Марьяна Романова - Приворот
– Как же это интересно!
Прозвенел звонок, но я и с места не тронулась, и даже наоборот – поудобнее устроилась на подоконнике. Разве можно было сравнить перспективу сдвоенного урока физики и настоящее волшебство, которое я в буквальном смысле держала в руках. Да еще и время было такое – ожидание чуда. Все: и дети, и взрослые – мечтали о сказке.
Это было начало девяностых. Союз развалился, все вокруг выглядели чуть пьяными от внезапной свободы, но никто толком не понимал, как ею воспользоваться. Москва стала похожа на казино – пан или пропал. Можно было за считаные недели сколотить состояние на перепродаже какой-нибудь дрянной мелочи китайского производства, а можно было и получить пулю в висок ни за что.
Отец моей дворовой подружки в мае открыл кооператив по пошиву джинсов, а уже в августе рассекал по городу на пусть и подержанном, но все-таки «БМВ». Другую мою подругу родители, также внезапно разбогатевшие, вывезли на Канарские острова, и вернувшись, она рассказывала о пляжах с черным песком, деревьях, на которых растут крупные розовые цветы, и вулкане, из жерла которого к небу поднимается тонкая струйка пара.
Мы слушали и не могли понять: воспоминание это или фантазия. Наверное, когда средневековые путешественники возвращались из дальних стран и рассказывали о чудищах земных и морских, толпа внимала им с таким же коктейлем эмоций – жаждой верить в чудо, помноженной на ощущение невозможности.
А еще стала доступной информация. Тонны информации паутиной оплели Москву. Появились какие-то странные газеты, у каждой станции метро торговали книгами – на таких развалах можно было найти все, что угодно, от «Домостроя» до «Майн кампф». Один из папиных приятелей, инженер, внезапно вдруг увлекся уфологией, ездил в какие-то экспедиции и потом рассказывал нам то об огненных шарах, которые трое суток висели над далекой алтайской деревенькой, то о странном теле младенца, найденном в мусорном контейнере где-то в Сибири, – вроде бы, ребенок как ребенок, да только на лбу у него третий глаз.
Тетрадка с заклинаниями отлично вписывалась в этот колорит.
– Давай что-нибудь попробуем… Если тут есть рецепты, значит, попробовать можем и мы! – предложила я, осторожно перелистывая странички.
– А ты думаешь, зачем я тебе вообще об этом рассказываю, – усмехнулась подруга. – Я тоже хочу попробовать. Но одна – боюсь. К тому же, тут почти ничего не разберешь. Такое впечатление, что она специально писала карандашом и неразборчиво, чтобы никто другой не воспользовался.
– Странно, что она тогда вообще не сожгла тетрадь. Я читала, что ведьмы всегда точно знают день и час своей смерти. Могла бы и подготовиться. А если не сделала – значит, и против не была.
– Кое-что вчера мне удалось понять. Довольно понятный ритуал один есть. Только вот…
– Что? Что? Говори! – возбужденно потребовала я.
– Короче, мы с тобой можем вызвать дьявола. – В тот момент подруга казалась совсем ребенком.
Я же, воспитанная советскими атеистами, слово «дьявол» воспринимала без лишнего пафоса. И даже наоборот – с энтузиазмом неофита. Мне было, в общем, все равно, каким рецептом из тетради воспользоваться и кого «вызвать» – хоть дьявола, хоть гнома, хоть призрак Мэрилин Монро, – лишь бы уклониться от реальности в пользу сказки.
Ритуал был назначен на субботу – мои родители как раз должны были уехать с ночевкой на дачу. Все последующие дни были исполнены волнительных обсуждений предстоящего события. Держались мы деловито, как будто собирались говорить не с дьяволом, а с одноклассником, приглашенным на чай. Хотя, разумеется, до конца и не верили в то, что запланированное возможно. Это было что-то вроде игры, увлекательной и страшной.
В тетрадке указывалось, что нужно очертить мелом круг, а возле круга – нарисовать треугольник. В треугольник же – поставить зеркало из темного стекла, так, чтобы удобно было в него смотреть. И что дьяволу непременно нужно сделать подарок – иначе он не явится. Что-то милое сердцу – то, по чему будешь тосковать.
Ровно в три часа утра нужно было зажечь единственную свечу, и больше уже из круга не выходить. Наизусть трижды прочитать заклинание и смотреть в зеркало, ждать. А поговорив с дьяволом, можно приказать ему удалиться, а если не послушает – кинуть в зеркало горсть соли, над которой предварительно прошептать сто раз: «Адонай».
Все предельно просто и понятно – ну, разве что, кроме «зеркала из темного стекла», но мы придумали закрасить обычное зеркало фломастером. Ненадежно и недолговечно – но для короткого диалога вполне хватит. И еще мы так и не решили, что у дьявола спросить или попросить. Все, что приходило в голову, казалось какой-то приземленной мелочью. Не пятерку же по геометрии заказывать такому гостю, в самом деле. Посовещавшись, мы решили действовать по обстоятельствам. Вот придет он, если придет, вот заговорит с нами, если заговорит, – тогда и придумаем, что делать дальше.
И вот до ночи, которую мы обе с таким волнением ждали, осталось всего чуть-чуть – несколько заполненных школьными буднями часов.
В пятницу, после уроков, подруга отозвала меня в сторонку. Она была взволнована и бледна. И прятала взгляд. В руках ее была бабкина тетрадь. Подруга еще не заговорила, но я уже поняла, что она испугана и принимать участие в ритуале не будет.
– Мне приснился сон, страшный такой, – виновато прошептала она. – Вроде как я совсем одна, в лесу, ночью. И за мной бежит кто-то… Я даже не видела, кто, но точно знала, что это темная и древняя сила, по сравнению с которой я – мельче песчинки. Наступает сзади, огромной темной волной, и вот-вот проглотит меня. И я спиной чувствую эту волну – она обжигает холодом. Мне никогда не снились такие сны – это все было как будто по-настоящему!
– Да ерунда, – неуверенно подбодрила подругу я, – ты просто перенервничала.
– Думай обо мне, что хочешь, но я не могу. – Губы ее скривились, а в глазах была тоска. – Ну не могу и все. И тебе не советую. Может быть, еще в тетрадке покопаемся и что-то другое выберем?
– Вот уж не думала, что ты такая нервная, – подзадорила я, в надежде, что ее жажда конкуренции с собственной темной стороной, давшей слабину, окажется сильнее бессмысленных древних страхов. – Мы же столько готовились. Так нечестно. Я настроилась.
Но подруга была непреклонна.
Отсутствие компании убило половину очарования предстоящего мероприятия, но я все же решила пойти до конца. Дождалась полуночи, с педантичностью отличницы нарисовала треугольник и круг.
В качестве жертвы дьяволу я решила предложить единственную вещь, которая была куплена на заработанные мною деньги. На нашей даче выдался яблочный год, и родители мои лопатой сгребали упавшие плоды в ведра и относили в компостную яму. Я же крутилась у них под ногами и выбирала яблочки посимпатичнее, а потом сложила их в мешок, на велосипеде доехала до рынка у станции и продала кому-то, а на вырученные деньги купила там же, на станции, тонкое серебряное колечко в виде обхватывающей палец змеи. Очень оно мне нравилось.
