Лорел Гамильтон - Дуновение холода
— Только ты и видел, — сказала я.
— Только я и смотрел.
Я приподнялась и поцеловала его. Поцелуй становился все жарче, пока я не ощутила, как твердеет он там, где стал было мягким за всеми этими разговорами. Он оторвался от моих губ едва ли не со стоном.
— Не могу я вести себя прилично, когда ты так меня целуешь!
— Так брось вести себя прилично, просто люби меня.
Китто застегнул джинсы.
— Я оставлю вас заниматься тем, что сидхе умеют лучше всего — не считая магии. Ты мне друг. Рис, я верю, но тебе неловко, когда я в постели с тобой и с принцессой.
Рис попытался возражать, и теперь я приложила палец к его губам:
— Он прав.
Рис отвел мою руку.
— Знаю. Черт бы все побрал, знаю. Я думал, если я смогу заняться сексом с тобой и Китто, то смогу и охранять тебя этой ночью. Но я не могу.
— Ты и без того быстро продвигаешься в отношении к гоблинам, Рис. Все нормально.
— Так кто же станет тебя охранять, если Дойл ранен, а у меня приступ гиперчувствительности?
— Не знаю, — сказала я. — И как-то мне сейчас наплевать. Люби меня, Рис, вот сейчас, просто люби. Будь со мной, помоги справиться с растрепанными мыслями.
Я поднялась и поцеловала его опять, и потащила вниз, к себе — руками, и поцелуем, и нетерпением.
Я не слышала, как закрылась дверь за спиной Китто, но когда я снова открыла глаза, в спальне мы были одни.
Глава девятнадцатая
Рис уложил меня на живот и дыханием проложил дорожку по спине. Я бы сказала — поцелуями, только эти касания были нежней поцелуев. Он ласкал мне кожу едва ощутимыми прикосновениями губ и дыханием. Спустившись достаточно далеко, он принялся дуть и шевелить коротенькие, почти невидимые волоски на пояснице и ниже, так что я невольно вздрагивала, а кожа покрылась мурашками.
Я чуть приподняла бедра, молча поощряя его на большее.
Он рассмеялся — таким типично его смехом, выражением общего мужского и его личного веселья. Только сейчас в смехе не было привычной самоиронии. Он поцеловал меня в спину более ощутимо, и я изогнулась, без слов давая ему понять, насколько это чудесно.
Он лег на меня всем весом, поместившись твердой своей длиной у меня между ягодицами, и я вскрикнула от восторга.
Просунув под меня руки, он приподнял меня и обхватил груди ладонями. Твердо и крепко он прижал меня к своему сильному телу.
— Если бы я тебя любил всем сердцем, — прошептал он, — я бы сделал то же, что и Китто. Отказался бы от соития. Выбыл из гонки за трон. Китто понимает, что ни один из дворов не потерпит на троне полукровку-гоблина. Скорей вас обоих убьют.
Он прижался тесней, чуть толкнув бедрами. Я невольно задвигалась — насколько позволял его вес на мне, — но серьезность в голосе противоречила тому, что делало его тело.
Рис по-прежнему шептал мне в макушку:
— Я знаю, что ты любишь Дойла с Холодом. Черт возьми, ты Галена любишь больше, чем меня, даже сейчас, когда вы оба понимаете, какой обузой тебе он стал бы на троне.
— Мы теперь иногда занимаемся только оральным сексом.
Рис напрягся, и совсем не от сексуального возбуждения, скорее от неожиданной мысли:
— Он отказался от гонки за трон?
— Не совсем… Но никогда мы не делаем ничего такого, что может кончиться зачатием. Просто доставляем друг другу удовольствие.
— Интересно, — сказал Рис голосом, далеким от сексуального шепота.
Я попыталась подняться, но он руками и бедрами вжал меня обратно в постель.
— Почему интересно? — спросила я, пойманная будто в капкан.
