О чём молчали города. Мистические истории - Корж Дарья

Тоннель, слегка заворачивая вправо, уводил всё дальше. Минут десять спустя Светка опять взбунтовалась. Лёха даже почти согласился вернуться. И тут по полу прокатился едва ощутимый гул. Ребята остановились.

– Лёша…

– Ага…

– Что это было?

Гул повторился – сильнее, так, что вверх по ногам прокатилась вибрация, словно стоишь в старом дребезжащем трамвае.

– Это что… землетрясение? – недоверчиво протянула Светка. – Но у нас же не должно быть…

Лёха не ответил, только крепко сжал её руку и наклонил голову, прислушиваясь. Третья волна уже больше походила на гром – глухой и низкий, но такой сильный, что со стен и потолка посыпалась штукатурка. Лёшка посветил фонариком наверх и выругался. Прямо над головой змеилась и на глазах ширилась трещина. Дёрнув Свету за руку, он выдохнул:

– Бегом! – и потащил её вперёд.

Их настигла четвёртая волна – гул и грохот, и треск, и толчок порывом ветра сзади, такой, что сбил ребят с ног и протащил по полу. Лёшка уронил фонарик, тот откатился далеко вперёд, оставив их в темноте, но Света успела заметить бледно светящееся облако, метнувшееся им за спину и перекрывшее тоннель.

Ещё пару минут стены и пол подрагивали и выезжали из-под ног, вызывая у Светы приступы головокружения. Потом всё стихло, и она разревелась.

– Как это могло случиться, Лёшка?! Почему?!

Светка размазывала слёзы по щекам.

Лёшка откашлялся, подобрал фонарик, нашёл под ногами осколок кирпича покрупнее и, как смог, нацарапал на правой стене стрелку.

– Так. Свет, хорош реветь. Эта штука улетела туда, – он махнул фонариком вперёд, – значит, там есть ход. Давай, пошли. Не торчать же тут до завтра.

– А деда как же? – Светка размазала рукавом по лицу кирпичную и цементную пыль. – Нас искать будут. Надо тут ждать!

Она дрожащими пальцами выцарапала из кармана уцелевший мобильник, но приём был, конечно, нулевой. Лёха обернулся и посветил назад. Там громоздилась мешанина обвала, под который они умудрились не угодить только чудом. Лёшка даже мог бы описать это чудо: дымное, прозрачное, может летать облаком, а может перекрыть обвалившийся тоннель так, что по нему теперь проходит чёткая граница, за которой внезапно начинается чистый пол…

– Ты представляешь, сколько это будут разбирать? Мы раньше сами выйдем. Давай, пошли. Вот, я придумал: оставим сообщение.

Лёшка нацарапал под своей стрелкой:

ЦЕЛЫ

ИДЁМ ВПЕРЁД

– Всё, видишь? Буду чертить стрелки. Пошли.

Честно сказать, Света довольно быстро потеряла счёт времени. Тоннель перестал изгибаться и тянулся прямо, без ответвлений, без единой двери в стенах. Да и стены, кстати, уже совсем не походили на бетонное бомбоубежище: из-под почти сплошь обвалившейся штукатурки зияла источенная сыростью кирпичная кладка. Царапать на ней стрелки было весьма непросто.

– Лёшка, – вдруг затормозила Света. – Это ж, наверное, от храма ход остался!

– Чего? Какой ещё храм?

– Ты не знаешь? На месте Оперного же раньше собор стоял огромный. Деда рассказывал, его построили в честь спасения царя Александра II, после неудачного покушения. А потом, после революции, большевики разгромили. Представляешь, четыре года ломали! Такой он был здоровущий. А под храмом наверняка ходы были. Говорят, даже до самой Волги, а может, и под ней. Лёшка, куда мы идём?!

– Да брось. Не верю я в тоннели под Волгой. Это ж какая технология должна быть, чтоб такое настроить, ты представляешь? В восемнадцатом-то веке?

– В девятнадцатом…

– Да всё равно. Мне кажется, выйдем где-нибудь в бункере Сталина, и всё. Сама же говорила, они соединяются. Пошли.

Он нарисовал ещё одну стрелку на хрупком клочке штукатурки. Они шагали с полчаса, почти не разговаривая. Потом Лёшка остановился, заявил, что голодный как чёрт, сел прямо на пол и достал из рюкзака банку тушёнки с колечком-ключом на крышке.

– Специально такую покупал, чтоб не думать, чем открывать. Давай ешь. На вот, хлеб. Хорошо, что я рюкзак у деда твоего на посту не оставил, а?

