Виктор Песиголовец - Деяния ангелов
— Подожди, Иван! Я кофе сниму, он, кажется, уже вскипает, — девушка деликатно высвободилась из моих объятий и подскочила к плите. — Ой, он так бурлит! Переварила!
Когда напиток был разлит по чашкам, Вива достала из ящичка стола деревянную ложку с длинной ручкой и почти повелительно произнесла:
— Вот, возьми! Зачерпни побольше лекарства и съешь!
Я повиновался. Месиво оказалось довольно пикантным на вкус.
— А теперь можешь меня обнимать, — девушка подошла ко мне и застыла, опустив голову.
Мои руки тотчас сомкнулись у нее за спиной.
— Ты не обижаешься, что я так нахально себя веду? — спросил я, целуя живот Вивы сквозь тонкую ткань блузки.
— Обижаюсь? — удивилась она. — Но ты же ничего плохого со мной не делаешь. Наоборот, ты проявляешь ко мне ласку и нежность.
Я обнял ее крепче, потом усадил к себе на колени.
— Мне кажется, я должна тебя отблагодарить за такое отношение, — тихо проговорила девушка. — Я тоже тебя обниму, ладно?
Она обвила руками мою шею.
— Этого маловато будет, — блаженно проурчал я, поглаживая ее спину.
— А что надо сделать еще? — ласково поинтересовалась Вива.
— Возьми да поцелуй меня! — озорно улыбаясь, предложил я.
— Хорошо! — она тут же взяла меня пальчиками за подбородок, приподняла мою голову и, наклонившись, чмокнула в щеку.
— Не плохо бы еще разочек, — мечтательно произнес я. — Тебе не трудно?
Она поцеловала меня снова. И вдруг вскочила.
— Я же забыла тебя спросить, может, ты голоден? У меня полно всякой еды! Есть и яблоки, и капуста, и соленые огурцы…
Я растянул губы в улыбке:
— Какой богатый выбор питательных продуктов!
— Хороший выбор! — не поняла девушка моей иронии. — Между прочим, у меня в шкафу имеются еще гречневая крупа, консервированные ананасы, бутылка оливкового масла и пакет сухофруктов.
— Мясное, похоже, ты не употребляешь, — заметил я и, отхлебнув глоток кофе, прищелкнул языком от удовольствия — напиток имел потрясающий, ни с чем несравнимый вкус.
— Нет, — подтвердила Вива. — Но я не вегетарианка. Иногда ем рыбу и яйца. А еще очень люблю парное молоко.
— Где ж его взять? — хмыкнул я.
— Да, верно, — кивнула девушка. — Такое молоко бывает только в деревне.
Выпив кофе, мы отправились в гостиную.
— Ты говорила, что увлекаешься живописью и графикой, — напомнил я. — И даже о мольберте упомянула. Может, покажешь парочку своих работ?
— Пожалуйста! — девушка выскользнула из комнаты и через несколько секунд вернулась с небольшим полотном в узкой алюминиевой раме. Полотно было прикрыто куском темной ткани.
— Интересно, интересно, что ты там изобразила! — я поспешил к Виве и помог ей водрузить его на подоконник.
Легким движением она сдернула ткань и отступила в сторону. А я уставился на картину.
Выполненная в мрачных тонах, к тому же несколько небрежно, она поначалу показалась мне нелепой мазней. Но потом я рассмотрел ее как следует и понял, что это довольно таки приличная работа. Однако сюжет меня озадачил: бескрайнее болото, покрытое рваной пеленой тумана; редкие камыши; полусгнившие деревья, вырванные с корнем и сваленные в кучу; в ветвях одного из них увязла грязная кукла без одной руки. На заднем плане — остовы разрушенных зданий, опоры моста, облезлый купол православной церкви, катер или небольшое судно, лежащее на боку в мутной жиже. Над всем этим — темно-серое небо без единого просвета, и только в уголке картины — несколько тонких лучиков солнца, пробивающихся из-за черной зловещей тучи…
Я подошел к девушке, смиренно ожидавшей моего отзыва, обнял за плечи и нарочито испуганно прошептал:
— Вива, что ты изобразила?
— В общем, это… — волнуясь, она облизнула свои прекрасные губки. — Это… будущее одного большого города, ныне процветающего и прекрасного…
— Будущее? — тем же тоном спросил я. — А почему ты представляешь его таким мрачным?
Девушка слегка тряхнула головой и серьезно изрекла:
— Я его таким вижу.
— То есть ты считаешь, что этот город пострадает из-за наводнения или чего-то подобного? — взирая на личико прелестной художницы, вдруг сделавшееся горестным и скорбным, я не удержался — легонько шлепнул ее по носу, чтобы вывести из этого непонятного состояния.
— Да, его затопит, — кивнула Вива, потупившись. Ее голос немного дрожал. — Он перестанет существовать. Потом, конечно, построят другой город — вдали от моря — и назовут именем прежнего…
Я взглянул на девушку с тревогой — отчего это она вдруг так загрустила?
— Скажи, у тебя еще есть картины? — спросил я, целуя ее в висок.
Услышав мой вопрос, Вива оживилась. В ее глазках опять зажегся золотой огонек.
— Сейчас принесу еще одну, — она метнулась в спальню и вернулась оттуда с куском полотна, заключенным в очень красивую деревянную раму. — Вот, гляди! Эта работа повеселее будет!
Я поставил картину на диван, прислонив к спинке, и стал внимательно рассматривать ее. Она показалась мне даже более странной, чем первая, хотя и была написана очень умелой рукой. В центре полотна был изображен худощавый мужчина лет пятидесяти пяти, с седоватыми, еще довольно густыми космами, который стоял на небольшой бетонной площадке, огражденной невысоким забором. Лицом этот человек слегка походил на французского актера Пьера Ришара, только губы были другими — крупнее, мясистее, и глаза не те — в них затаились рассеянность и меланхолия. Рядом с мужчиной возвышался узкий металлический ящик, напоминающий кухонный пенал, с двумя длинными мачтами, от которых отходили толстые красноватые провода, другими концами подсоединенные к линии электропередач. На заднем плане картины виднелись многоэтажные здания, утопающие в зелени деревьев.
— Хм… Вива, прокомментируй, пожалуйста, свое творение, — попросил я, озадаченно почесав за ухом.
Она живо стрельнула в меня глазками и, помявшись, негромко произнесла:
— Пообещай, что не будешь смеяться!
— Обещаю! — улыбнулся я.
— Этот черный ящик — электростанция будущего, — вкрадчиво стала объяснять девушка, продолжая поглядывать на меня с некоей опаской. — А мужчина — это тот, кто ее придумал… Ящик с виду небольшой, но он вырабатывает столько энергии, как пара реакторов АЭС. Нужно только поместить туда несколько специальных брикетов, которых хватит на несколько лет.
— Ну, и фантазия у тебя! — изумленно всплеснул я руками.
— Ты еще прибавь, что она у меня больная, — немного обиделась девушка.
— Да нет, не больная, просто богатая, — извиняющимся тоном проговорил я. — Тебе бы романы фантастические писать!
