Саймон Кларк - Пригвожденное сердце
Крис оглянулся на Дэвида:
— Как ты там, старичок?
— Неплохо, папа.
— Потом поиграем еще в Супермена?
— Обязательно, папа.
Хотя Крис и напустил на себя беспечный вид, он был озабочен. Внутренние помещения морского форта пребывали в полузаброшенном состоянии. Десять лет назад какой-то застройщик пытался превратить это сооружение в отель. Подвели новые магистрали: водопровод, электричество, подъездную дорогу. Установили окна, открывающие панорамный вид на море. Но застройщик разорился и бросил работу. Почти в каждой комнате на полу лежали кучи мусора. Помещения были совершенно нежилыми. Потребуется не один месяц, чтобы создать там хотя бы элементарные условия для самих себя.
Он вырулил на гравийную автостоянку загородной гостиницы, которая стала их временным прибежищем.
— Дом! — радостно закричал Дэвид.
— Ненадолго, — проговорил Крис и добавил с кислой усмешкой: — Надеюсь.
Планы, которые они с женой строили, значили для него очень много. Он не допустит, чтобы они не осуществились.
Колеса зашуршали по гравию, и Крис затормозил машину у фасада гостиницы. Здесь уже стояло несколько автомобилей. Через шесть недель туристы набьются во все местные бары, потом заполонят открытую пивную и автостоянку. На будущий год в это же время, сказал Крис себе, и мы кое-что от этого поимеем.
— Можно я поиграю на горке? — крикнул Дэвид, выпрыгивая из машины.
— Хорошо, — ответила Рут. — До ленча.
Мальчишка побежал на лужайку, где стояли качели и большой стеклопластиковый слон с длинным розовым хоботом-горкой, закруглявшимся у земли. Дэвиду нравилось карабкаться по ступенькам, усаживаться слону на голову и оттуда обозревать свой мир.
Его родители вошли в гостиницу.
«Одна, две, три, четыре... — считал Дэвид ступеньки, — пять, шесть, семь, восемь». Здесь, наверху, ветерок как будто был сильнее. Мальчик огляделся. Очень высоко. Когда папа стоял около слона, то Дэвид был выше папиной головы. Дэвид дразнил его, а потом хихикал, когда папа рычал по-звериному, подпрыгивал и норовил схватить его, скрючивая пальцы, словно когти чудовища. Игра всегда кончалась одинаково: папа лез по лестнице, а Дэвид понарошку пинал ногой в оскаленную морду чудища — совсем как в кино. Бац! Он ногой разбивает чудовищу голову, и тот валится вниз на землю.
Дэвид поднял голову. В небе висели большие пышные облака, похожие на горы картофельного пюре. Между ними проглядывало темно-синее небо.
Мальчик уселся на голове слона и стал смотреть, как течет вода в ручье, который бежал через гостиничный сад. Ручей впадал в море неподалеку от форта. Иногда они с папой бросали палочки в медленно текущий поток и представляли, как те плывут до самого моря, будто ленивые тюлени.
Порой из моря появляются разные штуки, рассказывал ему папа. Однажды вверх по реке до самого города, где они жили, проплыл дельфин — заблудился. Тогда полиции и муниципалитету (или это была пожарная команда?) пришлось его ловить и бережно везти назад.
Греясь на теплом солнышке, Дэвид переключил внимание с ручья на чаек, скользящих широкими кругами высоко над головой, и ему захотелось научиться летать. Высоко-высоко, под самым небом. Там, где картофельное пюре облаков.
— Да, — отозвался Дэвид, оглядываясь.
Мама — или это папа? — позвала его. Наверно, уже ленч.
Нет. На автостоянке никого не было, только несколько пустых машин. И с этой стороны гостиницы нет окон, откуда можно крикнуть. Может, папа спрятался за толстой ивой около ручья?
— Па-ап! — крикнул Дэвид, улыбаясь. — Я тебя вижу-у-у!
Он во все глаза смотрел на дерево, свесившись со слона как можно дальше.
Нет. Там точно никого.
Наверно, кричали на ферме, которая через дорогу. Многих людей зовут Дэвид.
Мальчик снова сел на теплую пластиковую голову слона. Здесь было так хорошо.
— Что? — Голос разнесся эхом по стоянке. — Ты где?
Дэвид был уверен, что кто-то опять позвал его.
И на этот раз никого не было. Единственным живым существом, попавшимся ему на глаза, оказалась утка в ручье. Она крякнула и улетела, громко шлепая крыльями по воде.
Полетела...
Дэвиду тоже хотелось полетать. Может, стоит лишь как следует захотеть?..
И тут, на солнцепеке, он ощутил такое тепло — и легкость, что можно было подняться вверх и поплыть над верхушками деревьев, словно воздушный шарик.
Небо над головой становилось все синее и синее, а облака все больше и больше.
«Я могу... Я могу... Я могу...»
Дэвид Стейнфорт стоял на огромной серой голове слона, раскинув руки, как крылья; он не испытывал страха — внизу была лужайка мягче матраса. Ветер обдувал ему лицо, отчего звенело в ушах.
Он наклонился вперед навстречу ветру, который нежно тек сквозь его пальцы. Он был похож на большую-пребольшую птицу, готовую взлететь.
Нагнуться вперед. Сильнее... еще...
И тут он упал.
6
Оставив Дэвида на лужайке, они пошли в свою комнату. Рут захотела перед ленчем принять ванну, и Крис остался в спальне один.
Надо переодеться, прежде чем идти в отделанный дубовыми панелями ресторан гостиницы.
Когда Крис стягивал джинсы, что-то выпало из кармана и закатилось под кровать. Он было подумал, что это монеты, и встал на четвереньки, чтобы подобрать их.
То, что он нащупал, оказалось легким и ребристым.
Крис усмехнулся. Ракушки Дэвида.
Он положит их на столик возле кровати Дэвида, чтобы пополнить его коллекцию.
С рифленой внешней стороны раковины были грязно-белыми со странным желто-коричневым пятном. Он повернул одну из раковин, чтобы рассмотреть гладкую вогнутую поверхность.
И рассмеялся.
Должно быть, чей-то розыгрыш.
Крис поднес ровную внутреннюю сторону ракушки к настольной лампе, чтобы получше разглядеть ее.
Сомнений быть не могло.
На одной стороне раковины явно было нарисовано человеческое лицо. Слегка искаженное, с широко разинутым ртом и зажмуренными глазами.
Это было похоже на стоп-кадр из фильма. Исключительно гнусного фильма. Человек орал от ужаса.
Крис быстро осмотрел другие ракушки. На каждой было изображение лица. Мужчины. Женщины. Дети. У некоторых глаза были закрыты, у других — чуть ли не вылезали из орбит, словно они наблюдали какую-то жуткую катастрофу.
Похоже, изображения, миниатюрные рисунки, сделаны желтовато-коричневой краской того оттенка, который разлитый кофе оставляет на бумаге.
Их рисовали специально: иначе и быть не могло.
Вот только кто?
На мгновение перед глазами возник образ спятившего старого художника, который живет в затерявшейся среди дюн Мэнсхеда хижине, рисует миниатюрные портреты на раковинах, а потом снова разбрасывает их по берегу.
