лица, аспидно-черные волосы, стянутые в хвост. Совсем как у его отца, владыки преисподней. Младший дьявол и двигается, словно индеец — бесшумно и текуче, слегка рисуясь. — Какие мы ригористы. Какие мы традиционалисты. Какие мы защитники устоев! Небось, когда к людям поближе подбираемся и новую личность себе лепим, на вечные ценности плюем, а, Цап?
«Я просил не называть меня этой собачьей кличкой!» — не произнесенное вслух взрывается воплем в Катиной голове. Катерина замирает, силясь понять, кто это вопит — искренне, отчаянно, зло. Неужто Уриил? «Как же ты не понимаешь, щенок: вспоминать прошлого себя, отброшенного человечеством за ненадобностью — это больно! Особенно если ты стар, стар настолько, что переменам больше не радуешься и обновкой не гордишься. Когда тебе будет столько, сколько мне…»
«К тому времени он научится не только врать себе, но и смеяться над собой, зануда ты эдакий. Это поможет щенку пережить свою смерть во вселенной и смерть вселенной в себе», — звучит лениво-равнодушный ответ. И всё, что Катя знает — на крик боли, вырванный у ангела луны, ответил не ее родич, а кто-то другой. Кто-то равный Уриилу, Самаэлю и всему небесному воинству.
Саграда оборачивается и видит его, равного ангелам, но не ангела.
По другую сторону Последних врат маячит Белиал. Прислонившись к панели с искусной резьбой, истертой до невнятной ряби, он смотрит на Катю. Разглядывает ее так, будто узрел впервые, с отталкивающей, противоестественной смесью нежности и отвращения. Пута дель Дьябло знакомо это выражение лица: им юнга Билли Сесил приветствовал пиратку Кэт, граф Солсбери — мать своего ребенка, демон разрушения — свою жертву. Вот только Катя не то, не другое и не третье.
Катерина отвечает второму князю прямым, открытым взглядом победительницы. Ей незачем даже торжествовать: достаточно толкнуть створки и за дверью повелительницу ада встретит столько пафоса и поклонения, сколько душе ее будет угодно. И она протягивает руку, чтобы открыть врата и начать церемонию.
— Подожди, — останавливает ее Агриэль. — Теперь, после причастия, ты можешь СЛЫШАТЬ. Всех — ангелов, чертей… души. Не слушай, мой тебе совет. Знаю, ты мне не веришь… — Пронзительно-синие глаза духа лжи принимают по-детски обиженное выражение — наигранное, впрочем. — Но это хороший совет. — И Велиар сам отворяет перед Саградой последнюю из дверей ада.
В уши ей врывается торжествующий рев, сбивающий с ног, точно ураганный ветер. Катерина отшатывается, натыкаясь спиной на могучую грудь Люцифера. В ее голове мечутся обрывки фраз, обрывки слов, обрывки видений: антихрист! человек! еда! тепло! разорвать, выпить, насытиться! Две пары крыльев взлетают вверх, укрывая, защищая. Под крылами Денницы-старшего и Наамы Катя чувствует себя так, будто смотрит из окна уютного дома на дождь с градом, бессильно ярящийся снаружи. И не ощущает ни обиды, ни растерянности. Саграда понимает: демоны не умеют хотеть иначе, они — стихия неукрощенных желаний. Обитатели преисподней полны безумной жажды, голода, похоти. Как все отвергнутые человечеством тени, способные убить тех, кто их отбрасывает.
«Всё еще хочешь научить их смирению? Воссоединить с хозяевами? Привести к гармонии?» — насмехается над княгиней Белиал. «Может, ты и права…» — неожиданно заявляет Уриил. «Мама Катя, мы с тобой», — подбадривает Мурмур. «Иди и порви их всех!» — хохочет владыка ада.
Насколько легче было не слышать, думает Катерина. Зачарованный полусон, защита понадежней ангельских крыл, здорово экономил силы, сознает она. Слепоглухая, по местным меркам, не слышащая ни демонских мыслей, ни чувств, Саграда глядела на окружающий мир, словно кино смотрела. И в самый сильный момент могла выключить звук или вовсе выйти из комнаты. Теперь преграда пала и приходилось учиться противостоять всему, что окружает новую царицу ада. Раствориться в стихии, стать тенью среди теней — не лучшая участь для монархини. Но именно это ее ждет, если не усмирить преисподнюю прямо сейчас.
— А ну цыц! — раздается под сводом коронационного зала. Голосом, которым могла бы говорить пещера. Голосом камня порчи, сердца горы, повергающим в прах города, раскалывающим материки. И Катя не сразу понимает, что это ЕЕ голос. Разве я не лишилась Камня, отдав его Деннице-младшей? — удивляется Катерина. Нет, похоже. Те, кто владел тобой, не знают, что и ты владел ими. И оставил след силы в каждом, кому принадлежал.
Саграда так ошарашена этим открытием, что некоторое время не замечает наступившей тишины. И только когда в ушах начинает звенеть, осознает: подействовало.
