Сергей Арно - Квадрат для покойников
Николай наблюдал сидевших за его столом психически нездоровых людей и не имел аппетита есть в их присутствии. Он ковырял алюминиевой ложкой принесенное картофельное блюдо, краем глаза наблюдая за прожорливыми соседями. Спою пищу они съели очень быстро и теперь, к ужасу Николая; смотрели на него.
– А ты что, не хочешь? – спросил иностранец.
– Нет, – соврал Николай.
– Правильно.
Он взял миску Николая и разделил ее содержимое между собой и соседом – угрюмым, смурным человеком. Третьему – маленькому заросшему бородой старичку – он ничего не дал.
– Я тебе, Фарабундо, таблетки свои отдам, – успокоил он алчно глядящего старичка.
– Таблетки давай. А ты, если глотать таблетки не хочешь, мне давай, я их сосать страсть люблю, – сказал он Николаю и подмигнул.
Тот ничего не ответил.
Праздничный разносчик принес поднос с компотом. Выпив свою долю залпом, Николай встал и на голодный желудок пошел в палату: там, на кровати, ему казалось безопаснее.
В палату среди прочих сытых уныло бредущих людей вошел новый знакомый Николая – кандидат.
– Ты таблетки съел?! – крикнул он ему от входной пробоины. – Пошли в кулуаре походим!
– Какие таблетки?!
Николай поднялся и подошел к нему.
– Ну, какие-какие, – переминаясь с ноги на ногу, сказал кандидат. – Вон же у столовой дают.
Николай, твердо помня о своем нелегальном положении психа, должен был держаться начеку. Он пошел к столовой и, увидев очередь из больных, встал в нее. Дождавшись своей очереди, больной называл фамилию, за что получал горстку разноцветных таблеток и, запив их тут же водой из мензурки, уходил по своим делам. Так же сделал и Николай: назвал фамилию Эсстерлиса, принял его таблетки от санитарки и снова удалился в палату. Размышления его были грустными. Несмотря на доброжелательность персонала, ему совсем не понравилось на отделении. В душе зарождалась паника и страх, что ему на смену никто никогда не явится и остаток дней придется проводить в этом заведении.
Некоторое время просидев в унынии, Николай поднялся и, выйдя в коридор, стал бесцельно ходить по нему взад-вперед. Вокруг, так же, как и он, ходили больные.
– О! Ты тоже на променаж? – возле него оказался кандидат в депутаты и пошел рядом. – Значит так, видишь, масон проклятый возле мужика стоит? – Николай узнал смурного соседа по столу, с которым разделил его ужин иностранец. – Так это его доверенное лицо. Ну совсем, как ты у меня. Но он не целый день в доверенных лицах, только вторую половину дня. Значит так, по утрам он аполитичен. Он сейчас охранник, это у него в голове такая куролесица, а все охранники – стукачи, и конвойные – коммунисты. А по утрам он ничего – по утрам он наш – зэк, значит. Лежит на койке и песни поет, ничего мужик. К нему жидомасон однажды сунулся, когда тот аполитичным был, так через три кровати летел, падла такая… У-у-у! Гад!
Из угла масон погрозил кулаком в сторону кандидата с доверенным лицом.
Николаю, насильно втянутому в предвыборную борьбу, сделалось жутковато от вида волосатого кулака, и он пошел в палату. Кандидат не захотел спокойного сидения, оставшись маячить в кулуаре, и Николай уселся на свою кровать в одиночестве.
Он не понимал, какая сила вытащила его в коридор, заставив бродить без отдыха, но, посидев немного, понял, что ноги хотели идти куда-то. Николай встал и прошелся взад-вперед по палате. Ноги с удовольствием шли бы и дальше, все равно куда, но Николай насильно уселся на кровать и взял с подоконника какую-то истерзанную чтением книгу. Открыл ее, книга была старинная без титульного листа и начиналась только с третьей страницы. Николая это не смутило, и он стал ее перелистывать, разглядывая картинки и подписи к ним. С возрастающим интересом он просматривал старинную книгу, уже не замечая того, что ноги сами по себе переступают на месте.
– Милые, спать, спать. Свет сейчас потушат… – отвлек Николая от чтения ласковый голос санитарки.
– Боже мой. Это ведь и есть та самая книга, – пробормотал Николай, пролистывая страницы с человеческими силуэтами и органами на весь лист. Конец, как и начало, в книге были оторваны, на последней странице изображалась голая женщина в разрезе. Николай хотел прочитать написанное под ней, но свет отключили, и он положил книгу на подоконник.
Дежурная лампочка осталась гореть только над отверстием выхода, экономно освещая помещение. Почти все больные заняли места в постелях и сейчас, скрипя пружинами, устраивали свои тела для ночного сна. Николай последним улегся в постель, припрятав ценную книгу под подушку.
Он твердо решил вынести ее с собой на волю, если, конечно, сам выберется. Лежал он с открытыми глазами, повернув лицо от окна, в палату. Он снова вспомнил о том, что находится среди людей не вполне нормальных: от них всего можно ожидать, а им за это ничего не будет… Какой ужас! Скрип, доносящийся то с одной, то с другой стороны, настораживал, Николай лежал без сна, готовый в любой момент отразить нападение сумасшедшего маньяка, но глаза слипались сами по себе, он ненадолго закрывал их, но, пересилив себя, открывал снова и вглядывался, вглядывался…
– Значит так, баллотируемся.
Николай вздрогнул и поднял голову с подушки, он и не заметил, как кандидат в народные депутаты подкрался к кровати и теперь стоял, склонившись над ним, в майке и трусах, загадочно приложив к губам палец.
– Значит так, жида этого, масона, нужно убрать… Я и полотенце принес. Ты лицо доверенное, я тебе доверяю, так что тебе и карты в руки. Вот, держи, я здесь подожду.
Он протянул Николаю полотенце.
– Да нет… я не хочу… Зачем? – Он оттолкнул от себя руку с полотенцем. – Никакое я не доверенное.
– Не доверенное, не доверенное, – подтвердил кандидат и добавил что-то на японском языке.
– Что? – переспросил Николай, вглядываясь в лицо склонившегося над кроватью кандидата, но опять услышал японскую речь, да и не бородатый кандидат это стоял над ним, а маленький ростом гололицый человек японской национальности в костюме и при галстуке.
– Пойдемте, пойдемте… – между японскими словами разобрал удивленный Николай. – Нас ждут… пойдемте.
Николай в полном недоумении поднялся с заскрипевшей кровати и стал натягивать пижаму. Психиатрическая палата спала, не спал, кроме Николая, только один инопланетянин с НЛО. Он стоял у окна и, высунув язык-антенну, беседовал со своими.
– Пойдемте… – торопил Николая японский подданный.
Одевшись, стараясь не шлепать тапочками без задников, он последовал за японцем к входной пробоине. Если инородный гражданин так настаивал и влек его, значит, ему что-то было нужно от Николая.
