Денис Грей - Лебединая песня
— Вот, хорошо, теперь привяжи его вон к тому дереву, так, чтоб могло раскачиваться. Да, правильно, вот так!
Затем Кол показал мне два удара, прямой и сбоку рубящий. И заставил так бить колоду пока не станет получаться правильно.
Я не помню когда я лег спать, была уже поздняя ночь или раннее утро. После разученных еще двух ударов, немыслимо болели руки. Пальцы сводило судорогой, все мое тело ныло и болела голова от затрещин учителя.
Прошло две недели, я спал в сутки от силы по четыре часа. Кол постоянно был со мной и днем и ночью. Колоды висело уже три, нож просто танцевал в моих руках. Руки и ноги уже не болели. Затрещин учителя становилось все меньше, в то время как глубоких отметин на колодах, становилось больше.
Пак иногда захаживал к нам на задний двор и интересовался, чему уже научилась «его инвестиция».
На исходе двадцатого дня, я повесил пятую колоду.
Кол заставил меня повторить комбинацию из пяти ударов, посмотрев одобрительно хмыкнул и заявил:
— Нам нужен труп.
— Какой блядь труп? — я подошел к нему и присел рядом на лавку.
— Свежий, почти живой. Мужик или баба, похуй.
— Нахуя? — я не врубался, ну нахер труп здесь?
— Анатомию изучать будешь!
— А-на-то-ми-ю- повторил я по слогам неизвестное мне слово.
— Анатомия- это знание внутреннего устройства человека- уточнил учитель. — Чтобы ты точно знал, как и куда бить ножом, чтобы быстро и бесшумно убивать.
— Угу, и где нам этот «свежий» труп взять?
Кол растянул губы злорадной улыбкой:
— А вот это и будет твое первое задание!
Ну и где я ему в полдень труп найду? Разве что самому кого-то грохнуть. Кого? И как его волочь сюда по улице? Хуй знает… Размышляя я вышел на улицу. Соседских ебашить нельзя, сразу вой поднимут. Бродягу какого? Точно! Бродягу или шлюху! Их то искать никто не станет! Допустим шлюху я в полдень скорее всего не встречу, а вот алкаша какого нибудь… Точно бля! Срочно нужен синяк какой-нибудь! Где? Ясно бля где, у лабаза! Там самогон на разлив продают, и эти ханурики все туда сползаются.
Я повернул на улицу ведущую к магазину.
Хорошо, а как его там резать? Мне всех там их резать, чтоб шум не подняли? Не, не вариант! Что же придумать то?
Я подошел к магазину со странным названием «Прибой», написанным красной краской на ржавом листе жести.
Местная «алкопублика» оккупировала левый торец магазина. Там через маленькое окошко разливали самогон. Так и не придумав способ заполучить свежего покойника, я подошел к нестройной шеренге «любителей градуса».
— В очередь сука! — заявил один бдительный алкаш.
Тут же начали клянчить монету на опохмел:
— Молодой человек! Молодой чел. овеек! — ко мне вплотную прилип один длинный тип. От него пахнуло ядреным выхлопом недельного запоя. Через копну засаленных волос, было почти не разглядеть глаз. Его явно трусило с глубочайшего бодуна.
— Молодой челов… вы понимаете, тут ттак-такое дело, у меня мма-ик-ма болеет! Очень нужно нна лечение, выручайте!
— У меня с собой нет денег. Отвали! — я решил отойти подальше от этой публики. Заебут клянчить!
— Ну мможет у вас дома чего есть, мне бы только маленькую монетку! — перешел на скулежь этот тип. — Ага делать нехуй тебя домой волочь! Да пошел ты на… — СТОП! Обана, вот оно!
— Да, у меня дома как раз завалялась монетка для вашей мамы. Пойдемте со мной ко мне, и я ее вам дам!
Главное не улыбаться, не-то еще обсерится и передумает свою «маму лечить».
— А вы не обманете? Молодой человек, это правда, да? Вы ведь честный человек? Не ограбите? — тип сам поволок меня через улицу, не в том направлении.
— Конечно же это правда! У меня там есть монетка! Только нам в другую сторону!