– Хорошо, – вяло согласилась Светка.

От мысли о дедушке снова защипало в глазах, и еда стала комом в горле. Но Света заставила себя нормально поесть. Почему-то Лёшкины аргументы её не убедили… Хорошо хоть призрак больше не маячил.

Спустя ещё час стало понятно, что в бункере Сталина они уже не выйдут. Слишком долго, слишком далеко вёл их кирпичный сводчатый ход. К тому же он начал плавно понижаться…

– Лёш, это кошмар.

– Да, как-то… Может, этот тоннель не к Волге шёл, а куда-то вбок? Блин, компас бы…

– Деда рассказывал, этих убежищ по городу далеко не два построили. Ещё одно под Хлебной площадью было, но там всё давно развалено, затоплено и закрыто. Другое на Красной Глинке… Представляешь, сколько туда идти?! Может, лучше вернём… – она вдруг осеклась на полуслове и вскочила. – Ах ты, гад!

Лёшка обернулся и тоже увидел призрака.

– Ты сволочь, ты куда нас завёл?! – заорала Светка так, что дурное эхо метнулось вдоль тоннеля. – Чего тебе от нас надо, Мультик дурацкий?!

Она в бешенстве подхватила с пола кирпичный обломок и метнула в невыразительный столб дыма. Мультик легко увернулся и плавно скользнул к Лёхе. Тот попятился, распластался спиной по стене и не успел отскочить: призрак подлетел к нему, на секунду окутал и… пропал.

– Лёшка!

Света подбежала к другу, схватила за руку и отскочила, пискнув от болезненного щелчка статического электричества. Лёха же остался стоять, как в столбняке, с таким жутким остекленевшим взглядом, что Светка нервно втянула воздух и чуть не заорала.

– Лёшка-а… – позвала она наконец почти шёпотом, потом добавила, начиная сердиться: – Лёш, иди на фиг с такими шутками сейчас, а? Лёш! Лёша, блин! Не смешно!

– И… зви… ннн… – просипел он вдруг диким… не голосом, механическим хрипом, будто сквозь густой шум радиопомех.

Светка попятилась и влепилась спиной в противоположную стену так, что в животе всё неприятно перетряхнуло.

– И… зви… ни… те… – медленно повторил Лёшка, вперив немигающий взгляд туда, где Света стояла несколько секунд назад, словно не увидел, как она отошла.

– Нуж… на… по… мощь… Дол… го… ждал… – с трудом разобрала Света сквозь жуткий хрип и скрежет. – И… ди… те. За… мной. Не… о… пас… но…

Она не выдержала и завопила, зажмурившись и закрыв лицо руками. После оглушительного крика тишина в тоннеле показалась ещё более густой и тяжёлой. Но тут закашлялся Лёшка. Увидев, что его лицо снова приняло живое, осмысленное выражение, Светка подскочила к другу и повисла у него на шее, истерически всхлипывая и невнятно причитая.

– Ладно тебе, – проговорил он через пару минут своим собственным смущённым голосом. – Всё со мной нормально. Он просто хотел тебе ответить, а по-другому не смог…

Придя в себя, Света осознала наконец, что именно услышала.

– Блин, он правда зовёт и просит помощи?..

– Угу, – кивнул Лёшка, вытягивая из рюкзака бутылку минералки. – Он мне… показал кое-что.

Светка вытаращила глаза.

– Как это?

Лёха усмехнулся:

– Ну… телепатически, видимо. Короче. Тоннель правда идёт на ту сторону, за Волгу. Погоди, дослушай! Это не так далеко, как кажется – всего километров шесть, если от Оперного считать. Мы уже почти половину прошли. А может, и не почти. На той стороне есть выход наверх.

– Круто, – отозвалась Света саркастически. – А домой мы оттуда вплавь будем добираться?

– Зачем? – искренне удивился Лёшка. – Дойдём до Рождествено да на пароме переплывём. У меня деньги есть, если что.

– И с чего ты взял, что мы выйдем возле Рождествено?

– Это не я, это он, – Лёха кивнул вперёд по ходу тоннеля, очевидно, имея в виду Мультика.

– Господи… Лёш, кто из нас с ума сошёл? – простонала Светка. – То есть ты хочешь сказать, что Мультик – в самом деле… голограмма?

Лёшка замялся, почесал в затылке, подбирая слова.

– Вообще не совсем. Голограмма нас от обвала вряд ли защитила бы. Он про себя выразился: псевдоматериальная матрица с телепатическим интерфейсом.