Людмила Энжел - Пепел 2. Бездна.
- Ты хочешь, чтобы я натравил на них зверя?
Энн останавливается и смотрит на меня, своими глазами, полными отражений звёзд и света фонарей. Смерть в одеянии белой балерины, вынутой из гроба. Она манит меня пойти за ней, устилая мой путь окровавленными шипами роз.
- Убей их всех!
55.
Сижу перед ноутбуком и курю сигарету за сигаретой, мне нужно работать, но в голове роятся навящевые мысли. Сиена гладит меня по волосам, хоть что-то реальное и вразумительное за эти дни. Я отдаю себе отчёт в том, что запутался окончательно. Меня настораживают новые чувства, которые прокрались и скребутся стаей голодных собак у меня в душе.
- Ну, не будь таким занудой.
- Я не могу сосредоточиться, меня всё раздражает, ещё и Ники названивает каждый час.
- Что ему надо?
- Хочет поговорить, - я затягиваюсь сигаретным дымом, телефон снова звонит, - Вот, что я тебе говорил, из-за него я не могу работать!
- Возьми трубку, вдруг, он хочет сказать что-то важное? - мурлычет Сиена мне на ухо. Она не хочет, чтобы я злился на него.
- Если это очередные сопли, я брошу трубку и больше вообще никогда не возьму! Алло?
- Джей, почему ты не отвечаешь на мои звонки?
- Потому что я занят, Ники, мне надо работать, я ещё в среду должен был сдать оба проекта, а я даже до середины не дошёл.
- Ты себя хорошо чувствуешь?
- А что, похоже, что плохо?
- Ты очень странно себя ведёшь, можно, я приеду?
Я шумно выдыхаю, опять трагедии? Опять подозрения, детская ревность?
- Ники, я работаю.
- Я не буду мешать.
- Хорошо, но я не намерен ничего выслушивать от тебя.
- Я знаю, вот увидишь, ты меня даже не заметишь.
Я кладу трубку, в голове ещё больше всё перемешалось. Мне хочется побыть одному или с кем-то, кто отлично вписывается в интерьер мебели, например, Сиена отлично подходит. Она точно знает, как не мешать мне.
- Сиена, мне надо покурить чего-нибудь другого, Ники сводит меня с ума!
- Не волнуйся, в двух кварталах у меня живёт один надёжный парень, сейчас я схожу к нему, и у нас будет отличный день, правда?
Я улыбаюсь.
- Чтобы я без тебя делал?
Она уходит, а я пялюсь в монитор. Работай, Джей, работай! А что, если он правда Эван? Тот парень. Может, такое быть, что он выжил? Но, это не он, я помню все его черты, его глаза… Какова вероятность того, что Стэнли - это Эван Брайт? Нулевая! Её нет! Но его голос, манеры, привычки, прикосновения, всё это так знакомо. Почему именно Эван? Почему он назвался Эваном? Прекрати! Ты сойдёшь с ума! Эван мёртв, это прошлое, а сейчас тебе надо работать, так работай…
56.
Я просыпаюсь от холода. Я опять ничего не ел, нет сил даже встать. В квартире чертовски зябко, окна открыты. Я не понимаю, сколько времени проспал, какой сегодня день и время суток вообще? Этот тошнотворный запах тлена заставляет сообразить, что я в квартире зверя, в этом могильнике. Почти ничего не помню, что было? Только обрывки: я и балерина, дождь, ненависть, злоба, Лиам и мои слова, где правда? Джей… ? Что из всего этого было реальным, а что моим кошмаром? Мои руки снова изрезаны, запеклись кровавой коркой, мне плохо… я хочу пить, но не могу встать. Слышу, как открывается входная дверь, это Лиам, и, судя по сдавленным стонам, он не один, приволок кого-то на съедение… Это безумие никогда не закончится. Он вырастает в дверном проёме чёрной тенью и бросает рядом со мной на кровать девушку с заклеенным ртом и связанными руками. Верёвка впилась в кожу, разодрав её до крови. Я не реагирую.
- Это она? - задыхаясь рычит он. Я не понимаю, о чём он, не могу вспомнить, чтобы кого-то ему показывал. Я киваю головой, какая разница, кого он решил убить, я невольный участник его кровавого пира или я здесь по своей воле?
