Монтегю Джеймс - Номер 13
— Герр Кристенсен, — обратился адвокат к хозяину, — может быть, вы сходите и приведете кого-нибудь из ваших слуг? Это дело необходимо довести до конца.
Кивнув, хозяин поспешил прочь, донельзя радуясь возможности оказаться подальше от странного места и связанных с ним событий. Йенсен и Андерсон остались перед дверью.
— Видите, — указал на табличку Андерсон, это номер 13.
— Да, — кивнул адвокат, — Вот ваша дверь, а вот моя.
— Днем в моей комнате три окна, — заметил Андерсон, с трудом подавляя нервный смешок.
— Клянусь Св. Георгием, в моей тоже! — отозвался адвокат, повернувшись лицом к собеседнику и спиной к двери. В тот же миг дверь отворилась и протянувшаяся оттуда рука в рваном, пожелтевшем, полотняном рукаве ухватила его за плечо. Сквозь дыры в полотне была видна бледная кожа с длинными седыми волосами.
Андерсон поспел вовремя: с криком отвращения и испуга он оттащил Йенсена от двери, которая тут же захлопнулась. Изнутри донесся тихий смех.
Йенсен так ничего и не увидел, но когда услышал от Андерсона, какому риску только-что подвергался, перепугался до того, что предложил бросить всю эту затею и запереться в одной из их комнат.
Однако, пока он убеждал собеседника последовать данному предложению, подоспел, в сопровождении двух весьма настороженных и озабоченных с виду слуг, хозяин гостиницы. Йенсен встретил прибывших рассказом, отнюдь не вдохновившим их на подвиги. По правде сказать, работники побросали свои ломы и решительно заявили, что не собираются рисковать жизнью и совать нос в логовище дьявола. Хозяин был близок к отчаянию: он робел и сам, однако понимал, что если не разберется на месте со всеми этими странностями, то нанесет смертельный удар по репутации своего заведения. К счастью, Андерсон нашел способ воодушевить уже совсем было деморализованных слуг.
— Вот, значит, какова хваленая датская доблесть, — насмешливо заявил он — Я столько о ней слышал, а на поверку выходит, что все это одна болтовня. Это ж надо: бояться впятером войти в комнату к одному. Надобно кликнуть немца: уж он-то, наверное, не заробеет.
Устыдившись своего малодушия, слуги налегли на дверь.
— Осторожно, — предупредил Йенсен, — не теряйте головы. Хозяин, оставайтесь на свету, пусть один из ваших людей вскроет дверь, но, когда она подастся, не бросайтесь туда, очертя голову.
Слуги кивнули. Младший из них поднял лом и что было сил треснул по верхней панели, но результат оказался далеким от ожидаемого. Дерево не раскололось, а вместо треска раздался глухой стук, словно при ударе о прочную стену. Работник выронил свои инструмент и с криком схватился за локоть. На миг его возглас привлек к нему общее внимание, а когда Андерсон снова взглянул на дверь, ее уже не было. Она исчезла. Перед ним находилась оштукатуренная коридорная стена с выбоиной на том месте, куда ударил лом. Номера 13 не стало.
Некоторое время все стояли в оцепенении, молча таращась на глухую стену. Тишину нарушило донесшееся с низу, со двора, пение раннего петуха. Андерсон оглянулся на звук и в дальнем конце коридора, в выходившем на восток окне, увидел начавшее светлеть предрассветное небо.
— Может быть, — нерешительно предложил хозяин, — вы переберетесь пока в номер на двоих?
Ни Йенсен, ни Андерсон возражать не стали. После всего случившегося они предпочитали держаться вместе, а потому даже когда каждый из них ходил в свою комнату за вещами, второй отправлялся с ним и держал свечу. При этом они заметили, что в обоих номерах — и двенадцатом, и четырнадцатом — снова было по три окна.
На следующий день все свидетели ночных событий собрались в номере 12. Хозяин считал необходимым раскрыть странную тайну, однако вовсе не желал расширять круг посвященных. Двоим давешним работникам пришлось заняться плотницким ремеслом: сдвинув мебель, они, безнадежно повредив изрядное количество плашек, сняли примыкавшую к соседнему номеру часть пола.
— Вы, естественно, предположите, что там обнаружился скелет, — скажем, останки магистра Николаса Франкена. Но как бы не так. Единственным, что удалось выискать между балками, оказалась маленькая медная шкатулка. А в ней находился аккуратно сложенный лист пергамента с примерно двадцатью строками рукописного текста. Эта находка, сулившая ключ к разгадке необычайных явлений, весьма обрадовала как Андерсона, так и Йенсена (оказавшегося, в известном смысле, любителем палеографии).
В моем распоряжении имеется экземпляр астрологического труда, который я никогда не читал. Фронтисписом ему служит оттиск гравюры на дереве Нанса Зибальда Бехама — изображение сидящих вокруг стола мудрецов. Эта деталь может позволить знатокам идентифицировать данную книгу. В данный момент ее у меня под рукой нет, а название я запамятовал, но зато хорошо помню надписи на форзацах. По той простой причине, что за десять лет обладания помянутым томом мне не удалось даже уразуметь, с какой стороны надо браться за их чтение, не говоря уж о том, на каком языке они сделаны. Примерно в том же положении оказались, после долгого изучения извлеченного из медной шкатулки пергамента, и Йенсен с Андерсоном.
Через пару дней тщетных трудов Йенсен, более склонный к дерзновенным предположениям, высказал мысль, что это либо латынь, либо древнедатский.
Андерсон не решился высказывать никаких догадок и горел желанием поскорее передать и шкатулку, и пергамент Историческому обществу Виборга для последующего помещения в музей.
Всю эту историю он поведал мне несколько месяцев спустя, когда, сидя в лесу близ Упсалы, после посещения тамошней библиотеки мы (а точнее, я) потешались над договором, в соответствии с которым некий Даниил Салтениус (впоследствии профессор иврита в Кенигсберге) запродал себя Сатане. Андерсон особо не удивился.
— Молодой идиот, — промолвил он, имея в виду Салтениуса, на момент заключения сделки являвшегося всего лишь студентом, — Почем ему было знать, с какой компанией он связывается?
Когда я высказал по этому поводу обычные соображения, кузен лишь хмыкнул. Как раз в тот день он и рассказал мне то, о чем вы только что прочли, но отказался при этом от каких-либо заключений. Равно как не принял и ни одного из заключений, сделанных для него мною.
Примечания
1
Повод к войне (лат.). Здесь: повод для спора.
2
«Удольфские Тайны» — роман Анны Радклифф (1794), главная героиня — Эмилия Сент-Обер.
3
«Хвали, душа моя, Господа» (Псалтырь, Пс.145)
