Гэри Вульф - Космическая чума. Сборник
— Мое ведьмино сердце там, внизу, — сказала она вместо прямого ответа.
Майк кивнул.
— Я знаю. Мы наймем водолаза, чтобы он достал его. Я думаю, судно так или иначе будет обшарено. Полиция может заинтересоваться этим.
Дамона не отвечала. Она была расстроена не только из-за потери талисмана. Она видела гибель Хирлета собственными глазами, но что-то говорило ей, что кошмар еще не закончился.
«Возможно, — думала она, — он лишь сейчас начинается».
Не исключено, что они пережили только первый акт драмы, в последнем акте которой все они, быть может, найдут свою смерть.
Баржа вздрогнула, ее нос опустился метра на три под воду. Одновременно поднялась корма и показались покрытые водорослями винт и руль. И тут же с глухим плеском судно окончательно скрылось под водой.
Дамона медленно повернулась, и они пошли к выходу из порта.
Часть третья
Серая смерть
В пилотском кресле в неестественной, судорожной позе сидел человек.
Его руки лежали на штурвале боевого самолета, но он, казалось, совсем не держался за него, управляя машиной. Голова его благодаря сферическому летному шлему с опущенным затемненным стеклом была похожа на голову какого-то насекомого. Лицо выглядело очень напряженным и бледным. На верхней губе поблескивал мелкий холодный пот.
Истребитель «фантом» с чудовищной скоростью мчался на восток. Почти сразу же после старта он преодолел звуковой барьер и с грохотом, который следовал за ним, как треугольная носовая волна за кораблем, летел, заставляя вздрагивать ландшафт Южной Англии далеко внизу под собой. Грохот двигателя отставал от самолета, и в маленькой пилотской кабине царила почти неестественная тишина.
Человек застонал. Его руки задрожали, и он хотел снять их со штурвала, но сил для этого у него больше не было. Его тело внезапно дернулось, как от неожиданной внутренней судороги, выгнулось и осело в кресле, словно резиновая кукла, из которой выпустили воздух.
Лицо человека как-то сразу осунулось и приобрело сонное выражение.
Машина начала капризничать. Глухой скрежет пронизал корпус истребителя-бомбардировщика, а на приборной доске перед пилотом тревожно замигала красная лампочка. Ландшафт, проносившийся далеко внизу под стеклянной кабиной пилота, накренился вправо, затем вернулся обратно в горизонтальное положение и снова начал бешено качаться из стороны в сторону. Человек собрался с силами еще раз, отчаянным усилием поднялся и попытался снова покорить машину.
На какое-то время качка прекратилась, но только для того, чтобы через мгновение начаться еще сильнее.
Человек попытался закричать, но из его рта вырвался лишь придушенный, сиплый звук, который потонул в реве обтекавшего кабину воздуха.
Нос «фантома» незаметно опустился вниз, а к первой мигавшей лампочке на приборной доске добавлялись все новые: четкая компьютерная техника боевой машины докладывала о становившемся все более опасным отклонении от курса.
Но пилот был уже не в состоянии остановить стремительное падение. Его руки внезапно ослабели, словно рукава его темно-серой летной формы стали пустыми, соскользнули со штурвала окончательно и безвольно повисли по бокам. Шлем со всеми приспособлениями для дыхания и связи свалился с головы и повис на груди.
Глаза и лоб, до того скрытые за черным стеклом, словно подернулись тонкой серой пылью.
Майор Георг Пелхам уже не чувствовал, как несся к земле его «фантом» под все более крутым углом и как, наконец, врезался в нее гигантским стальным копьем.
Клубящийся огненный шар взорвавшегося самолета можно было видеть на расстоянии многих миль.
* * *Над рекой дул холодный восточный ветер. Вода была серой и гладкой и, казалось, потеряла свою способность отражать свет, так что вытянутый прямоугольник между причальными стенками выглядел как огромная заполненная серым асфальтом яма. Это была странная и жуткая картина.
Дамона с дрожью отвернулась и в последний раз проверила, хорошо ли закреплены баллоны с кислородом и дыхательная маска. Она замерзла, хотя всего лишь несколько минут назад покинула машину и подошла к причалу. И все же мерзнуть в ледяной ноябрьский день было для нее лучше, чем бездеятельно сидеть, подавляя страх, который давно гнездился у нее в душе.
— Вы уверены, что хотите идти со мной? — спросил Хэнк Сэгиттер.
Он кивнул головой на свинцово-серую воду. Худощавый, приземистый человек сидел на опрокинутой нефтяной бочке у стенки причала и изредка посасывал свою трубку. Черный, из синтетического каучука костюм делал его стройнее, чем он был, и его худые плечи, казалось, сгибались под тяжестью водолазного снаряжения.
— Уверена, — сказала Дамона.
Хотя в действительности немного вещей она бы сделала сейчас менее охотно, чем погружение в ледяную серую воду акватории порта.
Сэгиттер пожал плечами, кряхтя, наклонился вперед и натянул ласты.
— Вы когда-нибудь уже ныряли? — спросил он.
Дамона кивнула.
— Много раз. И хотя я не Жак Кусто в женском облике, но думаю, что в этом разбираюсь. Мы почти каждое лето плаваем в Карибском море с моим женихом, — сказала она.
Сэгиттер посмотрел на нее, сморщился и неторопливым движением вынул трубку изо рта.
— В Карибском, да, — проворчал он, — милое дело, могу себе представить. Прозрачная, теплая вода, прекрасная видимость, по меньшей мере метров на пятьдесят.
— Акулы, — вставила Дамона.
— И опытный инструктор с лодкой прямо над вами, — обстоятельно продолжал Сэгиттер. — Но здесь все по-другому, мисс Кинг.
Он вытянул указательный палец в направлении акватории и поморщился.
— Лужа холодная и такая грязная, что вы в ней можете увязнуть. Если повезет, вы будете видеть примерно на полметра вокруг, а на дне, возможно, лежит больше мусора, чем на всех свалках Лондона, вместе взятых. Если бы я был на вашем месте, я бы черта с два туда пошел.
— Но вы же не я, — ответила Дамона резче, чем было необходимо.
Сэгиттер опять невозмутимо пожал плечами.
— Конечно, нет. Вы отсчитали мне монеты, чтобы я погружался с вами. Столько я не зарабатывал ни разу даже за целую неделю. Следовательно, вы не будете испытывать никаких угрызений совести, если разрешите мне пойти одному.
Дамона приготовила резкий ответ, но потом передумала и лишь покачала головой. Ей рекомендовали Сэгиттера как одного из лучших и опытнейших профессиональных водолазов Лондона, и она верила, что он действительно честно говорит то, что думает. Но она должна сама туда спуститься, даже если это было и неприятно, и страшно.
