Джеймс Херберт - В плену у призраков
Стоя на ступенях лестницы, на него смотрели Саймон и Роберт Мариэллы.
— Ради Бога... Кристина! — выдохнул Эш, наконец обретя дар речи.
Братья улыбались.
За его спиной раздалось тихое постукивание.
Он резко обернулся, словно кто-то тронул его за плечо, и отошел в сторону от двери.
Стук прекратился.
И вдруг дверь затряслась от мощных ударов, раздался страшный грохот. Эш громко закричал. Створки, казалось, вот-вот готовы были сорваться с петель, дерево выгибалось внутрь под чьим-то мощным давлением с другой стороны, на его поверхности, образуя причудливый узор, появились трещины.
Не отрывая взгляда от двери, Эш медленно попятился назад, в ушах у него стоял нестерпимо громкий гул.
Давление снаружи вдруг прекратилось, и наступила полная тишина.
— Няня, открой, пожалуйста, дверь, — послышался в этой тишине голос Роберта.
К великому ужасу Эша тетушка Мариэллов подошла к двери и повернула в замке ключ.
— Нет! Не впускайте ее! — умоляющим тоном закричал Эш.
Няня Тесс колебалась, неуверенно глядя то на Дэвида, то на своего племянника. Роберт все с той же спокойной улыбкой кивнул головой. Няня Тесс наклонилась, чтобы поднять задвижку.
Удивительно быстрым движением она распахнула створку двери, за которой стояла скрытая тенью фигура.
Эш почувствовал, как изнутри него что-то уходит, из него словно вытягивали все тепло, отчего кровь и тело становились ледяными и застывали. Он хотел убежать, но двигался при этом медленно и неуверенно, с трудом переставляя ноги. Лестница показалась ему бесконечной, и подъем по ней стоил ему больших усилий.
Когда он пробирался мимо братьев, Роберт все так же улыбался, а Саймон посмеивался, глубоко засунув руки в карманы брюк.
Чтобы удержаться на ногах, Эш крепко держался за перила. Но постепенно к нему возвращалась способность соображать, он сознавал, что необходимо бежать, и чувство самосохранения брало верх над страхом, с каждым шагом прибавляя ему сил. Почти у самого верха он все же упал, но не остановился и на четвереньках дополз до последней ступеньки, потом поднялся на ноги и шатаясь побежал по коридору к той комнате, которая была отведена ему хозяевами.
Дверь была открыта, он влетел внутрь и с грохотом захлопнул ее за собой, а потом закрыл на ключ. Прислонившись влажным лбом к прохладному крашеному дереву, он попытался взять себя в руки и, отдышаться. Он прислушался к доносившимся из-за двери звукам, и ему показалось, что слышны чьи-то приближающиеся шаги.
Эш закрыл глаза, словно собираясь молиться.
Но вдруг он бросился к стоявшему неподалеку комоду. Крепко вцепившись в него, Эш начал подтаскивать его к двери, дергая то в одну, то в другую сторону, чтобы легче было двигать, и наконец вплотную приставил комод к двери, надеясь, что такую баррикаду преодолеть не удастся никому. Он стукнул ладонью по выключателю, и лампа под потолком, несколько раз мигнув, слабо осветила комнату тусклым светом.
Ни на секунду не сводя взгляда с двери, он попятился в другой конец комнаты, стараясь оказаться как можно дальше от воздвигнутой баррикады.
Вскоре послышался уже знакомый ему тихий стук.
Кто-то прошептал его имя.
— Оставьте меня в покое! — взвизгнул Эш, доведенный едва ли не до истерики. — Оставьте меня в покое!
Крик его превратился в стон, и он бессильно рухнул в стоявшее напротив двери кресло.
— Оставьте же меня в покое...
Шепот прекратился.
28
В Эдбруке все было тихо и неподвижно.
В темных коридорах и холлах не слышно было шагов, ничто не шевелилось в пыльных комнатах, слышалось только шуршание разного рода паразитов, поселившихся под обивкой продавленных диванов, или легкий шелест паучьих лапок. Даже слабый ветерок не тревожил шторы на окнах. Каменные стены охраняли покой этого дома. В окна заглядывал лишенный красок рассвет.
В комнате наверху, сидя в кресле лицом к забаррикадированной двери, беспокойно спал человек.
На Дэвиде Эше по-прежнему было помятое пальто, поднятый воротник которого закрывал шею. Небритый, заросший щетиной подбородок покоился на груди. В тусклом утреннем свете лицо его казалось отекшим и усталым, по нему пробегали тени, лоб время от времени хмурился. Он видел сон...
* * *...Мальчик просыпается и прислушивается. Кто-то зовет его шепотом.
— Дэвид...
Он выходит из спальни и, следуя зову этого нежного голоса, спускается вниз, в комнату, освещенную множеством свечей. В дальнем конце длинной комнаты стоит гроб.
С расширенными от страха глазами мальчик подходит ближе, заглядывает в обитый шелком ящик.
Лежащая в нем девочка вовсе не его сестра.
Она намного старше и даже в смерти очень красива.
Глаза ее открываются.
На лице появляется улыбка.
Эта улыбка превращается в гримасу.
Кристина протягивает руки, словно собираясь обнять его.
Она шепчет:
— Дэвид...
* * *Испуганно вскрикнув, Эш проснулся. От его резкого движения валявшаяся возле ног пустая бутылка из-под водки покатилась по полу. Он стал оглядываться вокруг, словно не понимая, где находится. Тусклый утренний свет, проникавший через окно, странным образом смешивался с электрическим, льющимся с потолка, отчего все в комнате казалось необычным — не было ни густых теней в углах, ни ярких красок. Он несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от рези в глазах. Даже не глядя в зеркало, он знал, что они опухли и покраснели. В горле пересохло. Эш несколько раз провел рукой по растрепанным волосам и попытался сглотнуть.
Но тут он вспомнил свой сон, и рука замерла на полпути. Взгляд его упал на тяжелый комод, придвинутый к двери, и Эш застонал, вспомнив, почему он стоит именно там.
Затаив дыхание, крепко вцепившись трясущимися руками в подлокотники, он заставил себя прислушаться. За дверью было абсолютно тихо, у Эша возникло почему-то ощущение, что не только в коридоре, но и во всем доме царит вакуум, абсолютная пустота, словно дом, как и Эш, в ожидании чего-то затаил дыхание.
Он с трудом поднялся с кресла, подошел к воздвигнутой баррикаде и, опершись на комод, снова начал прислушиваться, не раздастся ли тихое шарканье ног или шелест проносящегося по дому сквозняка. Ничего.
Он нетвердой походкой направился к окну, чувствуя, что координация движений полностью отсутствует, что ему пока еще трудно определить собственные ощущения. Дэвид выглянул в парк. Моросил дождь, от земли поднимался сырой туман, отчего стоявшие в саду скульптуры утратили четкость очертаний и были трудноразличимы.
По мере того как отступали вызванные тяжелым сном неприятные ощущения, к Эшу возвращалась решимость.
