Абрахам Меррит - Корабль Иштар
— Она не сказала, как она кончится, — причитала Шарейн. — И, о любимый, Иштар больше не приходит ко мне… вся моя сила ушла!
— Иштар! Иштар! — воскликнула она. Кентон обхватил ее руками. — Мать, мою жизнь отдаю за жизнь этого человека! Мою душу за его! Мать Иштар!..
Передние ряды кружащихся столбов теперь были совсем близко; пространство между ними и кораблем быстро сужалось. Как эхо возгласов Шарейн, сверкнула молния, жемчужно-белая и жемчужно-розовая, она осветила их всех — Шарейн, трех мужчин, девушек-воинов, жавшихся с бледными лицами к ногам Шарейн.
Высокого над их головами, на высоте трех человеческих ростов, повис большой огненный шар, лучезарный, ясный, яркий, гораздо ярче полной луны. Из его краев полились лучи, окружили всю переднюю часть корабля, накрыли его пологом света; теперь они стояли в сияющем конусе, вершиной которого был шар.
А вокруг этого конуса кружили черные столбы, пытались прорваться, найти вход — и не находили.
Вначале далеко, потом все ближе послышались резкие крики, они становились все громче, как будто кричали адские орды, только что выпущенные из преисподней. Пурпурная тьма посветлела, стала огненно-фиолетовой. И ее пронзили бесчисленные алые огоньки.
Эти мириады огней обрушились на корабль, как маленькие огненные змейки, ударялись они о шар и о стороны сверкающего конуса, летели, как огненные стрелы, били, как копья с огненными наконечниками.
Послышался шум, шорох тысяч крыльев. Вокруг спокойного шара и конуса света вились тысячи голубей Иштар. И как только огненные змеи устремлялись вперед, навстречу им летели голуби. Как маленькие живые щиты из сверкающего серебра, встречали они удары огненных копий своей грудью.
Откуда появились эти голуби? Стая за стаей летели они из лунного шара, их пепел уносил ветер, но на месте каждого сгоревшего появились десятки новых, и воздух трепетал от ударов их крыльев.
Крик взметнулся на целую октаву. Чернильное облако поднялось над голубой — гигантское, башнеподобное, оно повисло в небе. Они превратились в алый огненный ятаган, который обрушился на сияющий шар и на корабль.
И тут же удар ятагана встретил щит из голубей. Это и в самом деле был щит, достойный рук Иштар.
И всякий раз, как ятаган наносил удар, щит отражал его. Огонь бился о серебряный щит, его живое серебро помутнело, но не было пробито. И тут же к этим ранам слетались тысячи голубей и залечивали их.
Ятаган потускнел. Больше его огни не казались такими яркими.
Лунный шар пульсировал, его сияние расширялось, ослепительно, ошеломляюще. Оно отгоняло тьму.
Быстро, как и появился, шар исчез.
Вместе с ним исчезли и голуби.
Кентон видел, как гигантский ятаган остановился в нерешительности, как будто страшную руку, державшую его, остановило какое-то сомнение, затем снова ударил вниз.
И на середине падения встретился с другим мечом — из ослепительного яркого света, мечом, выкованным из всех тех огней, что он видел в своем видении и которые были жизнью того сияния, что оплодотворяло бесконечные рои миров.
Алый ятаган раскололся!
И тут послышался голос — голос Иштар:
— Я победила тебя, Нергал!
И злобный ответ Нергала:
— Хитростью, Иштар! Не с тобою, а с твоей гневной ипостасью мы вели борьбу.
И снова Иштар:
— Никакой хитрости, Нергал! Я никогда не говорила, что не буду бороться с тобой. Но я все же иду на уступки: хоть ты и потерял этот корабль, я не беру его! Корабль свободен!
И неохотно, по-прежнему огрызаясь, Нергал:
— Борьба окончена! Корабль свободен!
На одно мгновение Кентону показалось, что он видит огромное туманное лицо, которое смотрит сверху на корабль, в котором нежность всех матерей, всех любящих женщин под солнцем. Туманные глаза взглянули на Шарейн мягко, но загадочно на него…
Лицо исчезло!
И как-будто прикрыли чем-то лампу, упала тьма; и как будто подняли завесу, тьма исчезла, ее место занял свет.
Корабль находился в широком канале, вокруг — фантасмагория каменных строений. Множество толстых обелисков, тускло-зеленых, высоко поднимали свои вершины. В трех полетах стрелы сзади вздымался пирамидальный монолит, его заостренная вершина находилась в сотнях футов в воздухе.
И из-за него выползла черная бирема Кланета!
Глава XXIX
Последняя битва
Вид корабля, который, как тощая борзая, стремится за ними, подействовал, как вино, на Кентона и на всех остальных.
На них все еще действовало впечатление только что кончившейся схватки — они лишь мошки, беспомощно танцующие в огне жизненного духа или беспомощно неподвижные в черноте отрицания жизни. Кентон все еще ощущал кладбищенский запах, прикосновение червей к глазам.
Но это — этот корабль черного жреца — это ему знакомо!
Острие меча и острие стрелы — смерть, не менее горячая жизнь — это постижимо, это он, конечно, знает.
Он слышал золотой негодующий призыв Шарейн, рев Джиджи, крики Сигурда. И он тоже кричал — бросал вызов черному жрецу, насмехался над ним.
Стройный корабль молча сближался с ними.
— Сигурд, к рулю! — способность рассуждать вернулась к Кентону. — Направляйся в узкий канал. Такой, в котором мы могли бы грести, а им пришлось бы поднять верхний ряд весел. Тогда наша скорость сравняется.
Северянин побежал к рулевому веслу. В трюме прозвучал свисток надсмотрщика, корабль прыгнул вперед.
Он обогнул обелиски. Бирема находилась теперь лишь в двух полетах стрелы, а они оказались в широком голубом озере, обрамленном сотнями куполов всех оттенков красного цвета. Бирюзовые протоки текли между математически точными сторонами кубов сотнями каналов, едва позволявших кораблю протиснуться и не задеть веслами берегов.
— Туда! — закричал Кентон. — В любой канал!
Корабль повернул и направился к ближайшему каналу.
Сзади просвистела туча стрел с биремы — не долетели на пять длин корабля!
Огромные скалы с мечеобразными вершинами стояли по обе стороны канала, в который они вошли. На целую милю впереди простирался канал. Пройдя треть этого расстояния, они услышали плеск весел биремы, увидели, как она на одном ряде весел сворачивает за ними. По приказу Кентона весла заработали быстрее; бирема, более тяжелая, чем их корабль, стала все больше и больше отставать.
В это время Кентон и Шарейн провели быстрый совет с Джиджи и Сигурдом на корме корабля.
— Вороны слетаются! — речитативом произнес Сигурд. В глазах его загорались огоньки воинственного безумия. — Воительницы скачут из Вагаллы! Я слышу топот их коней!
