Эвелин Беркман - Случайный спутник
Марта снова вздохнула, закрыла усталые глаза и ненадолго позволила себе отключиться. Потом взглянула на свой блокнот, где на одной страничке уместились все сведения о принцессе, собранные в результате усердного просмотра сотен страниц — как совсем ветхих, так и прекрасного качества, заполненных где отчетливыми, а где и едва различаемыми письменами.
Шарлотта Людовика Фердинанда Каецила (1698–1720), старшая дочь принца Фредерика и принцессы Ильзе-Марии фон Кассель-Ансбах из младшей ветви герцогского дома Ансбахов. С восьми до пятнадцати лет воспитывалась при дворе Людовика XIV, в девять лет обручена с принцем Виктором, старшим сыном и наследником Людвига-Эммануила, герцога Восточной Франконии, с которым (по доверенности) была обвенчана в двенадцать лет. Пятнадцатилетней впервые увидела своего супруга в Германии. Умерла в 1720 г. в Рейнольдс-Тюрме в Восточной Франконии при невыясненных обстоятельствах. Ее сын Луи-Виктор унаследовал престол в одиннадцать лет и оказался последним герцогом Восточной Франконии, пока титул не был восстановлен в 1837 г.
Это все. Марта замедленным движением поднялась с места и вдруг, засовывая руку в рукав пальто, насторожилась. Легкая догадка мелькнула в усталой голове, может статься, пустяк, но при таком мизере информации грех пренебрегать и пустяком. Следуя неясной мысли, она из читального зала побрела долгими коридорами в зал рисунков. Ей подумалось, что могло сохраниться какое-нибудь изображение Шарлотты. Она справилась у служительницы, и — какая удача! — та ушла и вернулась с большим черным портфолио, опытной рукой пролистала страницы и подала одну Марте. Та тихо уселась перед листом плотной бумаги, заинтригованная и странно взволнованная.
Это был эскиз, подписанный Я.Ф.Карсом, набросок, по всей видимости, незаконченный. И хотя фигура в длинном платье — угадывающемся, не нарисованном — производила впечатление изысканной утонченности, лицо было совсем юным, с детским овалом и полным отсутствием опытности в глазах. Ей тут не больше четырнадцати, подумала Марта. Каре нарисовал ее в полуоборот. Большие глаза на нежно очерченном лице открыто и смело смотрели на мир, сообщая почти пугающий импульс жизни, полной страстей и наслаждений. Более того, художник поймал характерную грацию движения, нетерпеливую порывистость: еще момент, и — как бы застигнутая врасплох — она отвернет голову.
Какая она миниатюрная, подумала Марта без всяких на то причин, формулируя так свое впечатление от чего-то хрупкого и глубоко совершенного. Чистая линия рук и шеи не разрывалась ни орнаментом, ни украшением. Чуть позже в самом верху листа Марта заметила бледно-коричневые штрихи несколько строк по-французски, начертанных чьей-то рукой так, как писали в восемнадцатом веке, почерком прихотливым, но ясным и элегантным:
«Изображение принцессы Шарлотты фон Кассель-Ансбах, — гласила надпись. — Я часто встречал эту даму, что умерла в столь юном возрасте, при дворе Его величества покойного короля. Рисунок поразительно схож с оригиналом и, по мнению моего отца, не уступает в сходстве скульптуре, установленной на прекрасном надгробии принцессы в Рейнольдс-Тюрме, Восточная Франкония, которое он посетил в 1722 году, когда оно только что было завершено. А.Л. де Р.»
Надгробие! Марта горестно покачала головой на вечную драму бытия. Девочка, изображенная на рисунке, смотрела на нее с такой жаждой жизни, что трудно было вообразить ее мертвой.
Уж месяц, как она ушла…
Но силы нет, чтобы могла
Заставить думать, что легла
Она в могилу…
— вспомнилось скорбное недоумение Элиа. Марта грустно вздохнула и склонилась повнимательней рассмотреть изображение прелестной девочки.
Но удивительно! На этот раз она не нашла ее такой уж прелестной. Каре, должно быть, был хорошим художником, и лицо на портрете не выдавало своих секретов с первого взгляда; чем дольше вы смотрели, тем больше вам открывалось. Сейчас Марту поразило, как посажена безупречная маленькая головка на точеной шее, светское, хладнокровное выражение девичьего лица — и что-то еще, не совсем приятное. Не чрезмерна ли эта сдержанность? А под сдержанностью что? Хитрость? Насмешливость? Но вот лицо снова изменилось: оно стало холодным, загадочным, маленький рот плотно сжался, храня свои секреты. Теперь принцесса казалась Марте не только странно, преждевременно повзрослевшей, но и опасной. И от пристальности разглядывания это впечатление лишь усиливалось. Большие глаза отвечали Марте высокомерным вызовом, будто из пугающего далека доносились слова детской дразнилки: «Не поймаешь!»
— Да уж, — пробормотала Марта почти вслух, — ты довольно таки далеко…
Этот диалог прервала служительница музея, которая все это время безуспешно пыталась найти изображение де Маньи.
Марта поблагодарила ее, неохотно отдала портфолио с рисунком принцессы, но с места не встала. Ей хотелось еще чуть-чуть подумать. В результате, она отправилась в картинную галерею музея. Здесь ее изыскания тоже ни к чему не привели.
— Нет никаких сомнений, что его кто-то писал, — сказал хранитель, к которому она обратилась. — Молодой аристократ — определенно. Но если портрет в свое время не был гравирован, репродукций не существует.
Марта и сама это знала. Она мрачно кивнула и ушла. И только у ворот музея у нее мелькнула мысль… так, мыслишка. Но теперь, увидев, какой въяве была принцесса, она сгорала от желания посмотреть на того, кто стал ее возлюбленным, соучастником жизни и смерти. Если этот ход не удастся, что делать дальше, неясно. Сейчас только четыре, еще не поздно. На улице сумрачно, но не более, чем три часа назад, когда она только входила в Британский музей.
Пять минут быстрой ходьбы по окрестностям Блумсбери, и она оказалась у небольшого особняка в стиле регентства, где помещалось Королевское общество миниатюры, и музей, к великому ее облегчению, еще работал.
Как ни удивительно, ей повезло. Секретарь общества — маленькая блондинка, которую звали миссис Дэне, — церемонно провела ее в комнату на втором этаже, где оставила, возбужденную, подождать.
Вскоре миссис Дэне вернулась, бережно, как драгоценность, неся что-то в руках, и торжественно положила свою ношу перед Мартой.
— Это один из моих любимцев, — заметила она. — Я неравнодушна к нему уже много лет. — И остановилась на пороге, чтобы добавить: — Знаете, на чем написана эта миниатюра? На игральной карте. Не правда ли, как прозорливо? Ведь именно карты привели его к гибели. — Видимо, миссис Дэне была хорошо знакома с историей шевалье де Маньи. — Портрет поступил к нам от покойной принцессы Беатрисы, младшей дочери королевы Виктории, знаете, она умерла в 1944-м. Я думаю, к ней он попал от мужа, он был немец. Миниатюра в прекрасной сохранности, даже рама подлинная. Если вам что-нибудь понадобится, я внизу.