7
— Пойдемте сразу на задний двор, у меня опекун строгий, увидит деньги, сразу отбирает, поэтому я их прячу в сарае! Да, только вы тихонечко! Он скорее всего дома, и спит.
— Конечно, конечно! Молодой человек, Вы даже не представляете, как вы меня выручи… — «свежий» труп с перерезанным горлом, свалился на солому, едва переступив порог сарая.
Сзади ко мне подошел Кол: — Зачет! Я уж подумал, что ты готовый труп приволочёшь, а ты во как! Заманил?
— Угу, он на бухло купился! — мое самомнение заполнило все пространство сарая.
— Где? — Кол уставился на меня своими желтыми глазами.
— Че где?
— Где ты его подобрал?
— Ну у магазина, где самогон на разлив. Там этих мокриц дохуя терлось. А че?
— Хуй через плечо! — учитель пулей вылетел из сарая.
Солома под головой трупа уже начала напитываться красным. Я стоял и чесал макушку, когда в сарай влетел еще один ханурик, а следом заскочил Кол, и наподдав еще живому мужичку, захлопнул за собой ворота. Мужик пролетев метр и споткнувшись о труп, растянулся на соломе. Кол не останавливаясь схватил меня за горло и придавил к стене сарая.
— Запомни сука, раз и на всегда! Всегда смотри, чтоб за тобой не было хвостов! Чтоб ты блядь не делал! Хоть в сортир идешь, хоть на хуй! Глаза чтоб блядь на затылке отрастил! Понял меня? Тварь тупорылая! Понял?
Мои ноги стали отрываться от пола. Хватка была такой силы, что я засучив ногами, стал драть ногтями деревянную стену.
— Д…да понял. Понял! — прохрипел я уже не видя ничего перед собой.
— Громче!
— Понял! — заорал я что есть мочи, выдохнув последние остатки воздуха.
Кол разжал руку и я сполз на солому, не в силах толком пошевелиться. Меня начало рвать.
— Особенно вот такие ушлепки! — он указал пальцем на сидящего в соломе трясущегося от страха мужика. — Эти твари как крысы! Куда одна алкашная крыса, следом сука и другая! Вдруг и этой твари перепадет! Да? — Кол буцанул ботинком едва живого от страха алкаша. Тот судорожно потряс головой.
— Ты понимаешь что бы было, если бы эта тварь, узнала про сарай и нас? Нихуя ты не знаешь. — Кол присел возле меня.
Я уже отошел от удушья, смог перевернуться на спину и отталкиваясь ногами, сел опершись спиной о стену. — Знаю, он бы разболтал. — Слова давались мне с трудом. Хуясе силища у учителя.
— Правильно! И разболтал бы, кабы не дядя Кол! Но нам, этого не надо. Верно? Не надо? — Кол повернулся к мужичку. Тот не зная что ответить, затряс головой во все стороны.
— Свяжи его и заткни ему кляп! Пускай поживет пока. А я пойду осмотрюсь. — Кол вышел из сарая и плотно прикрыл за собою дверь.
8
Солнечный свет, проникая в расположенные под крышей сарая окна, освещал двух людей склонившихся над столом. Один человек был мужчиной средних лет, высокого роста, стройного, слегка худощавого телосложения, одет в добротный сделанный на заказ комбинезон из кожи темного, цвета. На его плечи был накинут плащ из той-же кожи, что и комбинезон. Картину завершала абсолютно лысая, вся покрытая шрамами голова. Второй, вовсе ребенок, лет десяти- одиннадцати. Невысокого роста, худой как жердь. Одет был в плотные штаны, шитые из мешковины серого цвета. На голый торс, была надета штормовка с капюшоном из того же материала, что и штаны. Голова мальчика представляла собой нечёсаную копну из черных длинных волос. Взрослый что-то постоянно рассказывал младшему, указывая ножом на определенные места, малец внимательно слушал и утвердительно кивал на реплики старшего. В углу сарая сидел еще один невольный участник сцены и тихонько подвывал от страха. На его грязном, покрытом испариной лице застыла гримаса непередаваемого ужаса. С уголка рта заткнутого кляпом, стекала тонкая струйка слюны. Руки его были крепко связаны за спиной.
