Лана Синявская - Заклятие старого сада
– С чего это ты вдруг засуетился? – в конце концов не выдержала она.
– Ты что, обиделась? Зря. Я просто хочу тебе немного помочь. Что-то подсказывает мне: эти люди вряд ли из разряда особо доверчивых. Хотя бы потому, что совсем недавно с их девочкой произошло какое-то несчастье. Доверься мне, у меня есть кое-какие соображения по поводу того, как разузнать все про медальон и не вызвать подозрений.
– А ты уверен, что это сработает?
– Кто ж его знает? Но попробовать стоит. В общем, мы договорились: разговор начну я, хорошо?
– Как скажешь, начальник.
Удивительно, но Олег оказался прав: пожилая полная женщина с совершенно седыми, собранными в пучок волосами, одетая в черное строгое платье, явно не собиралась впускать их в квартиру, держа дверь на цепочке. Глядя на них покрасневшими, заплаканными глазами, она никак не могла понять, чего добивается от нее высокий плечистый парень. Женщина смотрела перед собой невидящим взглядом. Скорее всего она ни слова не услышала из сказанного им, а просто закрыть дверь ей не позволяло воспитание.
Судя по возрасту, она скорее всего была бабушкой Кати. Горе совершенно сломило ее. Лицо осунулось, почти прозрачной стала кожа, глубокие тени залегли под печальными глазами. Ее отчаяние было столь очевидно, что Анна готова была отступить, перенести беседу на другое время. Она действительно не вмешивалась, не произнесла ни слова, просто потому, что не знала, что сказать.
Олег в очередной раз попытался заставить женщину обратить внимание на удостоверение, которое держал в руках. Выглядело оно весьма внушительно, если, конечно, было настоящим. Наконец она поддалась его уговорам, взяла в руки красную книжечку, раскрыла и попыталась вникнуть в содержание. Поняла она что-нибудь или нет – осталось неясным. Женщина закрыла удостоверение и вернула его Олегу.
– Так чего вы все-таки от меня хотите, молодой человек? – Голос ее звучал устало, хотя и не враждебно.
Олег незаметно вздохнул. О цели своего визита он рассказывал уже как минимум раза четыре, но сейчас, похоже, у него появился шанс быть наконец, услышанным. Поэтому он спокойно повторил:
– Как я уже говорил, я представляю интересы Алмазного фонда и являюсь его официальным представителем…
Аня едва не присвистнула: вот это да! Пожалуй, теперь она не удивилась бы, заяви Олег, что лично знаком с президентом. Может, она что-то проглядела и рядом с ней агент 007?
Олег тем временем продолжал:
– По нашим данным, существует загадочное культовое ожерелье, которое было по неизвестным пока причинам разделено на части приблизительно в начале века… Несколько фрагментов уже обнаружено. К сожалению, их всего три…
– Но какое отношение все это имеет ко мне? – перебила его женщина. Она выглядела по-настоящему озадаченной и растерянной. Оно и понятно, в данную минуту ее меньше всего интересовли поиски какого-то украшения, пусть даже и Алмазным фондом.
– Если вы позволите нам войти, я с удовольствием вам все подробно объясню. Здесь как-то неловко говорить о подобных вещах…
– Ну хорошо, проходите… Хотя я все равно ничего не понимаю… – С тягучим звоном упала массивная дверная цепочка, и гостей наконец впустили в огромный прохладный холл. Пожалуй, даже слишком прохладный. Анна почему-то всегда мерзла в «сталинках». Вот и сейчас, только взглянув на высокие стены, она ощутила на коже противные мурашки и поежилась.
Из соседней комнаты, услышав голоса, выглянула моложавая статная женщина, так же, как и первая, одетая в черное платье, впрочем, не лишенное некоторой элегантности. Густые золотистые волосы, уложенные в аккуратную высокую прическу, делали ее удивительно похожей на пожилую женщину, открывшую им дверь.
«А вот и Катина мама, – отметила Анна. – По крайней мере, она определенно родная дочь этой бабульки».
Словно в подтверждение ее мыслям женщина помоложе подала голос:
– Кто это, мама? – требовательно спросила она.
«А тетенька-то противная», – подумала Аня. Высокомерные нотки не оставляли сомнений: эта леди привыкла командовать. Кроме того, она, похоже, воображала себя как минимум королевой-матерью.
– Это из музея, Настенька, – попыталась оправдаться ее мать. – Они говорят, что ищут какое-то старинное ожерелье… – Она растерянно оглянулась на них, словно искала поддержки.
– Какое еще ожерелье? – неприязненно воскликнула молодая женщина.
– Прошу прощения за беспокойство. Согласитесь выслушать меня. Это займет совсем немного времени. Тогда вам все станет ясно, – вежливо вступил Олег, не обращая ни малейшего внимания на ее откровенно хамский тон. Женщина немного смутилась и более дружелюбно предложила:
– Пройдемте в гостиную.
Гостиная ненадолго лишила Анну дара речи, значительно облегчив ей задачу не лезть в разговор. Она готова была поклясться, что большая часть мебели в этой комнате являлась самым что ни на есть антиквариатом. Причем все эти многочисленные тумбочки, комоды и секретеры выглядели как новенькие, что вызывало невольное уважение, учитывая их преклонный возраст. Диван с шелковой полосатой обивкой и резными ножками, на краешке которого робко примостилась Аня, больше напоминал музейный экспонат, чем предмет интерьера.
Мать и дочь чинно разместились в креслах. Олег остался стоять – он так и не нашел среди хрупкой старинной мебели чего-нибудь достаточно прочного, способного выдержать его внушительный вес.
– Для начала я, пожалуй, еще раз представлюсь, – предложил Олег. – Меня зовут Олег Андреевич Поташов, я консультирую Алмазный фонд по вопросам приобретения новых экспонатов.
– Да, да, Настенька, он мне и удостоверение показывал, – закивала пожилая женщина, заметив недоверчивый взгляд дочери.
– Эта девушка – мой ассистент, Анна Владимировна Сомова. – Олег кивнул в сторону Анны и снова повернулся к обеим женщинам.
– Я – Зоя Осиповна, – поспешила представиться старушка. – А это моя дочь, Анастасия Семеновна.
С первой минуты что-то подсказывало Анне, что мужчины в этом доме не водились, хотя она и не могла объяснить, почему вдруг пришла к такому выводу. По крайней мере, до сих пор ничто не говорило в пользу того, что она ошибалась.
На стене, прямо напротив Ани, висел большой портрет маслом. Несмотря на богатую золоченую раму и несколько старомодную манеру письма, Анне показалось, что портрет совсем новый. Изображенная на нем молоденькая девушка в подвенечном платье стояла вполоборота. Перед ней было большое зеркало, однако сама она смотрела на зрителя. Взгляд больших прозрачных глаз, наполненный грустью и какой-то обреченностью, никак не вязался с пышным свадебным нарядом и длинной фатой, прикрепленной с помощью изящной диадемы к белокурым волосам. В облике юной невесты Анне почудилось что-то смутно знакомое. Она залюбовалась скромным букетом фиалок в руках девушки. Они выглядели совсем как живые. Анна с интересом разглядывала цветы и не сразу заметила другое темно-синее пятно на картине. Приглядевшись повнимательнее, она едва не вскрикнула – полускрытый пышными кружевами, на груди невесты переливался и загадочно мерцал тот самый медальон с темно-синим сапфиром в центре, точная копия тех, что лежали в ее сумочке.