Девушка дёргается и пытается бежать, но он грозит ей ножом, веля заткнуться и вести себя тихо. Театр мёртвых актёров, все умрут… рано или поздно, в нём все умрут… И эта рыжеволосая девушка, и я…
Лиам снимает повязку с её рта.
- Как тебя зовут, шавка? - его трясёт от возбуждения. Я не хочу смотреть на это, но мне никуда не скрыться.
- Сиена, - она рыдает, она чувствует, что оборотень сожрёт её заживо.
- Странное имя, Сиена, ты знаешь, что ты умрёшь?
- Нет, нет, пожалуйста, я сделаю, всё, что вы просите, не убивайте меня! - она вцепилась в меня, я стараюсь не смотреть ей в глаза, это ужасно…
- Конечно, ты сделаешь всё, что я захочу, это даже не обсуждается, - он наваливается на неё всем телом, она сдавленно плачет, но не сопротивляется, у неё нет выбора. Я смотрю в потолок, ощущая эту тошноту от запаха гниющей плоти, от запаха его пота, от запаха её сладких духов, это моё безумие, такое же мандариновое, и такое же приторное…
Девушка впивается своей хваткой в моё запястье, пока зверь наслаждается её телом. Я не хочу смотреть на неё, не хочу, не хочу,… но сердце бешено колотится внутри. Это живой человек, здесь и сейчас, и она погибнет, её ждёт мёртвый лес и компания Зака Нилмана, не лучшая компания в мире, я бы сказал…
- Помогите, - она сдавленно шепчет, захлёбываясь в слезах, Лиам впился ей в левое плечо, прокусывая кожу и мышцы до самой кости, она не отпускает мою руку. - Помогите!
Я всё-таки поворачиваю голову в её сторону, и воспоминания накрывают меня! Это был я! Как зомби, как безумный, я выследил её от самого дома Джея, ведомый сумасшедшей балериной, в одно мгновение я решил убить всех, кто будет рядом с ним… Меня тошнит от ужаса… Это был я! Я показал её зверю, а потом уснул сном праведника, провалившись в калейдоскоп отравленных снов. Я беззвучно шевелю губами, не в силах произнести”нет”. Я чудовище! Вскакиваю с кровати, вырывая своё запястье из хватки будущего мертвеца, и бегу к двери, мне всё равно, кинется ли зверь мне вслед или будет продолжать истязать новую жертву. Мы все умрём… в нашем театре нет живых актёров.
На улице пасмурно и холодно, но дождя нет, скоро придёт осень… Я ловлю такси и еду в то место, откуда не должны возвращаться, я еду домой… Чудовище, сам взрастил в себе чудовище. Что со мной? Это красивое и тихое кладбище, здесь, более пяти лет назад, под всеобщий городской плачь закопали тело изувеченного подростка Эвана Брайта, здесь оно покоится и по сей день. Я знаю это место, я видел его там, в параллельном мире, считывая образ из эфира общей информации, и бесконечно утопал в своей злобе… Я боялся его, но я должен был однажды приехать сюда, это мой дом!… Ну, здравствуй, вот и я! Под ногами желтеющая трава и листья, всё в росе, всё влажное. Вороны невыносимо громко кричат над головой, словно чувствуя, что мертвец вернулся. Встречайте меня, мне хорошо здесь. Я нахожу свою могилу и падаю на колени перед ней. Я здесь! Я дома! Холодные плиты и тошнотворные крики птиц - вы мне милее человеческих глаз, вы лучше моего безумия, оно поглотило меня, превратило в зло… Сейчас, в нескольких милях отсюда, умирает живой человек, а я буду смотреть в небо, сотканное узором из дождевых туч и чёрных точек-воронов. Я дома! Пусть умирает всё, пусть умирают все, а я дышу,.. я дома… Большая чёрная птица садится на соседнее надгробие, может ли она слышать мою боль? Может, ли она понимать мою ненависть? Может ли ненависть быть сильнее меня? Посредник ли она между миром живых и мёртвых? Я ложусь на холодный бетон и смотрю на ворона, он неприятно кричит, будто призывая саму смерть. Но смерть внутри меня, я смерть!
