Александр Матюхин - 13 маньяков
Но кто-то ждал ее, смотрел из темноты. Тянул за незримые ниточки, направлял и подталкивал, вел с одной стороны на другую. И настал миг, когда она не нащупала зеркал ни слева, ни справа, ни сзади и поняла, что пришла.
В немыслимой дали умирал последний зеленый огонек. С ним умерли звуки, страхи, надежды – все, кроме нее самой.
Тогда он выступил из ниоткуда и кивнул ей. Родинка на щеке, тонкие губы, снулые глаза. Другого лица быть и не могло.
– Кто это? – спросила она, глядя снизу вверх. – Это уже не я.
Он снова кивнул и расправил стеклянные черные когти.
– Но еще не ты.
Он кивнул в последний раз и забрал у нее то, чего не имел никогда.
Ей снилось, что она проснется, но это был всего лишь сон.
Маньяк № 8
Виктория Колыхалова
Учитель года
Первое убийство – как первая любовь. Его невозможно забыть.
Александр ПичушкинМоя воля была окончательно сломлена, когда в девятой гимназии ввели форму.
Каждое утро, торопясь на работу, я видел их – девственных блудниц в белых блузках, синих жакетиках и клетчатых коротких юбках. Одетые в одинаковые кукольные одежки, они порхали мимо меня – переходные формы от ангела к шлюхе. Их кожа матово сияла. Их розовые, пухлогубые, блестящие рты манили и призывали, сами не зная, что. Они болтали и вечно поправляли волосы. Они обнимались друг с дружкой при встрече, хохотали и сверкали голыми ножками. Они ведать не ведали о том, как уже через пару лет их прогнет под себя ненасытный, безжалостный мир.
Долгие месяцы я ходил, вминая в доводы разума безудержную эйфорию, вызванную созерцанием прекрасных созданий, уговаривая себя, что играть в куклы – не мужское занятие. Но как же хотелось!.. Как же!..
Смена времен года заставала меня в одном и том же состоянии – мучительном восторге от близости их теплых эманаций. Я вращался вокруг по сжимающейся орбите, я истязал себя, украдкой рассматривая их, мучился и наслаждался.
А по ночам мне снились сны. Красные, тяжелые, постыдные. Восхитительные.
* * *– Александр Иванович, ну что же вы?! – сверкнула узкими стеклами очков директриса. – В этом году многие ученики захотели сдавать ЕГЭ по химии. И не в последнюю очередь – благодаря вам. Вы блестяще знаете предмет…
Ну еще бы!
– …доступно излагаете материал. На ваших уроках интересно! Скажу больше – мы гордимся вами!
Я застенчиво засопел. Дура, неужели ради твоей жалкой похвалы кандидат химических наук бросил непыльную должность в крупном проектном институте и пошел в учителя?
Фосфор в воздухе горит, выделяет ангидрид…
– Вы работаете у нас всего два года, но, несмотря на небольшой стаж, как никто достойны представлять наш коллектив на муниципальном конкурсе. Учитель года! А?! Как звучит! Соглашайтесь!
Я согласился. Сил больше не было терпеть ее безумный сухой взгляд и тухлый запах изо рта вперемешку с «Шанель».
* * *Жена только плечами пожала. Учитель года? Чем бы дитя ни тешилось… Оправившись от шока, вызванного моим переходом в школу, она, похоже, окончательно уверилась в моей неизлечимой инфантильности. Она не устраивала сцен, не закатывала истерик, а как-то затаилась. Видимо, решала, насколько удобно ей будет и дальше жить со мной. Кажется, она начала подыскивать подходящую замену. Я не раз замечал выражение ее глаз, когда она смотрела на какого-нибудь самца, – ищущее, оценивающее, призывное. Я не возражал. Ее негодование по поводу тех жалких грошей, которые я приносил в день получки, сыграло мне на руку – я занялся репетиторством.
Они приходили ко мне домой, садились за рабочий стол в моем кабинете. Развратные мотыльки, переполненные теорией и лишь приступающие к робким практикам, страстно желающие пойти на поводу бушующих гормонов. Пятнадцатилетние преступницы, виновные лишь в том, что я никак не мог выбрать. Их прозрачные блузки, не скрывающие колышущиеся, словно нежные медузы, округлости в белых кружевных чашечках, их креветочно-розовые коленки под клетчатыми подолами и тонкие пальчики вздымали волну сумасшествия, в которой я плыл, как похотливый левиафан, жаждущий заглотить их всех. Их змеиный магнетизм заставлял ныть мои чресла в то время, как я учил их любоваться рядами валентностей, пересыпая речь стишками-запоминалками…
Натрий, калий, серебро с водородом заодно.
С кислородом – магний, ртуть, кальций, барий и бериллий.
С ними цинк не позабудь.
Трехвалентен алюминий…
Они хмыкали, как кошки. Они трясли челками и доверяли мне, как рождественскому деду.
* * *С середины января до конца февраля я, согласно утвержденной программе, доказывал, что лучшего учителя во всем городе днем с огнем не сыщешь. Сто раз пожалел, что ввязался в эту канитель с конкурсом, однако деваться было некуда – сляпал персональный сайт, проводил открытые уроки, беседовал с родителями и учащимися под прицелом жюри, сухозадых матрон из управления образования…
Я победил. Выиграл муниципальный конкурс «Учитель года». Торжественная церемония награждения плавно перетекла в местный ресторанчик, где я в принудительно-ласкательном порядке должен был проставиться и оттанцевать своих идейных вдохновителей – директрису и завуча.
Меня невероятно веселило их железобетонное кокетство, пропахшее лаком для волос и мазью от варикоза. Французский маникюр хищно скользил по моим плечам, когда я галантно покачивал их мясистые тела в такт слащавой кабацкой пошлятине.
Домой я вернулся за полночь.
– Мне «Учителя года» дали, – дохнул я перегаром в ухо сонной жене.
– Поздравляю, – промычала она в ответ и отодвинулась, натянув на голову одеяло.
* * *Электрический свет в школьном коридоре высасывал мозг. Я лавировал среди них во время большой перемены, как бы невзначай касаясь одежды, волос, плотной сладострастной ауры, вдыхая ароматы вывернутыми наизнанку легкими. Мысли были ломкими, как резина в жидком кислороде. Словно стая обезумевших шершней, жалили меня их равнодушные взгляды и торопливые, сквозь зубы, приветствия.
Вдруг по затылку хлестнуло болью – девичий вопль раздался совсем рядом. Я обернулся вместе со всеми, но медленно, будто облепленный с ног до головы мокрыми водорослями.
– Зотова! – испуганно ахнула белобрысая девятиклассница, склонившись над худенькой девочкой. Та сидела на полу на коленях и прижимала обе руки ко рту. Сквозь пальцы сочилась кровь.
Фенолфталеиновый в щелочах малиновый… Я нырнул в оргазматический хаос, блаженная дрожь сопровождала мое наслаждение при виде травмированного ребенка…
– Александр Иваныч! Она сама! Я ее не толкала! – На меня таращились испуганные анютины глазки. – Она сама об косяк ударилась!
![Айзек Азимов - Робот, который видел сны [Сны роботов]](/uploads/posts/books/56487/56487.jpg)
