Клаус Нойманн - Правда об «Орловском инциденте»
Впрочем, насчет возможного столкновения с мертвыми она совсем не беспокоилась. Пять заряженных «беретт» и с десяток оставшихся полных магазинов. Это мертвецам надо её опасаться. Она же убийца. Осознание того, что это она убила Игоря и женщину наверху, пугало её гораздо сильнее, чем возможная встреча с мертвецами. А как жить после убийства двух человек, один из которых был тебе ближе всех людей на Земле, Маша не знала. Если бы можно было все забыть, как это уже случилось после смерти Игоря. Но два раза на такое везение вряд ли можно рассчитывать. Оставалось лишь сосредоточиться на насущных проблемах. Основная — вывести своих спутников к отряду, и уехать из города.
— Сейчас налево, — прервал её размышления хриплый Колин голос. — Там служебная лестница есть… с выходом на Покровскую.
Оказывается, недооценила она Колю. Двигается, может, еле-еле, но еще соображает.
Слева, действительно, находилась неприметная дверь с надписью «Служебный вход». Маша приложила к ней ухо. Тишина. Подергала ручку. Дверь оказалась заперта. Замок, конечно, ставили больше для проформы, да и сама дверь — кусок фанеры. Маша потянулась за «Береттой» но её снова прервал Коля.
— Не надо… Возьми гантель, — он снял руку с плеча Олиной мамы, и выдернул из-за пояса оставшуюся булаву. — Прислоняешь к замку, и чем-нибудь тяжелым стукаешь… Так тише будет… Я б сам вскрыл, но что-то мне нехорошо…
Маша подошла к нему вплотную. Заглянула Коле в глаза. Зрачки расширены. Белых полосок, как у мертвых, нет. Или заражение еще не проявилось, или вообще обойдется. А нехорошо ему, потому что пол-ноги оттяпали.
Она взяла булаву, прислонила гриф торцевой частью к замку. Оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого. Ничего подходящего в пределах видимости не нашлось. Маша перехватила булаву двумя руками, замахнулась, ударила. Дверная ручка с треском вылетела, и, звеня, покатилась по полу. Железяка застряла в тонкой фанере на месте замка.
— Ты б еще с разбегу долбанула, — подал голос Коля. — Надо было аккуратненько тюкнуть…
Вот же мужики! Мало того, что его тащат на себе, так он еще и язвит. Маша выдернула булаву из пробитой двери, подошла к Коле, и заткнула ему за пояс.
— Кому не нравится, могут ломать двери самостоятельно.
Николай не нашелся с ответом, лишь скривился. По идее, он должен выть от боли, а не показывать маршрут, и, тем более, не острить. Может шок… Совсем непонятно.
Но на размышления и постановку диагнозов времени у них не было. Маша толкнула дверь и первой вошла в узкий, метра в два, тускло освещенный проход. За ней Олины родители с висящим на их плечах Николаем. Оля зашла последней, аккуратно прикрыв дверь за собой.
Недлинный коридор оканчивался Т-образным перекрестком.
— Сейчас налево. — Коля все еще показывал дорогу. — И там лестница.
— Откуда ты знаешь?
— Я же здесь родился… Когда маленькими были, излазили всё…
Понятно. Остается надеяться, что память парня не подвела. И что мертвецы не догадаются воспользоваться служебными ходами.
Как и ожидалось, левый коридор заканчивался еще одной дверью, за которой находилась тесная лестничная площадка. Вверх и вниз уходили узкие бетонные пролеты с высокими ступеньками и хлипкими на вид перилами. Маша спустилась чуть вниз, перегнулась через перила, заглянула на площадку этажом ниже. Тишина и спокойствие. Она махнула рукой, мол, пошли, и медленно зашагала вниз по ступенькам.
Сзади послышалась какая-то возня, сдавленные ругательства, и укоризненный шепот Олиной мамы. На узкой лестнице три человека в ряд никак не помещались. Коле пришлось спускаться, опираясь одной рукой на поручень, и обхватив другой Олега. Хотя, какой он Олег, если в отцы годится? Некоторых людей Маша не понимала.
Сама лестница выглядела достаточно безопасно. Чтобы выйти на лестничную площадку, надо открыть дверь на себя, зомби этого не умеют. И в служебных помещениях им взяться вроде бы неоткуда. То есть, теоретически, до самого выхода мертвяков быть не должно.
Маша бы сбегала вниз, и проверила все пролеты до первого этажа, но сочла слишком рискованным оставлять троих беспомощных людей на одну Олю. К тому же неизвестно, какие неприятности могут спуститься к ним с верхних уровней. Поэтому просто медленно спускалась по ступенькам чуть впереди, на каждом пролете перегибаясь через перила, чтобы осмотреть следующий. Если бы Коля не был ранен, и так сосредоточен на удержании равновесия, то наверняка бы всю дорогу пялился на её задницу. Ну что за глупый день!
Один пролет, второй, третий. Такими темпами она скорее умрет от старости, чем доберется до выхода на улицу. К счастью, спускались они не с самого верха. Через несколько ужасно долгих пролетов они остановились на площадке с двумя большими черными единицами, намалеванными поверх светло-зеленой краски стен. Первый этаж первого уровня.
Осталось лишь добраться до стройки. Коля, кажется, снова ушел в себя. Олег прислонил его к стене, а сам согнулся, тяжело дыша. Девочки, вроде, в норме. Для них-то спуск оказался спокойной и безопасной прогулкой.
— Осталось совсем чуть-чуть, — тихо сказала Маша, — Готовы?
Ответить ей никто не успел. Снизу что-то громыхнуло, раздался крик, звуки быстрых шагов, поднимающихся по лестнице. А следом шарканье множества неуклюжих ног, и уже знакомый то ли стон, то ли вой зомби.
Маша переглянулась с Олей. Всё было понятно без слов. Надо уходить немедленно!
Маша нажала ручку и толкнула железную, покрытую пятнышками ржавчины дверь от себя. Точнее уперлась ладонью в металл. Дверь даже не шелохнулась. Заперто!
* * *Старенький УАЗ бодро несся по Комсомольской. Лёха чуть превышал положенные в городе 60 км/ч, но не настолько, чтобы налетать на штраф. Не хватало еще с гаишниками связываться, когда вокруг такое творится. В районе Ботаники полыхало зарево пожара. Чуть дальше, у воинской части слышалась беспорядочная стрельба.
Леха даже не стал включать радио, чтобы его ничего не отвлекало. Сейчас он крайне внимательно следил за дорогой, в отличие от своего обычного расслабленного стиля вождения. Леночка тихо сидела на пассажирском месте, и смотрела в окно, видимо, догнав своим бабским чутьем, что дёргать Лёху сейчас не следует.
Вместе с ними из города ехали еще несколько автомобилей, и периодически по крайней левой полосе проносились самые торопливые.
У ярко освещенного выезда из Южной стояли две гаишные «Победы», расцвечивая красными и синими всполохами мигалок несколько вплотную стоящих автомобилей, перегородивших дорогу. Леха еще раз порадовался своему везению: и в Южной ему делать нечего, и затор не на Комсомольской, а на выезде из высотки, и у гайцов сейчас нашлось занятие поважнее, чем останавливать его УАЗик.
