Сара Шепард - Милые обманщицы. Безупречные
Справа от входа стоял стол регистрации на «Фокси». Худая, как гончая, блондинка с короткой стрижкой и тонной косметики на лице собирала билеты и сверяла имена со списком. Ханна замялась. Она понятия не имела, куда дела свой билет, но уже догадывалась, что, если станет канючить, ее попросту отправят домой. Она прищурилась, оглядывая шатер «Фокси», сиявший огнями, как праздничный торт. Нет, нельзя было спустить это с рук Шону. Она собиралась проникнуть на «Фокси», нравится это размалеванной девице или нет.
Глубоко вздохнув, Ханна на спринтерской скорости рванула мимо столика регистрации.
– Эй! – услышала она вопль девушки. – Стой!
Ханна спряталась за колонной, сердце бешено колотилось. Здоровенный вышибала в смокинге бежал за ней следом, потом остановился, озираясь по сторонам. Пыхтя от злости, он пожал плечами и пробубнил что-то в свою рацию. Ханна почувствовала прилив возбуждения. В роли зайца она ощутила такой же азарт погони, как во время краж.
«Фокси» поразил ее – никогда еще она не видела здесь такого столпотворения. Большинство девчонок на танцполе уже скинули туфли и размахивали ими в воздухе. У бара тоже наблюдался ажиотаж, длинная очередь тянулась к кабинке караоке. Судя по аккуратно сервированным пустым столикам, ужин еще не подавали.
Ханна схватила за локоть десятиклассницу Аманду Вильямсон, которая всегда заискивающе здоровалась с Ханной в школе. Та просияла:
– Приве-е-ет, Ханна!
– Не видела Шона? – рявкнула Ханна.
На лице Аманды промелькнуло удивление, затем она пожала плечами:
– Я точно не знаю…
Ханна поспешила дальше. Может, Шона здесь и не было? Она металась во все стороны и едва не столкнулась с официантом, который нес огромный поднос с сыром. Ханна схватила увесистый кусок чеддера, запихнула его в рот и проглотила, даже не почувствовав вкуса.
– Ханна! – окликнула ее Наоми Зиглер. В золотистом облегающем платье, она, похоже, переусердствовала с автозагаром. – Как здорово! Ты здесь! А вроде говорила, что не придешь!
Ханна нахмурилась. Наоми шла под руку с Джеймсом Фридом.
– Вы пришли вместе? – спросила Ханна, кивнув на них обоих. Почему-то она думала, что девушкой Шона должна была оказаться именно Наоми.
Наоми кивнула.
– Ищешь Шона? – спросила она и сокрушенно покачала головой. – Все только об этом и говорят. Серьезно, я сама не могу поверить.
У Ханны еще сильнее забилось сердце.
– Так Шон здесь?
– Конечно, здесь.
Джеймс запустил руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда бутылочку из-под колы, наполненную подозрительно прозрачной жидкостью, и плеснул в свой стакан с апельсиновым соком. Отхлебнув, он улыбнулся.
– Я хочу сказать, они такие разные, – проворковала Наоми. – Ты ведь говорила, что вы с ним по-прежнему друзья? Он не сказал тебе, почему пригласил именно ее?
– Да ладно тебе. – Джеймс подтолкнул Наоми локтем. – Она секси.
– Кто? – взвизгнула Ханна. Почему все, кроме нее, знали об этом?
– Да вон же они. – Наоми показала куда-то вдаль.
Казалось, будто толпа расступилась, и с потолка ударил мощный луч света. Шон стоял в углу, возле автомата караоке, обнимаясь с высокой девушкой в черно-белом платье в горох. Он уткнулся ей в шею, а ее руки находились в опасной близости от его ягодиц. Тут девушка повернула голову, и Ханна увидела знакомые экзотические черты лица и знаменитые иссиня-черные волосы. Ария.
Ханна вскрикнула.
– О боже, не могу поверить, что ты не знала. – Наоми в утешение обняла ее за плечи.
Ханна стряхнула ее руку и бросилась сквозь толпу прямо к Шону и Арии. Подумать только, они не танцевали, а просто обнимались. Ненормальные.
В нескольких шагах от них Ханна остановилась. Ария открыла один глаз, потом другой. У нее вырвался изумленный вздох:
– О, привет, Ханна.
Ханна дрожала от ярости:
– Ты… гадина.
Шон выступил вперед, загораживая собой Арию.
– Спокойно…
– Спокойно? – Голос Ханны взвился до крика. Она обличительно указала на него пальцем, и стало заметно, как дрожали ее руки. – Ты… сказал мне, что не пойдешь на «Фокси», потому что твои друзья придут с девушками, а ты не хочешь быть один!
Шон пожал плечами:
– Все изменилось.
Ханну обожгло, как будто ей влепили пощечину.
– Но у нас с тобой свидание на этой неделе!
– У нас с тобой ужин на этой неделе, – поправил ее Шон. – Дружеский. – Он улыбнулся ей, как малолетнему ребенку. – Мы расстались в прошлую пятницу, Ханна. Помнишь?
Ханна заморгала:
– И что, ты теперь с ней?
– Ну… – Шон посмотрел на Арию. – Да.
Ханна схватилась за живот – не хватало только пукнуть. Может, это лишь злая шутка? Шон и Ария вместе казались такой же нелепостью, как толстуха в легинсах.
И тут она заметила платье Арии. В глаза бросилась расстегнутая «молния», в разрезе виднелся кружевной черный лифчик без бретелек.
– Смотри, как бы сиськи не вывалились, – прорычала Ханна, показывая пальцем.
Ария опустила взгляд, положила одну руку на грудь, а другой застегнула «молнию».
– Где же ты такое платье отхватила? – спросила Ханна. – Не иначе как Луэлла[59] для «Таргет»?
Ария выпрямилась:
– Угадала. Мне оно показалось милым.
– Боже. – Ханна закатила глаза. – Ты неисправимая неудачница.
Она перевела взгляд на Шона:
– Пожалуй, это у вас общее. Ты, кстати, знаешь, что Шон поклялся оставаться девственником до тридцати лет? Может, он уже и пытался тебя тискать, но до конца так и не дойдет. Он дал священный обет.
– Ханна! – одернул ее Шон.
– Сдается мне, все это из-за того, что он гей. А ты как думаешь?
– Ханна… – В голосе Шона послышались умоляющие нотки.
– Что? – парировала Ханна. – Ты враль, Шон. И козел.
Ханна огляделась по сторонам и увидела, что вокруг них уже собралась небольшая толпа. Завсегдатаи светских вечеринок, любители скандалов и «клубнички»: девчонки, крутые и не очень; жирдяи, которых приглашали ради хохмы; богатенькие сынки и дочки, готовые сорить деньгами. И все они с жадным интересом наблюдали эту сцену. Уже послышались шепотки.
Не сказав больше ни слова, Ханна бросила на Шона прощальный взгляд и побежала прочь.
У женского туалета она протиснулась в самое начало очереди. Как только освободилась кабинка, Ханна ринулась вперед.
– Вот гадина! – крикнули ей вслед, но она даже не поморщилась. Закрыв за собой дверь, она склонилась над унитазом и избавилась от «Доритос» и всего остального, что съела за вечер. Когда желудок очистился, она зарыдала.
