Брижит Обер - Мрак над Джексонвиллем
Какая-то машина медленно объехала квартал, и Уилкокс узнал звук мотора патрульного автомобиля. Нажал кнопку вызова:
— Все в порядке, Стивен?
— Без проблем. Велел Моссу закрывать, потому что поступило сообщение о том, что некая шайка в стельку пьяных хулиганов бродит в поисках приключений. Он выгнал публику и запер заведение.
«ББК» (Бильярд-Бар-Кегельбан) Мосса, где работал Чарли Хоумер, несчастный муж Верны, был единственным заведением, открытым после полуночи. Уилкокс почувствовал некоторое облегчение оттого, что никто этой ночью по улицам шляться не будет. Бойлз продолжал:
— Он сказал мне, что Чарли не явился на работу; он звонил ему, но Чарли, похоже, был сильно пьян, что-то бормотал — якобы Верна мертва, — и Мосс хотел узнать, правда ли это; я сказал, что правда и что, вероятно, ее убил Дуг, выясняя с ней отношения, и что Дуг ударился в бега. Я подумал, что этим можно объяснить отсутствие Дуга в городе…
— Неплохая идея, Стивен. Совсем неплохая. А что сказал Мосс?
— Он, само собой, просто обалдел. Ведь он, как и все, очень любил Верну. Больше ничего примечательного.
— О'кей, пока.
Уилкокс отключил связь. Бойлз сделал именно то, что нужно. Все резко обернулись — раздался заливистый храп. Биг Т. уснул — сидя, уронив голову на грудь. Зазвонил телефон. Биг Т. резко вскинул голову и схватился за оружие, встревоженно хлопая глазами. Уилкокс потрепал его по плечу:
— Спи, солдат, это всего лишь телефон.
Саманта сняла трубку.
— Уилкокс?
— Нет. Кто его спрашивает?
— Лу Гэррон, Си-Би-Эн.
— Это вас, Лу Гэррон из Си-Би-Эн.
Уилкокс вздохнул и взял трубку:
— Да?
— Что за девушка со мной говорила? — игривым тоном спросил Гэррон.
— Мой секретарь.
— Вот счастливчик! Ладно, что новенького?
— А ничего. Поиски продолжаются.
— Я вовсе не это хотел услышать; говорят, вы там здорово подзалетели.
— Подзалетают девицы, Лу. Спокойной ночи.
— Вы отказываетесь мне отвечать? Вы же знаете, что информировать слушателей — мой долг!
— Хотите, чтобы я сказал вам правду, Лу? Хорошо; так вот: мы тут схватились с бандой оборотней — они проникли в город и пожирают моих избирателей; годится?
— Не издевайтесь надо мной, Уилкокс, руки у меня достаточно длинные и…
Уилкокс бросил трубку — пусть Гэррон ругается сам с собой. Почти тотчас телефон опять зазвонил. Вконец измученный, он взял трубку и брякнул:
— А шли бы вы!..
И услышал звучный баритон Болдуина:
— С удовольствием; но будьте добры, нельзя ли мне сначала поговорить с агентом Вестертон?
— О черт, извините… это вас, Сэм…
Сэм взяла трубку, шепнув Уилкоксу:
— Я в восторге от вашей манеры разговаривать с моим начальством, Герби… Алло, агент Вестертон слушает.
— Я дал зеленый свет…
Конец фразы потонул в какой-то невероятной каше, потом голос Болдуина стал опять слышен четко:
— Они будут у вас через несколько часов. Старший офицер — капитан Строберри. А пока, если можно так выразиться, прикиньтесь мертвыми.
Снова раздался какой-то треск. Саманта повысила голос:
— Мистер Болдуин? Вы слышите меня? Вашингтон передал вам сведения по химическому оружию? Мистер Болдуин?
Связь прервалась. Все молча смотрели на онемевшую трубку. Саманта положила ее на аппарат.
— Попытаюсь отправить факс.
Она взяла чистый листок и быстро стала составлять текст:
«С. Вестертон Дж. Болдуину. Срочно.
Совершенно необходимы сведения о последних операциях, проведенных или проводимых в зоне Лос-Аламоса. Есть вероятность химической интоксикации или генетических мутаций».
Она зашифровала письмо, вставила его в аппарат, набрала номер, а Хейс тем временем сжег черновик. Замигала надпись: «Номер занят». Сэм в отчаянии хрустнула пальцами:
— Черт!
— Думаю, лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это немножко отдохнуть в камерах. До приезда солдат будем дежурить по очереди, — решил Уилкокс. — А пока я сменю Стивена.
Он взял шляпу и вышел.
Марвин вертел в пальцах карандаш и смотрел на него в глубокой задумчивости.
— Чего я никак не могу понять… — начал он.
— Да? — коротко отозвалась Сэм, все еще склонившись над факсом.
— Так это что происходит с тараканами.
— А что с тараканами?
— Они порезали меня, Сэм; ты видела когда-нибудь тараканов, способных кого-то порезать? И в пять минут оккупировать целое кладбище?
— Наверное, они просто переродились. Лос-Аламос вполне может оказаться тайным Чернобылем…
— Есть индейская легенда о том, что тараканы — не насекомые, а пятнышки мрака… — сказал вдруг бесшумно вошедший Бойлз.
Марвин и Саманта разом обернулись.
— Простите?
— Я говорил о том, что одна индейская легенда гласит, что тараканы — вовсе не насекомые, а рассеянные по всему миру кусочки мрака. Мне рассказал ее старый Леонард. Согласно легенде, в небесах некогда произошла страшная битва между богом Света — Солнцем, влюбленным в богиню Жизни, и богом Тьмы, Луной, влюбленным в богиню Смерти, — каждый считал себя блистательнее и важнее другого. Бог Тьмы проиграл битву и рухнул в хаос, вызвав тем самым настоящий обвал мрака. Коснувшись земли, мрак разбился на мельчайшие кусочки — из них и родились тараканы. Они — глаза и уши бога Тьмы, посланники несчастья, ибо с момента своего падения бог Тьмы, пребывая в хаосе, беспрестанно стремится уничтожить мир, созданный богом Света. От его любовных утех с богиней Смерти родились вампиры, призраки и прочие существа, выходящие за грань понятия «человек».
— Красивая легенда и очень кстати в данной ситуации; ну спасибо, Стивен, хорошо ж вы нас утешили!
— Простите, мисс; вечно я болтаю лишнее.
— А как звучит имя бога Тьмы? — спросил Марвин; легенда явно заинтересовала его.
— Его имя на индейском наречии означает «Тот Кто Противодействует», ученые переводят это словом «Версус».
— «Версус»… Может, он числится в картотеке Интерпола? — с невинным видом предположил Марвин.
— Ой, как смешно, Марвин! Так вот, если вы еще не совсем утратили интерес к научным фактам, могу сообщить, что тараканы — это ночные прямокрылые, и во многих языках мира их название восходит к нидерландскому «kakkerlak», что, в свою очередь, происходит от латинского «cancer» — «канцер», то есть «рак». Ну и кто же дежурит первым?
Она вышла, не дожидаясь ответа.
Бойлз расстегнул портупею.
— Вот это и в самом деле звучит совсем неутешительно — какого, спрашивается, черта этих тварей окрестили «раком»?
— Наверное, потому, что они плодятся и расползаются совсем незаметно… — задумчиво предположил Хейс.