— Гален вышел из состязания за трон, потому что знает — ему сил не хватит, чтобы тебя защитить от убийц. Но он тебя любит, даже слишком любит. Он любит тебя так сильно, что готов от тебя отказаться, если тебе так лучше. Доблестный Гален.
Мне такое в голову не приходило, но Рис был прав. Гален вел себя невероятно честно и отчаянно храбро. У него еще сохранялся шанс стать отцом моего ребенка, но в последние несколько наших интимных встреч он только однажды воспользовался шансом на соитие. Все остальное было потрясающе хорошо, но к рождению ребенка никаким образом не привело бы.
Рис крепче сжал сильные руки — так крепко, что мне стало трудновато дышать. Обжигая мне ухо дыханием, он прошептал:
— Если бы я тебя по-настоящему любил, я бы тоже отказался от надежды на трон. Я помог бы тебе соединиться с тем и, кого выбрало твое сердце — с Дойлом и Холодом. Только я слишком эгоистичен, Мерри. Не могу я тебя отдать без боя.
С трудом дыша в его хватке, я прохрипела:
— Это не бой.
— Бой, — прошептал он яростно. — Бой. Без клинков и пуль, но все же бой. Для кого-то из нас — битва за трон, а для большинства, Мерри… Мы бы бились за тебя, даже не будь никакого трона.
Он ударил в меня бедрами так жестко и резко, что я закричала. А потом стиснул меня еще крепче — так что я подумала даже попросить его перестать, дать мне вздохнуть. Он то ли прошептал, то ли прошипел мне на ухо, с такой яростью, с таким чувством:
— Я хочу победить, Мерри. Хочу тебя завоевать, даже если это разобьет тебе сердце. Я эгоистичная сволочь, Мерри. Я от тебя не откажусь даже ради твоего счастья.
Я лежала под ним, не зная, что сказать.
Он еще сильней меня сжал, и я не выдержала:
— Рис, пусти…
Он разжал руки ровно настолько, чтобы я смогла нормально дышать, но пальцы до боли стиснули мне груди. Я застонала.
— Тебе нравится секс грубее, чем нравится мне. То, что для меня просто боль, тебя заставляет дрожать от удовольствия. — Он ослабил хватку на груди. — Гоблины с тобой сегодня похуже обойдутся, но ты получишь удовольствие, так ведь?
— Я с ними уговорилась, что мне должно быть приятно.
Он потерся лицом о мои волосы.
— Я смогу отдать тебя Дойлу, Холоду смогу, Галену — если никуда не деться. Что-то во мне умрет, но смогу. Но потерять тебя, отдав Ясеню с Падубом… Я не вынесу, если моя Мерри будет замужем за гоблином, будет отдаваться гоблину каждую ночь!
Он издал звук, очень похожий на всхлип.
— Рис, — сказала я. — Я…
— Не надо, не говори. Помолчи минуту. Дай мне договорить. Может, я уже не наберусь храбрости это все сказать.
Я притихла. Молча лежала под теплым грузом его тела и слушала — раз ему было так нужно.
— Мне думать невыносимо, что ты с ними будешь спать. И еще невыносимей, что ты возбуждаешься при мысли, как они тебя свяжут и станут трахать. Господи, вот это попросту невыносимо. — Он опять меня стиснул руками. — Вот видишь, я тебя люблю не по-настоящему Если бы любил, я б хотел, чтобы ты была счастлива. Хотел бы, чтобы ты занималась сексом так, как тебе нравится, а не так, как я считаю нужным. А я не хочу. Я хочу, чтобы ты хотела того секса, который нравится мне. Так, как это делаю я. Ужасно, что ты хочешь того, что я считаю болью, а не удовольствием. Ужасно знать, что хоть тебе и нравится секс со мной, но это не все, что тебе нужно, не все, чего ты хочешь.
![Екатерина Васина - Загадай меня [СИ]](/uploads/posts/books/2002/2002.jpg)