Кирилл Клерон - Вампиры в Москве
Вилы ни в коем случае не должно убивать крысу, они лишь зажимают ее безмозглую башку между зубьями. Она оказывается в своеобразном капкане, из которого выбраться не особо сложно, но никогда не хватает времени. И пока обалдевшее хвостатое создание соображает, что к чему и куда, Витек шустро подскакивает к ней и медленно-медленно, тяжелым кованым сапогом — чуть ли не единственным наследством от с концами канувшего в чьих объятьях папаши, начинает давить туловище, ломая хребет и делая кашу-малашу из внутренностей.
Очень возбуждает этот тонкий хруст и дикое выражение мерзких малюсеньких глазок. По крайней мене, Витюшу (еще раз повторяю, если кто захочет самостоятельно осуществить нечто подобное — давить надо очень медленно, прочувствованно, и тогда столь же медленно будут закрываться мерзкие испуганные глазки.) А еще крыса упоительно пищит от боли. Сначала звонко, как пионерка, а на coda все глуше и тише. Какие тут к лешему Чайковские или Свиридовы?! Вот настоящая музыка!
А в стороне, за здоровенной кадкой с огурцами, уже хрипло повизгивает старая, вшивая и совершенно опустившаяся дворняга, криволапый и вечно голодный уродец по кличке Проглот. Целыми днями он, как опущенный, шастает от дома к дому в надежде чем-нибудь съестным поживиться. Он наравне с Витей терпеливо ждал окончания охоты и теперь ему не терпится поужинать свежими крысиными останками, т.е. свежим мясом. Сегодня явно его день.
ДЕРЕВЕНСКИЙ РОМАН
Недалече от Витиного дома, а для занудных любителей точных деталей и прочих доскональностей скажу конкретно — через два двора, три плетня и одну сточную канаву, жила почти ровесница, Машка, по фамилии, да не поверите — Пенькова. Впрочем, за исключением этого забавного совпадения, особого веселья в ее жизни не наблюдалось.
Машка заметно засиделась в девках, ибо шел ей уже 20-й годок, а с женихами наблюдались серьезные проблемы. Ну не вышла Машка красавицей, ни писаной, ни какой-либо еще. А если добавить, что мало-мальски приличных и дееспособных деревенских женихов давно уже пора заносить в КРАСНУЮ КНИГУ, то сложность ситуации станет очевидной. Практически тупик. И пока вы будете думать, чтобы такого умного ей порекомендовать в этой нелегкой ситуации, давайте вернемся к моей отрицательной характеристики Машкиной внешности.
Так чем же она мне не приглянулась, может просто не привык я к дородным русским девушкам кровь с молоком? Может просто я воспитан на городских доходягах, у которых, грубо говоря, ни сиськи, ни письки и попка с кулачок?! Отвечаю:
— Может и не привык, может и воспитан, но большие фиолетовые прыщи на лице и ниже меня никак не прельщают. Не настолько я испорчен.
Получается, что свежий воздух и парное молоко, вопреки бытующей расхожести, не всегда обеспечивают здоровый цвет лица и тела своим потребителям? Отвечаю:
— Получается так.
Впрочем, Витю эта эстетическая демагогия не особо волновала, ибо и сравнивать у них в деревне не особо с кем, да и просто хотелось, просто очень хотелось. Природа, мать ее так! Даже крысы уже не помогали, не оттягивали. Существовал, конечно, простейший выход. Приятели из Дубков рассказывали о традиционном способе самоудовлетворения, под названием рукоблудие, и Витя однажды не удержался, попробовал. Вначале-то хорошо, а потом стыдно и даже очень… Нет, это занятие столь же неправильное, как с первого броска убивать крысу.
Итак, эта Машка, на три года старше и на полголовы выше, являлась единственным значимым сексуальным объектом в округе. Прыщи, оно конечно большие, но сиськи ее все-таки больше и, как ни странно, никак пока не удавалось Витьку их помять, не говоря уже о большем.
Поболтать, вместе на рыбалку сходить или в райцентр махнуть в киношку — легко, но… никакого продолжения. Вот зараза! Вот чума! Это городские проворные шлюхи, лишь познакомятся с симпатичным парнем, сразу прыг в постель, шмыг под одеяло и ножки шире плеч расставляют, а в деревне нравы строгие, местами даже патриархальные. Такие вот там нравы.
ВОСЬМОЕ МАРТА
Сложно однозначно ответить, почему в нашей великой стране стало доброй традицией терять девушкам невинность на 8 марта. Многие местные обычаи объяснить вообще невозможно, но на этот случай я осмелюсь предложить такой логический вариант:
Советские девушки тоже хотят праздновать с чистой совестью, а для этого им надо стать советскими женщинами, а для этого…
Если такой вариант по каким-либо причинам не нравится, предлагаю другой, парадоксальный:
8-е марта, как известно, на календарях отмечается красным цветом. Так вот, нет ли здесь связи с кровью, которая образуется при разрыве плевы…
Впрочем, поскольку способностью к логическому или парадоксальному мышлению девушки и женщины не обладают, данный факт остается без объяснений.
В отечественных деревнях на 8-е марта отвратно и мерзопакостно, особенно если действительно началась ранняя весна — мокро и серо и уныло ровно настолько, насколько уныл серый и подтаявший снег. Валенки промокают быстрее, чем успеваешь добежать до сортира, а в сапогах холодно, да и дырявы они, как бабушкино решето. Вместо романтических подснежников сквозь снег начинает проглядывать самый разнообразный мусор, который всю зиму по лени закапывался в сугробы. В столь сложных условиях плохо действуют абстрактные соображения, которые хорошо действуют лишь когда с жиру бесишься.
А местная печальная конкретность такова — поскольку во всех деревнях России не найти более романтического места, чем сеновал, то и терять невинность рекомендуется где-нибудь в сентябре (впрочем, совершенно неправильно представлять этакое «причесанное» травинка к травинке сено, ароматно пахнущее и нежное, как китайских шелк, все это поэтический вымысел, на сеновале обычно сыро, полно колючек и пронырливых насекомых, для которых не существует понятия интимное место).
Ну, а по большей части, и в городах, и в деревнях, акт дефлорации происходит весьма спонтанно — раз-два и в дамах. Лишь ойкнуть успеваешь, да и то не всегда. Происходит сей естественный акт необязательно в марте или сентябре, а без особой календарной привязки — по пьяни, по скуке и даже… по любви. Даже так бывает, хотя и редко, словно автомобиль в профсоюзную лотерею выиграть.
Так же традиционно и незатейливо и безо всякого очарования все случилось и с Машкой:
Ее паханы отправились в город за колбасой и сахаром и туалетной бумагой (и что им, газет не хватало), а вечером заявился возбужденный Витек. Он что-то нечленораздельно пробормотал про любовь, не дав опомниться, грубо повалил на постель. Даже и не на постель вовсе, а на старенький диван-кровать с выпирающими пружинами, укрытый пыльным выцветшим пледом. Сопротивлялась ли Машка потери невинности? — вполне возможно, но очень-очень вяло, словно в известном анекдоте:
