Эдуард Веркин - Большая книга ужасов – 6
Я подошел к стене и стал снимать карту. Карта была хорошо закреплена, снималась плохо. Я разозлился, дернул, карта разорвалась по Латинской Америке. Под картой неровными черными буквами было написано: «УХОДИТЕ»
– Вот те на. – Я ободрал остатки бумаги. – Вот тебе и послание…
– Может, это здесь раньше было?
– Ага. – Я потрогал пальцем буквы. – Как Дом культуры построили, так сразу на всех стенах и начали писать! Нет, старушка, это сделано недавно. Может быть, даже сегодня…
Я продемонстрировал черный палец.
– Смотри, краска совсем свежая. Что ж, последуем совету и уйдем.
И, подхватив Тоску под локоть, я потащил ее в библиотеку. Там усадил на табуретку, сунул в руки «Здоровье», статью про лечение грибом чагой, и сказал:
– Погоди-ка! Посиди тут немножко, я кое-что забыл. Сейчас сбегаю…
Я вернулся в квартиру. Дверь в комнату Паровозова была заперта, и никаких следов недавнего взлома на ней не было. Кресло снова стояло в углу. Я прекрасно помнил, что не запирал дверь. Но на всякий случай пнул ее ногой. Действительно, закрыта.
Я прислушился. Там, за дверью, что-то двигалось. Шуршала бумага, скрипели половицы. Иногда посвистывало.
– Эй! – Тоска позвала меня из библиотеки. – Долго еще ты там торчать собираешься?
– Три минуты! – Я стащил с плеча рюкзак. – Три минуты, Тоска!
За три минуты я успел. Я успел сделать то, что надо было сделать.
– Я иду к тебе, мне надоело читать «Здоровье»! – крикнула Тоска.
– Не надо! – Я поднялся с пола и побежал в библиотеку.
Тоска читала уже другой номер журнала, про лечение всего с помощью японских морских моллюсков.
– Тебя как за смертью посылать, – сказала она.
– Плохая поговорка, – поморщился я. – Пойдем отсюда, у нас мало времени…
– Мало времени? – переспросила Тоска. – Да у нас целый вагон времени, и даже два вагона!
– Нет. – Я посмотрел на часы. – Не так уж много. Часа полтора, может быть, два. Так что пошли.
– Куда пошли?
– Держись меня, старушка, и все будет чики-пыки.
На этот раз я выбрал другой путь. Мы не стали возвращаться по галерее, я отыскал верхний вход в зрительный зал, и через пятнадцать минут мы снова были на центральной лестнице с дурацкими фигурами рабочих и колхозников.
– Тоска, – шепотом позвал я.
– Ну, что?
– Ты ничего не замечаешь?
– Нет. Пахнет вроде бы чем-то горелым, на яичницу с помидорами похоже…
– Ты на статуи лучше посмотри.
Я показал пальцем.
Тоска смотрела почти минуту, потом сказала:
– Ну и что?
– Кузнеца видишь? – Я ткнул пальцем в статую.
– Ну, вижу…
– В прошлый раз никакого кузнеца здесь не было.
Глава 6
Стеклянная рука
Мы стояли на лестнице и смотрели на статую кузнеца. Кузнец был обряжен в какую-то кузнецкую робу, в кузнецкие очки, нес на плече кузнецкий молот или кувалду, я в этом инструментарии не очень хорошо разбираюсь.
– Ну, кузнец появился. – Тоска принялась оглядываться. – Ну и что? Ты что, хочешь сказать, что он сам сюда пришел? Типа живая статуя-убийца? Или ты думаешь, что они все туда-сюда шастают?
Я усмехнулся.
– Чего усмехаешься?
– Ты, Тоска, собираешься открывать агентство по охоте на ведьм, а ничего не видишь. Я, например, сразу заметил. Вглядись получше. Глазом профессионала.
Тоска снова принялась глядеть на кузнеца.
– Не вижу.
– Ты на руку его посмотри, – сказал я. – На руку.
Тоска поглядела еще.
– И чего с этой рукой? Волосатая, что ли?
– Волосатая рука у твоего братика, – сказал я. – Я слышал, он на конкурсе выживания первое место занял. А все потому, что ваш дядя – руководитель спортивного департамента. Но сейчас я про другую руку. Ты посмотри на левую руку кузнеца, на запястье.
Тоска сощурилась и вздрогнула.
– Это что? – шепотом спросила она. – Это же…
– Часы, построенные из бомбардировщика, – сказал я. – Вот так-то…
У Тоски отвисла челюсть.
– Это что, Паша? – спросила она. – Это Паша?
– Трудно сказать. Но если в этом доме был еще один чувак с часами, сделанными из хвостового оперения немецкого бомбардировщика…
– Он что, живой? – У Тоски нервно задергался нос.
– Сейчас проверим. Ты стой здесь, а я пойду посмотрю. Не шевелись только.
Я достал томагавк.
Кузнец стоял на второй ступени, долго добираться до него не пришлось. Вообще, кузнец мало отличался от других статуй, такой же черный и блестящий. С кувалдой. Но кое-что меня в нем сразу насторожило: черная краска на правой руке облезла, и я заметил, как потрескалось вещество, из которого отлита статуя.
Я постучал топориком кузнецу по голове. Звук был пустой и звонкий.
– Ну?! – испуганно спросила Тоска. – Ну что?
– В старые времена в Древнем Риме использовали такой способ изготовления статуй. Брали пленника-варвара, дохлого обычно, чтобы не рыпался, заливали его с головой расплавленным стеклом, потом остужали. Затем сверлили дырочку, а в дырочку заливали соляную кислоту. Кислота растворяла труп, и через некоторое время эту жижу сливали. А в стеклянном массиве оставалась идеальная форма. Тогда форму заполняли расплавленной бронзой. И все – статуя готова…
– Сейчас меня вырвет, – сказала Тоска.
– Крепись. Зато Паша будет увековечен. Вот представь, Земля столкнется с кометой, вся биологическая жизнь исчезнет, даже инфузории-туфельки. Потом уже, когда нашу планету заселят разумные осьминоги с Альфы Центавра, совершенно случайно среди руин заброшенного Дома культуры обнаружат мумифицированного Пашу Воблина. Тогда его достанут, выскоблят из стекла и клонируют. А потом его клонами населят всю Землю. И даже девчонки будут похожи на Воблина – чудесный мир…
– Так это все-таки Паша?! – спросила Тоска уже несколько истерически.
– Он, – сказал я. – Паша с Сибсельмаша… Его залили жидким стеклом. Видимо, заживо…
Я оттянул очки кузнеца.
– Моргает, – сказал я. – Видимо, еще жив…
– Жив?! – ойкнула Тоска.
– Жив. Но долго не протянет. Стеклом, сама понимаешь, не в холодном состоянии заливают. Так что у него стопроцентный ожог поверхности тела. И болевой шок, возможно, даже паралич. Только глаза и остались.
– Надо его скорее вытаскивать!
– Поздно. Теперь мы можем лишь облегчить его страдания. Проявить человеколюбие. Не знаю, как ты, а я большой человеколюб, меня в прошлом году даже хотели сделать председателям регионального объединения «Гуманизм и гамбургеры без границ»… – сказал я и, как следует размахнувшись, огрел статую томагавком. Голова кузнеца треснула и рассыпалась на мелкие кусочки.
Тоска закричала и закрыла глаза руками. Так в детских книжках закрывают глаза поросята, испугавшиеся серого волка. Для закрепления эффекта я долбанул кузнеца по руке. Рука отвалилась и хлопнулась об пол. Я нагнулся, поднял конечность и подошел к Тоске.
